– Валентина Игоревна! – воскликнул мужчина, протягивая ко мне жилистые руки, – уже давно Вас жду! Чего ж Вы так долго?!

– Очередь большая в магазине, – неожиданно спокойно ответила я.

– Да, в субботу там полным-полно народу!

– Простите, но с кем имею честь? – чопорно осведомилась я, ставя на пол свою сумку.

– Лекалов, Донат Ануфриевич, – представился «нищий», после чего схватил меня за руку и потащил за собой в комнату. – Вас ждут, все уже в сборе!

В комнате царил полумрак.

Окно было завешено черной тряпкой, посередине стоял длинный стол, покрытый черной тканью, горели какие-то свечи в серебряных подсвечниках, и блестел кинжал, похожий на серебряный.

Я не еще не смогла ничего толком разглядеть, как на меня набросили какую-то плотную ткань, чем-то скрутили, и я от неожиданности потеряла несколько драгоценных секунд. Но мною овладела такая ненависть и дикая злоба, что я почувствовала мощь первобытной силы, откуда-то из глубин организма наполняющей мои мышцы. Я буквально разодрала черную тряпку и набросилась на своих «гостей».

Я так обозлилась, что мои руки превратились в смертельное оружие. Мой амулет нагрелся и почти невыносимо жег грудь. Началась кровавая свалка. Мой коготь рвал чью-то плоть, а руки сокрушали чьи-то гортани и шеи. Я даже не успела сообразить, как все уже было закончено.

Но тут в глазах у меня потемнело, и я…

28

…проснулась. Раскрыв глаза, я поняла, что лежу на собственной постели в своей комнате. Я забыла, когда разобрала себе постель, и, наверное, вчерашний инцидент был просто глюком. Я посмотрела на свои часы – без двух минут десять утра, суббота. Ну да! В верности своих часов я не сомневалась. Я поднялась и двинулась в ванную в глубокой уверенности, что вчерашний день – пятница, а в субботу на этой неделе я впервые продрала глаза. Еще повезло, что я не удумала выйти на улицу или в лоджию. Балкон на двенадцатом этаже моего дома – не лучшее место для прогулок под действием какого-то непонятного галлюциногена.

Я стояла под упругими струями воды, вспоминая свое незаурядное видение. Таких снов я не испытывала уже давным-давно, а снов, аналогичных прошлому, у меня вообще никогда не было. Я помнила все до малейших подробностей, даже блеск собакоголовой рукоятки черной трости и выражение лица моего незваного гостя. Но это сон, и, как большинство снов он быстро выветривался из моей памяти. Так что вчерашний опыт с этим Soaring flight'ом?

Видеозапись не принесла никакой пользы. Какое-то время я смотрела на свое изображение, сидящее в кресле за компьютером. Далее оно (изображение) стало разглядывать стены, будто у меня в комнате фресковая живопись. Затем изображение отталкивало от себя что-то невидимое, а потом поднялось и покинуло поле зрения.

Решив, что выспалась еще недостаточно, я, несмотря на ощутимый голод, забралась обратно в постель. В холодильнике у меня все равно шаром покати, а на улице явно собиралась весенняя метель – на небо наползала черная туча и термометр показывал минусовую температуру.

Свернувшись калачиком, я быстро уснула и снова оказалась в своем сне.

Проснулась я с ясной головой и в бодром настроении хорошо выспавшегося человека. Открыв глаза, я обнаружила себя дома на своем откидном диване. Я села, встряхнула голову, посмотрела на свои наручные часы. Они показывали без двух минут десять утра – суббота. Ну, конечно! Часы шли, и в их точности я не сомневалась.

Так, надо посмотреть, что же я вытворяла вчера, под действием этого Soaring flight'а. Видеозапись ничего путного мне не дала. Некоторое время я созерцала свое изображение, сидящее в кресле перед компьютером. Потом изображение с дикой рожей разглядывало вытаращенными глазами стены комнаты, потом отпихивало от себя что-то, а еще потом встало и ушло за пределы обзора камеры. Просмотрев видеозапись, я поднялась и прошла в ванную. Хорошо еще, что вчера я не вышла на улицу или на балкон. Двенадцатый этаж московского дома – совсем не самое удобное место для полетов во сне и наяву.

