Печь ПЭ-2,2/1260
Максимальная температура, град. С – 1280.
Tmax = 1280оC
Рабочий объем – 1010х1800х1100
Зав. № 98435 Сделано в России
У самых моих ног валялся очень грязный, пустой крафт-мешок с полустертой надписью:
ШАМОТНАЯ ГЛИНА (БС-35а)
20 кг
Срок хранения 3 года со дня изготовления
– Вы находились в психотемпоральной петле, или, как это еще называется, временной ловушке.
Передо мной появился Петерсон. Он вышел откуда-то сбоку и одет был в синий сатиновый, как у кладовщика или завхоза халат, а в руках крутил устрашающего размера хирургический нож.
– Что? – не поняла я.
– Это такая форма зацикливания личного времени. Вы переживаете один и тот же временной отрезок, причем это происходит с различными вариациями случайного характера, но тем не менее – это один и тот же период вашей жизни. Подобный эффект более-менее прилично показан в фильмах «День сурка» и «Зеркало для героя». Но там все происходит независимо от главных персонажей, и зрителю совершенно не ясно, кто именно поймал героев в петлю. Для окружающих людей ничего примечательного не происходит. Ситуацией владеет только тот, кто вас в эту петлю запустил.
– И кто это?
– Я, конечно. Я хотел отсечь все ваши возможности, постепенно ослабив ваши способности.
– Что вы про меня знаете? – удивилась я.
– Я? Да ничего я про вас не знаю. Я только понял, что вы почему-то проявили не в меру активный интерес к моей персоне, причем даже тогда, когда все подозрения с меня были сняты, вы все равно продолжали ходить где-то рядом, что-то вынюхивать и собирать против меня данные. Следили за мной. Кроме того, вы владеете какими-то возможностями, которые мне не вполне понятны.
– Мне поручили вашу адвокатскую защиту.
– Без моего ведома? И потом, я давно уже в защите не нуждался, а своего адвоката уволил. Меня подставил охранник клуба «After Dark». Он был из моей команды, но захотел соскочить, и напоследок сделал так, что все указывало на меня. С ним я уже разобрался. Еще этот бывший научник меня доставал…
– Какой еще бывший научник?
– Вы должны его знать. Вы вообще постоянно вертелись и вертелись вокруг, вот я и решил действовать. Но мне не удалось вас поймать сразу – вы так ловко ускользали, и я уверен, даже не отдавали себе отчет в происходящем, в том, что я потратил на вас массу сил. Вы следили за мной, а мои помощники следили за вами. Мне стоило больших трудов расставить сеть и поймать вас. Ну да ничего, теперь вы никуда уже не денетесь, и я с лихвой возмещу утраченное.
– А где мы сейчас находимся? – мой собственный голос доносился до меня как бы со стороны, и я разговаривала со скульптором автоматически, словно робот.
– В моей мастерской, где же еще? Спасибо властям – мне предоставили прекрасное помещение, и я на халяву даже заимел кое-какое небесполезное промышленное оборудование. Именно здесь и создаются мои работы, причем весь технологический процесс проходит в этом помещении. Иногда, при создании больших изделий, мне требуются помощники, но они недолго задерживаются – людям свойственна болтливость, а я этого не люблю. Обычно я работаю один. Вот тут я подготавливаю черепа, как основы для своих работ.
– Но зачем все это? Ведь для вас сделать модель черепа не так уж и трудно. Вы – профессионал.
– Спасибо, – скульптор галантно раскланялся, – но мне нужны лишь настоящие кости, которые принадлежали только что живым людям.
– Зачем? – я действительно этого не понимаю. – А почему вы не используете готовые черепа? Ведь их очень много на местах боев и на забытых захоронениях. Разнообразные «черные археологи» их находят, откапывают и продают десятками…
– Вы не понимаете. Во-первых, свежий череп не имеет повреждений и с ним удобнее работать, а во-вторых, часть души носителя черепа переходит в мое произведение и придает ему неповторимую своеобычность и дополнительную силу. Если хотите, это еще и жертва, подарок моему Хозяину. Разумеется, для нас, истинно живых, всякие обвинения в святотатстве и кощунстве совершенно несостоятельны... А те черепа, о которых вы говорите – они следы давным-давно ушедших людей, и уже полностью утратили свою сущность.
