При упоминании этой клички Виленский не дрогнул, ничего не промелькнуло в его глазах. Все также — пустота, страх, растерянность. Видимо, находился от Мага далеко по цепочке.

— Что я должен еще сказать?

— Подробно: как руку отрезали, как драгоценности подбросили пьяному Борису Рядно, как смастерили алиби… Как маникюрной пилочкой чужую кровь под ногти мертвой заталкивали…

— Вы и это знаете? — только и спросил Женя.

— Знаем. Так что лучше — точно и подробно. Никто уже не поможет…

Виленский попросил сигарету. Нетребо перегнулся через стол, протянул пачку — и со смешанным чувством жалости и отвращения еще раз посмотрел на смазливое пустое лицо. И сказал:

— Ваш отец…

— Отец! Он… он не захочет мне помогать. Я предал его…

— Ваш отец, прокурор города Аркадий Игнатьевич Виленский, скончался сегодня ночью. Инфаркт.

В половине восьмого конвойный ввел Мишку Артиста. Помятое лицо. Густой запах перегара.

— Фамилия, имя и отчество? — начал Нетребо.

— Паспорт у вас. Глядите, — огрызнулся Мишка.

— По паспорту вы Князев. Ваша настоящая фамилия?

— А разве в паспорте липу пишут?

Виктор Ильич повернулся к Сайко и попросил пригласить свидетеля. Иван вышел и вернулся с Борисом Рядно.

— Рядно, вам знаком этот человек? — спросил Нетребо. — Если да, назовите фамилию.

— Знаком, — насупленно ответил Борис. — Срок тянули вместе. Фамилия? Там под Боковым ходил.

— Жаба ты вонючая! Дерьмо! — зло выругался Мишка.

Рядно вышел.

— Так… Вы признаете свою истинную фамилию — Боков?

— Ну, признаю, признаю! Что дальше?

— Зачем вам понадобилось менять фамилию?

— Эта лучше. Княжеская.

— Зря острите, Боков! Вы сбежали с места заключения. Вам надо было сменить фамилию. — Нетребо достал из ящика стола лист грубой бумаги. На Мишку глянул его портрет, а выше типографским шрифтом крупно напечатано: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ ОПАСНЫЙ ПРЕСТУПНИК».

— Точно. Сбежал. Но я завязал. Вот крест. Можете справиться. На доску почета скоро повесят.

— На телеграфный столб таких надо вешать, — не удержался Сайко.

— Значит, завязал? Ну, хорошо. Проверим, — продолжал допрос Нетребо. — Гражданин Боков, вам известно, что в сентябре, а затем в октябре произошло два ограбления кассиров?

— Не интересуюсь.

— А у вас есть сведения, что в тех ограблениях участвовали вы.

— Сведенья!.. Ты докажи. Или прокурорский отпрыск чего-то наплел? Так он же трус. Такого запугай, он на отца родного поклеп сделает.

Ход Артиста был несложен. Поняв, что Виленский «раскололся», он решил выставить его лжесвидетелем. При ссылке на оговор требовались дополнительные свидетели.

— Так вы не участвовали в тех грабежах?

— Нет! — отрезал Боков.

— Что ж, придется делать опознание. Сайко, просите!

Иван вышел и вскоре вернулся с двумя мужчинами, внешне похожими на Артиста.

Мужчин усадили к стенке и велели Бокову подсесть к ним. Затем Иван пригласил пострадавших женщин из школы № 43.

— Присядьте, пожалуйста, — попросил их Нетребо. — Уважаемые Вера Александровна и Нина Владимировна, взгляните на этих мужчин. Нет ли среди них того, кто участвовал в ограблении? Только без эмоций. За правильность показаний вы несете ответственность.

Женщины внимательно стали осматривать сидящих. Все трое остро смотрели им в глаза. Вызывал сомнение средний. Лицо словно после перепоя, глаза колючие, костюм помят сильнее, чем у крайних. Но это эмоции… Обе неуверенно покачали головами.

— Вот видишь, инспектор!.. — ухмыльнулся Мишка.

— Он! Это он! — вдруг покраснела до корней волос Вера Александровна. — Я его по голосу узнала!

— Что?! — вскрикнул Мишка. — Ты гляди!.. По голосу?..

— Стоп, Боков! — вмешался Нетребо. — Продолжайте, Вера Александровна!

— Да вы… Да с вашим голосом, гражданин, в опере петь, а вы…

— Кому петь, а кому пить. Поняла? Заложила и вали отсюда!

Когда приглашенные вышли, Нетребо продолжил допрос:

— Значит, вы подтверждаете участие в ограблении.