Меня ведь предупреждали, что всякие там галлюциногены дают «хвосты». Нарушается чувство времени, при сохранении внешних восприятий. И вот вам, пожалуйста!

Я стояла под душем и пыталась собраться с мыслями.

Даже не позавтракав, я решила, что запасы моего холодильника сильно истощились, и было бы неплохо сходить в магаз за жратвой.

На приведение себя в порядок я потратила всего тридцать минут, быстро оделась, вышла на лестницу, автоматическим движением сунула в карман мобильник, заперла квартиру и легко побежала вниз. Пешая прогулка по лестнице – нелишнее упражнение в дополнение к моим обязательным тренажерам. Спустившись по лестнице, я вышла из подъезда во двор. Пасмурно и прохладно, но ветра еще не было, хотя все говорило о приближающемся сильном похолодании. Я подумала, что вернуться из магазина нужно как можно быстрее, до начала снегопада, чтобы не испортить прическу.

Выйдя из подворотни, которая вела на улицу из нашего двора, я пошагала вверх по улице и, подойдя к большому перекрестку, заметила на своей стороне нищего. «Опять этот христарадник», – с раздражением подумала я. Этого мужика я встречала на этом самом месте почти каждый выходной с конца зимы. Возможно, нищий стоял там и в другие дни, но по будням, когда я ездила по делам, мне приходилось выходить на другую сторону. Поначалу нищий раздражающе привлекал мое внимание, но по прошествии времени его облик примелькался. Сегодня, однако, я взглянула на него чуть-чуть по-иному. Раньше ничего примечательного в облике побирушки я не замечала, но теперь, рассмотрев его внимательно, поняла, что он одет сильно лучше, чем любой из бомжей. Еще я заметила, что этот попрошайка был совсем еще не старый мужчина. Он был даже не близок к старости, скорее, он лишь совсем недавно перешагнул сорокалетний рубеж. У нищего были темные волосы с проблеском седины и давно не стриженная, но все еще неплохо выглядящая борода. Седых волос в бороде было много больше, нежели на голове, а лицо у нищего было уже тронуто морщинами, которые были неглубоки и не выглядели неестественно для сорокалетнего. В общем, это был обыкновенный дяденька средних лет, и ничего в его внешности не указывало на какую-либо убогость или же ущербность. Напротив, встретив этого дядю в каком-то другом месте, я могла бы его принять за простого горожанина. Тем не менее, было в его облике нечто, выдающее его крайнюю нужду. Было видно, что ему необходима каждая поданная монетка. Все это я поняла, пока ждала зеленого света, чтобы перейти на другую сторону улицы. Проходя мимо побирушки, я старалась не смотреть на него, но тут меня зацепила большой сумкой спешившая мимо толстая тетка, и я отвлеклась. У меня возникло неприятное ощущение дежавю, как будто это уже когда-то было, причем не так уж чтобы очень давно...

Остаток пути до магазина я прошла незаметно для себя. Я находилась в каком-то странном состоянии. Будто в полусне. Так верно себя ощущают лунатики, выходящие по ночам прогуляться по крышам. Я шла ровно, обходя столбы, прохожих и люки. Однако не смогла бы сразу ответить, если бы меня вдруг спросили, кто я и куда иду. Толкотня и шумная духота магазина вернули меня в нормальное состояние. Стоя в очереди, я вспоминала странный случай с нищим и пыталась понять, что меня поразило, и поразило ли что-то вообще. Ни к чему мало-мальски вразумительному так и не пришла. Подходила моя очередь. Думать о нищем я больше не стала, решив, что все от отсутствия завтрака и перенесенного «эксперимента». Я заплатила за продукты и направилась к выходу.

Не дойдя до дверей, я услышала на улице характерный шум. «Этого еще не хватало», – подумала я. Начиналась противная апрельская метель. Когда я вышла из магазина, уже дул сильный холодный ветер, кидающий снежную крупу. Стало так темно, словно уже наступил вечер. Ветер стал менее сильным, но сделался порывистым, отчего снег то падал сверху – на затылок и за воротник, а то хлестал мне в лицо. Я бежала к своему дому, неуклюже прикрывая голову пакетом с продуктами. Прохожих уже почти не стало – все куда-то попрятались и разбежались. Не было видно и давешнего нищего. Я бежала, жмурясь и отворачиваясь от встречного ветра, и остановилась только тогда, когда ворвалась в свой подъезд.