11 сентября он разослал своим капитанам следующее письмо:

«В соответствии с инструкциями лордов представителей Адмиралтейства, вам сим назначено направиться под мое командование, следовать моим приказам и слушаться приказов, которые вы будете время от времени получать от меня для службы Его Величеству.

Нельсон и Бронте».

Его встреча с Эммой была тягостной. Им хотелось побыть наедине, но в доме, как обычно, было много гостей. Эмма, рассказывает лорд Минто, «не могла есть, едва пила и чуть не упала в обморок за столом».

Нельсон был дома считаные дни и снова шел сражаться за Англию. Он опустился на колени перед кроваткой маленькой Горации, прочел свою вечернюю молитву, пять раз крепко прижал спавшую дочку к себе и ночью 13 сентября покинул свой дом в Мертоне.

Нельсон предчувствовал близкую смерть и приказал держать наготове гроб, ранее сделанный из обломков древесины французского флагманского корабля «Ориент». Тогда, в устье Пила, он уничтожил вражеский флот и теперь готовился повторить невероятный подвиг. Нельсон попросил выгравировать свое имя на крышке гроба.

Большая толпа провожала его в порту отправления. Нельсон пробыл на суше лишь двадцать пять дней. Люди плакали, падали на колени и благословляли его. Он махал им шляпой в ответ, а они смотрели на него вплоть до последней секунды.

Нельсон взошел на борт «Виктори» и в одиннадцать часов тридцать минут утра 14 сентября 1805 года поднял свой флаг.

Вскоре он был в испанских водах. Моряки встретили его с восторгом.

«Я полагаю, моему прибытию рады и командующий флотом [Коллингвуд], и каждый человек этого флота», — заявил Нельсон.

Он проявил сочувствие к адмиралу Колдеру и оставил в его распоряжении 90-пушечный флагманский корабль «Принц Уэльский» (Prince of Wales). Это судно должно было доставить Колдера домой, в сопровождении эскорта. Между тем оно могло сыграть важную роль в предстоявшем сражении.

Коллингвуд имел инструкции Адмиралтейства не устраивать салюта в честь прибытия Нельсона, поскольку враг тут же догадался бы о причине этого события. Зато он организовал празднование дня рождения командующего флотом. Капитаны и адмиралы отметили 47-летие прославленного флотоводца, и это стало для него приятным сюрпризом.

Нельсон собрал подчиненных и раскрыл им свой план, достоинствами которого были смелость и простота. Командиры были потрясены: «Это было как электрический шок, некоторые проронили слезу, и все одобрили; это было ново, это было исключительно, это было просто, и от адмиралов и ниже все повторяли, что это принесет успех, если они позволят нам добраться до них».

Он видоизменил первоначальную идею и решил атаковать двумя колоннами, а не тремя… Эти две колонны должны двигаться параллельными курсами и врезаться во вражескую линию — в ее центр и арьергард. Авангард франко-испанского флота окажется отсеченным, выключенным из битвы, и эти корабли вынуждены будут поворачиваться, чтобы помочь остальным. Численный перевес неприятеля будет нивелирован, и мастерство английских моряков сыграет решающую роль.

По примет ли бой Вильнёв? А если он решит отсидеться в Кадисе?

Нельсон не мог знать о том, что Наполеон, который вел кампанию против Австрии и России, приказал Декрэ избавиться от Вильнёва. Он дал инструкции своему министру направить адмирала Розильи, чтобы тот как можно скорее принял командование флотом.

Декрэ боролся за своего друга. Он пытался убедить императора, что Вильнёв не трус, что он просто потерял голову. Это не помогло. Наполеон заявил, что запрещает когда-либо упоминать имя Вильнёва в своем присутствии.

Министр подчинился и 17 сентября назначил адмирала Франсуа Розильи на место Вильнёва. Увы, репутация Розильи среди его коллег была еще ниже, чем репутация смещенного со своего поста адмирала.

20 сентября Декрэ направил Вильнёву письмо. Он информировал его о смене командования флотом и приказал явиться в Париж, чтобы лично отчитаться перед императором за свои действия.