— Подтверждаю. Черт с вами. Суди! Все. Меня мутит. Пусть уведут.

— Нет. Вас пока не уведут. За вами должок и покрупнее.

— Что еще за должок? — набычился Боков. — Чужое не шей. Не возьму. Ограбил — да. Вот и все. Понял?

— Нет, не все! — Виктор Ильич достал из черного пакета несколько фотографий и бросил их на стол.

— Эта смерть — тоже дело ваших рук, Боков!

— Ха… Ишь какой! На пушку не возьмешь! Это доказать надо.

Но Виктор Ильич пропустил эту реплику мимо ушей. Снял телефонную трубку и набрал какой-то номер.

— Данные экспертизы готовы?

— Да. Печега сейчас занесет.

Нетребо выложил на стол маникюрную пилку, финку с выщербленным лезвием, стакан, перепачканный кровью, и несколько комков земли. Мишка глядел с изумлением и страхом.

Вошел Печега, протянул несколько листков Нетребо.

— Спасибо, Саша! Отдыхай. Ну, что, Боков, будем упираться?

Артист потребовал:

— Ты не козыряй. Докажи!

— Это сделать легко, Боков! — согласился Виктор Ильич. — Ваши алиби в ту скорбную ночь мы, к сожалению, пока не проверили. Но ваш замдиректора Шумский хорошо помнит, что сразу после праздника вы явились на работу с поцарапанной щекой.

— А может, я драку затеял. Может, на кабана в лесу напоролся?

— Вот именно, что в лесу, — с сарказмом заметил Нетребо. — Но не кабан вам щеку порвал, а гражданка Измайлова. Взгляните на эти предметы. Читаю выдержку из экспертизы. Она составлена в день обнаружения трупа. «Смерть насильственная. В области сердца убитой обнаружено две колото-резаные раны, причиненные финским ножом с зазубриной на лезвии». Вот он! — Виктор Ильич снял со стола нож. — На лезвии зазубрина. А на ручке следы вашего большого пальца. И на стакане следы ваших пальцев с остатками крови. Кровь Бориса Рядно. Вы заталкивали ее этой пилочкой покойной под ногти. Вот материалы экспертизы, — Виктор Ильич поднял листки. — Группа крови совпадает с группой крови Рядно. Дополню. В ночь убийства ваша машина буксовала. Перед вами комки земли. Одна проба взята с места, где буксовала «Волга», вторая — с днища «Волги» Виленского. Эти пробы идентичны. Вас возил и был вашим соучастником Евгений Виленский.

Боков заскрипел зубами.

— Это он, сука, меня заложил?

— Топорно работаете, Боков. Оставленная целой рука Измайловой исцарапала бы преступнику левую щеку.

Артист понял…

— Что мне грозит? Вышка?

— Суд разберется.

— Но я не хотел, не хотел ее убивать. Слышишь? — завопил Мишка. — Она хуже кошки меня царапнула. А я… Я — псих! Понял?

— Суд разберется, — повторил Нетребо. — Я не хочу давать гарантий, Боков, но если вы проявите благоразумие и поможете нам…

— Чем? — сразу насторожился Артист.

— Кто такой Маг? Где он? Это, случайно, не он? — Нетребо показал Бокову другой типографский листок с фотографией круглолицего пожилого человека с глазами-щелками, точно заплывшими жиром. И надпись: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ ОПАСНЫЙ ПРЕСТУПНИК КРАМОВ ТИХОН ЛЬВОВИЧ».

Боков опешил. Нетребо и Сайко показалось, что он не так испугался, когда его изобличили в убийстве, как увидев этот портрет.

— Не слышал такого, не видел и не знаю.

— Неправда, Боков! Знаете вы Мага.

— Пугали им, — добавил все время молчавший Сайко.

— Не знаю такого. Ушел, испарился, утонул! Поняли! — исступленно заорал Мишка.

— Что ж, не знаете и не надо. Тем хуже для вас. Сами найдем.

— Хрена. Маг получил уже знак. Его и дух простыл! — со злорадством выкрикнул Артист.

— Все! Уведите арестованного, — приказал Виктор Ильич конвоиру.

Бокова увели, а Нетребо закурил и прошелся по комнате.

— Я знаю, что это за знак, — выпалил Иван.

— Доложи.

— Помнишь, когда мы их брали, Артист крикнул: «Настя, открой на кухне форточку! Да пошире. Пусть вонь хоть выйдет»?

— Ну и что?

— А то, что спали — вонь не мешала. Стали их брать — широко открытая форточка — знак Магу. Надо, Ильич, срочно выставить там пост.