– Только этого мне не хватало. Она у меня вот где со своей трескотней! – Высшая чиркнула по точеному белому горлу ребром ладони. – Я прекрасно понимаю, почему нежить Отхори захотела от нее избавиться. Так что сам пробуй, инициатива, как известно, наказуема. Угости мороженым, купи ей какую-нибудь финтифлюшку…

– Мне некогда. Я занимаюсь «свекольным зубом». Как будто нарисовался еще один вариант, кроме Трофаны.

– Правда? Хорошо бы… – в глазах у Эгле мелькнуло выражение, напоминающее то ли жажду, то ли болезненную алчность, но тут же пропало. – А с туристкой все-таки пообщайся, вдруг да повезет. Трудно тебе, что ли? У тех, кто просыпается после синдрома Рухлера, заворот мозгов, много не выспросишь, но если она вспомнит хотя бы две-три новых детали – и то хлеб. Отхори для нас недоступная территория, так что сделай это для меня, хорошо?

– Ладно, попробую, – с досадой проворчал Стах.

Словно уже успел пожалеть о своей светлой идее.

– Послужишь общему делу, считай это боевым заданием. И радуйся, что ты с нами! Если бы ты присоединился к банде Андреаса-Тарасии-Конрада, тебе бы за такое выражение лица без разговоров навешали. Кстати, о банде. Инга до сих пор страдает. Она слабее меня, поэтому ей хуже досталось, хотя строит из себя невесть что, круче некуда, как яйцо, которое варили целых десять минут.

– Где досталось?

– Во сне. Сегодня утром.

– Вы с ней даже во сне деретесь? А я понял так, что ты нарвалась на какие-то Мерсмоновы чары.

– Правильно понял, мы с Ингой нарвались на одно и то же, но у меня и с защитой, и с головой все в порядке. Я получила поверхностный ожог, который быстро залечила, а она, образно выражаясь, набросилась с кулаками на кактус, – Эгле хихикнула. – Вдобавок на горящий кактус! Когда Инга действует, туристы отдыхают.

Лерка порола ахинею. Да, было жуть как страшно. Она-то вначале подумала, что это и есть «Колдовская феерия», а оказалось что-то совсем левое, нельзя же так с потребителями… Тьфу, с менеджерами. Ну, короче, с людьми. Нет, ей там даже понравилось, но почему заранее не предупредили, что будет ужастик? Так бы и настроилась… А то увидела целую толпу гламурных кесу, начала с ними разговаривать, а те на нее смотрят, как на неадекватную, – думаете, приятно? А она же не знала, что их надо испугаться, ей не сказали. Еще там чудовища были всякие, как в настоящем квесте, и офигительно красивый вампирчик. Она давно мечтала познакомиться с вампиром, и когда ей этот попался, так обрадовалась! Лапочка – словами не описать, как в анимэ, знакомые девчонки, которые остались на Земле, все бы обзавидовались. Только он тормозной оказался, клыки не показывал и кровь у нее пить не хотел. «Я такая ему говорю: когда меня сделаешь вампиром? А он такой отвечает: пойдем со мной в одно место сходим, без этого как бы нельзя». Ну, она поверила и пошла, и он ее сначала на руках понес под какими-то высоченными арками, а потом Лерка очнулась в больнице. Кажется, она так и не стала вампиром, и на шее ничего нет, а ей же хотелось, почему он ее обманул…

Аудитория выглядела не шибко довольной. У большинства физиономии вымученные, словно им то ли стул неудобный достался, то ли приспичило в туалет и никакой мочи терпеть. Несмотря на это, Лерку внимательно слушали, делали пометки в блокнотах и просили припомнить подробности. Ага, пожалуйста! Она принималась в деталях расписывать, как выглядели гонявшиеся за ней дохлые медузники или черное чудище с хоботом, как она упрашивала вампирчика показать клыки, даже нарочно шею подставляла, а тот ей лапшу на уши вешал, якобы он не вампир. Ага, так и поверила! У самого потрясающие изумрудные глаза и волосы чуть не до пояса, кем он еще может быть, если не вампиром?