– И кто ваш хозяин?
– Хозяин? – Петерсон захохотал. – О, Его имя знают только посвященные. Он олицетворяет изменение и развитие. Он не дает ничему в мире стоять на месте и сохраняться в неизменности, ведь что не развивается, то – мертво. Его огонь уничтожает все мертвое и дает энергию для создания нового. Кроме того, Его имя – это сила и власть, Он Властелин и Воин. Его имя олицетворяет богатство и изобилие, везение и осуществление всех планов. Он приносит удачу смелым и решительным, богатство и успех тем, кто работает ради Него. Он – обладатель материальных ценностей и повелитель удачи. Его имя знают посвященные и не дано его услышать профану. Вы – профан. Вернее – профанка. И не вам знать имя Хозяина.
«Вот черт, да он же абсолютный псих!» – подумала я.
– Расскажите мне всю технологию. Как вы работаете?
– Зачем? – удивился скульптор.
– А я любопытна. И не хочу покидать этот мир, не зная ответов на все свои вопросы.
– Забавно. Вы мне все-таки нравитесь! Ну, хорошо, уговорили. Вам как? Подробно, или в общих чертах?
– Подробно, если, конечно, это вас это не особенно затруднит.
– Вообще-то, у нас с вами осталось не так уж много свободного времени… Но ничего, мы успеем.
Петерсон положил свой нож на выступ сделанной в России печи и, как лектор, принялся подробно излагать свою методу. Я вдруг подумала, что этому человеку, несмотря на всю его чудовищную сущность, явно не хватает личного общения и всегда очень одиноко. Наверняка, я не первая, кому он напоследок открывал свои профессиональные тайны и личные секреты.
– Итак. Выбор объекта целиком зависит от случайных факторов, но для лучших результатов требуется здоровый и свежий человек. Живой человек для моих целей подходит лучше всего, однако не всегда есть возможность заиметь такого. При возможности, я всегда слежу за тем, чтобы объект не ел в течение сорока восьми часов, однако вдоволь мог пить – благодаря этому кровотечение будет происходить легче. В этом отношении клуб «Аттракцион» – то что надо. В идеале следует неожиданно оглушить человека, но делать это нужно аккуратно, чтобы не повредить череп. Поэтому лучше всего отравление, причем транквилизаторы использовать не рекомендуется, они медленно срабатывают и не могут плохо подействовать. Обычно я использую хлористый калий – укол в сердце вполне удобен. У меня нет проблем с доставкой материала – мое удостоверение освобождает от проверки багажа не в меру любопытными гаишниками.
«Только бы меня не подвела Сила, – думаю я, – только бы не подвела…»
– Далее подготовка тела, – продолжает свою лекцию Петерсон. – Как только человек оглушен или мертв, его можно вешать. Сначала поднимем ноги, затем руки, голова все время должна висеть вниз. Это называется «Конфигурация Гейна». Тело я привязываю веревками к вот этой балке под потолком, – скульптор показал рукой на здоровенную железную трубу, горизонтально проходящую наверху. – Я всегда использую альпинистский шнур, он крепче. Альпинистские веревки делаются из капрона или каких-то полимеров, они очень прочны, и их абсолютно невозможно порвать. Потом я кладу под голову вон то корыто. Длинным ножом провожу по шее от уха до уха, прямо под челюстью. Это открывает внутренние и внешние сосуды, в том числе сонную артерию, главные кровеносные сосуды, несущие кровь от сердца к голове, лицу и в мозг. Если человек еще не мертв, то это будет быстрая смерть и кровь сможет выйти из тела. После первого сильного натиска кровь можно будет направлять и контролировать массированием в сторону надреза или нажатием и отпусканием – «качанием» – живота. Взрослый объект обычно содержит не более шести литров крови. Однако в наше беспокойное время можно случайно наткнуться на ВИЧ-инфицированного, поэтому я всегда работаю в перчатках и соблюдаю крайнюю осторожность.
