Кучер, кряхтя и бормоча под нос что-то неразборчивое, слез со своего сиденья и услужливо распахнул скрипучую дверь экипажа. В повозку ворвался прохладный морской ветер, сразу растрепавший волосы девушки. Она вышла наружу и снова накинула на себя плащ — слишком странно выглядела она ночью в порту в своем белом наряде.

Причал начинался здесь же, и она безмолвно последовала за провожатым, который оставил повозку на набережной.

— Сеньорита Каннингхэм? — послышалось откуда-то снизу, от самой воды.

Лючия посмотрела вниз — около причала покачивалась небольшая лодка с двумя дюжими молодцами, сидящими на веслах. Хотя ее имя было произнесено с ужасным акцентом, совершенно очевидно, лодка ждала именно ее. Третий, который как раз и окликнул Лючию, помог ей спуститься в лодку и, приняв у возницы ее нехитрые пожитки, состоявшие всего лишь из одного дорожного сундука и коробки со шляпами, оттолкнулся от стенки причала. Перед тем как отправиться назад, извозчик выразительно потер пальцы, давая понять, что за экипаж нужно платить отдельно. Запрошенная сумма казалась большой, чрезмерно большой, но у Лючии не было времени вступать в спор. Не поблагодарив, он быстро ушел. Да, здесь, у океанских берегов, жили совсем другие люди, совсем не похожие на тех, к доброте и отзывчивости которых она уже успела привыкнуть в Кито!

Через несколько мгновений они уже неслись вперед, разрезая воду, — ходовые качества лодки оказались намного лучше ее внешнего вида. Лючия впервые видела ночной Гуаякиль со стороны — огни города удалялись все дальше и дальше. На рейде стояло множество судов, сигнальные фонари которых отражались в воде, и в этих местах вода казалась не иссиня-черной, а мутновато-зеленой. Лючия очень надеялась, что «Дерзкая Кэтрин» окажется не слишком маленьким судном — пересекать всю Атлантику на утлом корыте представлялось не слишком приятным занятием. Она тоскливо представила себе большой, удобный и на совесть построенный корабль своего отца. Она совсем неплохо переносила раньше путешествия через океан, однако в сильный шторм даже груженное оружием судно сэра Джона взмывало вверх и опускалось так, что на следующий день Лючии казалось, все ее члены существуют по отдельности.

Она старалась не думать о доне Карлосе и пыталась сосредоточиться на чем-нибудь другом. Море… Пираты… Пираты!

Два столетия назад, когда корсарство повсеместно процветало у берегов испанских колоний. Гуаякиль как магнит притягивал этих любителей легкой наживы. Знаменитый Френсис Дрейк держал здесь свои и захваченные торговые корабли, да и после него многие известные «джентльмены удачи» жаловали своим вниманием этот удобный залив, заодно поджигая и грабя город.

Лючия очень старалась сосредоточить свое внимание на исторических событиях, но разум противился этому, заставляя шептать снова и снова:

— Я люблю его! Я люблю его!

На глаза опять навернулись слезы, мешающие видеть огоньки судов, проходящих мимо: вместо ярких точек перед ней проплывали какие-то желтые мохнатые пауки. Лючия изо всех сил сжала пальцы в кулаки, пытаясь как-то справиться с собой. Перед ней возникло лицо дона Карлоса, когда они с отцом, сидя за столом, обговаривали подробности предстоящей свадьбы. Ведь он даже не подозревал, что на следующее утро Лючия будет уже далеко — на пути в Англию!

— Мы на месте, сеньорита.

Она подняла заплаканные глаза и осмотрелась — перед ней темнел борт какого-то судна, очевидно, «Дерзкой Кэтрин», с которого свисали концы веревочной лестницы. Привычным движением, без труда поймав мокрый канат, один из мужчин помог ей сделать первый шаг, легко подсадив сильными руками.

Едва взобравшись на палубу, Лючия увидела, что на шкафуте ее ожидает офицер, совсем не похожий на моряка торгового флота.

Вопреки недобрым предчувствиям корабль оказался большим и не таким уж неудобным, как говорила Мануэлла, по крайней мере он был ничуть не меньше судна отца. Все страхи, связанные с предстоящим путешествием, стали покидать ее.