Кое-кто из несчастных слушателей потихоньку ретировался, с преувеличенно озабоченным видом поглядывая на часы – мол, и рады бы остаться, да нас ждут, ничего не попишешь, а те, кто досидел-таки до конца, остро нуждались или в чашке кофе, или в рюмке чего-нибудь покрепче. Лерка довела до ручки три консилиума – медицинский, магический и смешанный. Нет, она не веселилась, ее исподтишка грыз страх: что, если среди них находятся те, кто убил Ниру?

Решила, что ни полслова лишнего им не скажет. Пусть лучше пресловутое «худшее зло» считает ее клинической идиоткой.

Именно к такому выводу заинтересованные лица и пришли, поскольку Лерку вскоре оставили в покое.

На второй день после обеда ее выписали, как и было обещано. Дойдешь до перекрестка, сядешь на восемнадцатый трамвай – и до конечной «Дромадерские холмы».

Необъятный пыльный солярий, птицы, собаки, копошащиеся на карнизах перекидники, шум городского транспорта, выцветшие в летнем пекле палатки с газировкой и мороженым, толпы народа – и у всех есть тени. Страх постепенно уходил. Он был двойной, этот страх: Лерка опасалась снова провалиться в манящий омут Отхори, из которого так трудно выбраться, а также привлечь к себе пристальный интерес «худшего зла». Кажется, пронесло. И с тем, и с другим. Сколько ни напрягала память, никак не удавалось вспомнить имя главной кесейской колдуньи, бывшей охранницы Проводника, имя, которое было в том рассыпавшемся на лепестки письме. От него остался только слабый тающий отзвук, и сейчас Лерка даже не могла бы сказать, с какой буквы оно начинается. А что касается второго страха, куда более сильного, – он прятался за первым. Те, кто с ней беседовал, видели, что «пострадавшая напугана», естественная при таких обстоятельствах реакция, и невдомек им было, что Лерка боится их. Точнее, тех Высших, кто сотворил такой ужас с Нирансой, наверняка они пришли и сидят вместе с врачами и волшебниками, притворяясь обыкновенными людьми. Да она бы глаза им выцарапала… Но это из области героических намерений. Ей было страшно до льдины в животе (она же не забыла, как выглядела Нира в момент своей смерти) и хотелось забиться куда-нибудь подальше от этой сверхчеловеческой мрази. Вроде бы удалось их одурачить. То, что Лерка отыграла, вполне соответствовало здешним представлениям о типичной бестолковой «туристке» с Земли Изначальной.

Через это она прорвалась. Теперь надо вычислить Проводника и сказать ему кое-что важное. Дневная личность ничего не поймет, зато ночная потом все вспомнит и примет к сведению.

Стеклянное «Изобилие» казалось издали сверкающим миражом, а тускло-желтые, как пески пустыни под голубым небом, многоэтажки Дромадерских холмов высились над ним, словно старая-престарая крепость.

За время растянувшегося почти на неделю зачарованного сна Лерка осунулась и похудела. Юбка с пришитыми по бокам золотыми галунами, та самая, в которой она была в Эоловых Чертогах, болталась на ней, сползая на бедра. Зато можно будет есть все, что угодно, не переживая по поводу талии.

Из Никесов ей первым попался навстречу Берт.

– Лера, с выздоровлением и с возвращением!

Бодрое остроносое лицо, лучезарная улыбка.

– Берт, можно задать тебе пару странных вопросов?

Они подались в сторону, пропуская грузчика с коробкой хозяйственного мыла.

– Хорошо, задавай, только я тороплюсь.

– Тебе по ночам что-нибудь снится?

– Если днем столько беготни и полезных занятий, на сны и другую ерунду ничего не остается, – в его голосе появились учительские нотки, словно Бертран наставлял юных менеджеров. – Нет, Валерия, я не вижу снов, чего и тебе желаю.

Уже интересно.

– А как ты относишься к своему будильнику?

– О, будильник – это великое изобретение, он помогает нам вовремя вставать и везде успевать! – снова засиял улыбкой, словно рекламирует этот самый будильник на презентации.

– И еще скажи…

– Это уже третий вопрос!

– Все равно, как ты себя чувствовал вчера утром?

Он сник и вздохнул.

– Отвратительно. На меня перекидник с потолка свалился, прямо на лицо, а я спросонья решил, что это медузник. Ричард, балбес, давай хохотать… Ты же знаешь, медузники, нападая на спящих, чаще всего присасываются к лицу, поэтому человек может умереть от удушья, даже если потеря крови не критическая. Брр, гадость…