Чтобы доставить письмо из Парижа в Кадис, требовался месяц. Вильнёв мог сдать свои полномочия в двух случаях: если бы он успел получить письмо, пока находился в порту, или если бы Розильи вовремя прибыл в Кадис. В итоге ни того, ни другого не произошло. У Розильи сломалась карета, и он задержался в Мадриде.

Нельсона совершенно не интересовала личность Вильнёва. Его задачей было уничтожение вражеского флота.

Кажется, впервые в жизни Нельсон выглядел абсолютно спокойным. Вместе с офицерами и матросами он наблюдал представление пьесы, где актерами выступали те же моряки. Он приказал покрасить все суда в желтый цвет в черную полоску, и корабли Его Величества стали похожими на гигантских ос. Это должно было помочь различать их во время боя. Он внимательно следил за качеством провизии.

Нельсон имел колоссальный опыт блокады. Теперь он держал свои линейные корабли в пятидесяти милях к западу от Кадиса, и противник не мог их видеть. Сигналы передавались по линии быстроходных судов. Эскадра фрегатов вела постоянное наблюдение за портом, подходя к нему на расстояние в три мили.

Дули западные ветры, и флот Нельсона мог в случае необходимости быстро приблизиться к Кадису. Если бы подули восточные ветры, то корабли могли укрыться на африканской стороне пролива Гибралтар. В любом случае англичане были тут как тут.

Примет ли Вильнёв бой? Франко-испанский флот находился в отчаянном положении. После длительного вояжа в Карибское море, штормов и битвы с английским флотом адмирала Колдера корабли были повреждены, а люди измотаны. Многие моряки болели, некоторые дезертировали.

Чтобы провести капитальный и текущий ремонт судов, нужно было закупить древесину, снасти, нанять рабочих. Все это требовало времени и денежных средств, которых не было ни у французов, ни у испанцев. Обе страны вели войну, а во Франции разразился финансовый и банковский кризис.

Офицеры Вильнёва быстро поняли, что испанцы ничего им не отпустят в кредит. Местные торговцы и поставщики знали о бедственном положении объединенного флота и значительно увеличили цены.

Не хватало провизии. Многочисленные команды тридцати трех судов начали волноваться. Вильнёв писал письма Декрэ, сообщая об отсутствии кредитов и пассивности французских и испанских поставщиков и агентов.

Скоро английская разведка передала своим адмиралам сведения о том, что французы вынуждены будут покинуть Кадис. А Вильнёв сильно занервничал, узнав последние новости: корабль «Виктори» покинул Портсмут, и Нельсон направляется на юг.

В конце сентября Вильнёв получил приказы министра Декрэ вести объединенный флот в Средиземное море и далее направить корабли в Тулон, Геную и Неаполь. Во французских и итальянских портах можно было скорее найти необходимые ресурсы, чем в нищей Испании, — так, вероятно, думал Декрэ. Кроме того, Вильнёв должен был высадить солдат в Калабрии.

Главнокомандующий объединенным флотом готов был покинуть Кадис. Он испытывал страх перед Нельсоном: неистовый адмирал атаковал французскую эскадру, стоявшую на якоре в бухте Абукир, и вполне мог напасть на Вильнёва в Кадисе, ведь такой опыт у англичан был.

Дскрэ гнал Вильнёва в море. Получив приказы министра, адмирал поначалу обрадовался и хотел поднять паруса. Однако, проведя осмотр своих судов, Вильнёв написал Декрэ, что флот не укомплектован и находится в плохом состоянии. Испанские суда, прошедшие ремонт, не имеют ни пушек, ни матросов. Вывод: нужно оставаться в Кадисе до тех пор, пока корабли не будут отремонтированы, а их штаты не будут укомплектованы.

Коллеги и подчиненные видели колебания Вильнёва. Адмирал Шарль-Рене Магон и генерал Жак Лористон, который командовал сухопутными силами, размещенными на кораблях Вильнёва, критиковали его за нерешительность. Лористон был отозван в Париж и подал рапорты Декрэ и самому Наполеону. Он указывал на некомпетентность и заносчивость Вильнёва.

Уважаемый Гравина, который год тому назад имел титул испанского посла в Париже, теперь чувствовал свое бессилие в борьбе с бюрократией. Однако он сохранял лояльность и предложил провести совещание адмиралов и капитанов кораблей, чтобы выслушать мнение каждого и сформировать единую позицию.