— Вы готовы отправиться в путь, мисс? — заботливо спросил офицер на превосходном английском. Судя по всему, он был не прочь скрасить серые будни путешествия, общаясь с Лючией. — Ваша каюта на корме, разрешите, я провожу вас.

Она прошла по палубе следом за офицером, еще раз убедившись, что судно большое, надежное и вмещает, должно быть, много груза. Отец явно не отказался бы иметь такое же.

Офицер распахнул дверь каюты и отошел в сторону. Лючия думала, что сейчас увидит небольшую комнату, чуть больше повозки, в которой она приехала в порт, однако, к ее удивлению, перед ней открылось большое и просторное помещение, настоящий салон.

В дальнем конце, у самой переборки, сидели двое мужчин, они немедленно встали при ее появлении. Первый, она готова была поклясться, был ей совершенно незнаком, второй же… Второй был дон Карлос, который не отрываясь смотрел ей в глаза. Ноги Лючии приросли к палубе, хотя что-то, сидящее глубоко внутри, толкало ее вперед, навстречу своей, казалось, безвозвратно утерянной любви.

Она пришла в себя, когда почувствовала, что ее руку крепко сжимает дон Карлос, словно по воздуху перелетевший из дальнего конца помещения.

— Отец Пабло находится здесь, чтобы обвенчать нас, Лючия. Здесь, сейчас и немедленно, — решительно произнес он. — У нас не так много времени.

— Н-н-н… — Язык прирос к нёбу. — Но я… — Улыбка дона Карлоса была так ласкова, что возражения, готовые сорваться с ее губ, тут же забылись.

— Я знаю все, что ты хочешь мне сказать! Эта каюта будет принадлежать нам во время нашего путешествия домой, в Англию.

Лючия стояла, судорожно подбирая слова для ответа, но мысли ее путались под пристальным взглядом дона Карлоса. Он решительно, но при этом очень нежно поднес ее руку к своим губам.

— Пойдем! У нас еще будет много времени поговорить обо всем. — Он потянул ее вперед, не забыв, однако, снять с нее плащ и аккуратно повесить его. Только сейчас Лючия сообразила, насколько она нелепо выглядела в этой тяжелой меховой одежде.

Еще не осознав до конца происходящее, она увидела, что они с доном Карлосом стоят, взявшись за руки, перед отцом Пабло, который произносит на латинском языке слова венчального обряда. Прошло совсем немного времени, а Лючии казалось, что уже давно небеса разверзлись над ее головой и трубные голоса ангелов торжественно приветствуют их.

Она замерла, когда в длинной речи отца Пабло впервые услышала имя дона Карлоса, произнесенное по-английски:

— Чарльз Энтони Френсис!

Он произносил клятву медленно, словно желая, чтобы в первую очередь ее слышал не Господь Бог, а Лючия, но девушка от волнения не могла разобрать ни слова.

Священник торжественно благословил обоих, и дон Карлос, нежно поцеловав руку Лючии, проводил отца Пабло к двери. Ошеломленная Лючия посмотрела вокруг себя и пришла к заключению, что это помещение все-таки маловато для салона, но слишком велико для обычной каюты. Похоже, это была флагманская каюта — самое важное и почетное место на любом военном судне. Здесь было так уютно, что, если бы не мерная бортовая качка, она бы забыла, что находится не на суше.

Лючия бессильно опустилась на стул. Судя по всему, судно все еще стояло на месте, а если и шло вперед, то совершенно незаметно, медленно и лениво, как черепаха.

Не может быть! Это не может быть правдой! Теперь она — жена дона Карлоса? Какой-то бред! Она же специально покинула Гуаякиль, чтобы не было никакой свадьбы! И кроме того — военное судно… Откуда здесь английское военное судно? Правда, они иногда заходили в Гуаякиль — из эскадры адмирала Коушрейна. Неужели это одно из них?

Лючия успела вспомнить, что лорд Коушрейн был шотландцем по происхождению, но тут мысли оборвались — в каюту пришел ее муж. Она сидела, с трудом справляясь с дрожью, которая охватывала ее все сильнее и сильнее.

— Ну, теперь, когда мы одни, надеюсь, ты можешь объяснить мне, зачем тебе понадобилось бежать с асиенды? — Голос дона Карлоса был немного сердит.