«О падающих звездах», – ответила я строчкой из любимого стихотворения и тут же собрала карты.

– Ну Ева, ну погадай, – заныла Инга.

– Она себе цену набивает, – снова язвительно заметил Макс.

– У меня сегодня слабое биополе, – придумала я себе оправдание. Так обычно любит говорить Софья Харитоновна.

– Может быть, для защиты поля подогнать танк? – пошутил Юрка Гислер, все это время за нами наблюдавший.

Я улыбнулась ему. Иногда этому парню удавалось остроумно пошутить. В нем была какая-то интересная смесь неуклюжести и уважительности.

– Да, – сказала я, – бронетранспортер здесь не помешает.

Видимо, мои слова ему понравились, потому что он, довольный собой, посмеялся, а потом попросил сесть рядом.

– Красильникова сегодня нет, – так объяснил он свое намерение.

Похоже, что Антон Красильников снова воспользовался отъездом отца, решив весь день провести за компьютером. Странно, но у этого парня напрочь отсутствует чувство времени. Он, конечно, частично живет здесь: ходит иногда в школу, первым бросает волейбольный мяч, перегоняет Гислера, справляется с квадратными уравнениями, словом, – супербой. Но сдается мне, что все остальные стороны его жизни погрязли во всякой виртуальной чепухе. Ведь если это не так, то Антон наверняка вспомнил бы о классном сочинении. Стоп! Кажется, я тороплюсь делать выводы. Впрочем, это отдельный повод для размышлений…

Что делать, когда сама себе надоедаешь? Наверное, причина в чем-то другом. Может, в предчувствии? Я не прощу себе потерю древнего браслета.

– На какую тему вы утром сочиняли? – поинтересовалась я у Юры, чтобы хоть как-то отвлечься от своих грустных мыслей.

– Про Евгения Онегина, – слегка подумав, ответил Юра.

– А кто это? – хотела я подшутить. Юра напрягся и попытался мне разъяснить:

– Онегин – это тот, кто не знал, чем себя занять.

Я удивилась: Юрик, как сказала бы Светлана Павловна, очень своеобразно сформулировал свою мысль. Это радовало. Кажется, с ним без труда можно было поделиться некоторыми своими умозаключениями. Но хочу заметить, раньше с этим парнем было труднее общаться. Надо заглянуть в его гороскоп. Может быть, звезды в этот период оказывали на него благоприятное влияние, а может, и Красильников. Они оба теперь, как рожденные в одной рубашке.

После уроков мы договорились встретиться в парке. Юрик высказал надежду, что у него получится вызвать Антона в эту реальность. Я деловито сказала: «Отлично» – и отправилась на седьмой урок, специально уготовленный для опоздавших.

Мысли о браслете заставляли меня сомневаться в собственном уме. Во-первых, здравый смысл младенчески пищал мне в ухо, что, вероятно, я преувеличиваю значение этой вещи. Но, с другой стороны, как можно преувеличивать, если украшение, в самом деле, древнее. Во-вторых, если я перестану верить в его древность, то мне придется согласиться, что та записка профессора – сплошная выдумка. Я так глубоко и шумно вздохнула, что Светлана Павловна с подозрением на меня взглянула, сдвинув тонкие очки на кончик своего острого носа.

– Ева, у тебя какие-то трудности? – участливо спросила она. Я к тому времени наваяла свое бессмертное сочинение, и Онегин в моем воображении возвышался большой литературной тенью, мрачной и совсем неизвестной.

– Уже нет, – ответила я и положила кучеряво исписанный листок на священный краешек учительского стола.

– Разве ты не подождешь, чтобы узнать результат? – будто искушала Светлана Петровна.

– На большее я не надеюсь, а меньшего мне не надо, – заключила я неожиданно для себя.

– Что ж, вижу, – лукаво улыбнулась учительница, – у тебя, и вправду, нет никаких трудностей.

Почувствовав себя идиоткой, я в ответ вытянула свою улыбку и попрощалась. Почему-то после общения со взрослыми во мне всегда остается какой-то холодок…

Впрочем, уже с самого утра во мне зреет беспокойство. Наверняка со мной произойдет нечто из ряда вон выходящее. Однако карты, гороскопы и даже кофейная гуща молчат и не подают никаких знаков. Как будто сама судьба стала трусливо прятаться перед грядущим, лишь мне предназначенным событием. Интуиция шепчет мне: то, что произойдет, будет касаться только меня.

Несмотря на смутную тревогу, я решила не торопиться домой. К тому же из школы я сегодня возвращалась одна. Обычно такого не случалось, и поблизости кто-нибудь тараторил об оценках, сплетнях и увлечениях. В крайнем случае, я сама находила себе попутчика по дороге домой. Теперь вовсе не хотелось что-либо обсуждать, тем более слушать бестолковые или назойливые насмешки своих одноклассников. Хотя в моем классе нет тех, кто особо нравится или, наоборот, раздражает меня, я, к сожалению, а может, к счастью, не знаю, как другие ко мне относятся.

Бывает такое, что ты, например, открываешь свой шкаф, а оттуда высыпается все содержимое, да еще вместе с полками. Точно такой же беспорядок был в моей голове. В чем причина? А в том, что после того, как мысль моя исходила все вчерашние круги памяти, я наконец-то поняла… Древний браслет сарматской девушки был все-таки утерян, к тому же у самого подъезда. Видимо, вчера, темным вечером, когда папа на руках вытаскивал меня из машины, я, как спящий младенец, уронила браслет на асфальт, словно это было не сокровище, а обычная пластмассовая игрушка. Вот он – злой рок!

Укротив свои отчаянные эмоции, я снова обратилась к своему писклявому здравому смыслу. Подошла к ближайшему таксофону, набрала домашний номер.

– Алло! Мам?.. – сказала я и без предисловий спросила, дома ли подаренный Александром Ивановичем браслет. Мама, с трудом припоминая, кто такой Александр Иванович, в итоге ответила отрицательно.

Итак, оставалось лишь сочинять всякие дурацкие объявления, а потом расклеивать их по доскам и столбам, причем на каждом таком просительном листке жирно подчеркивать слово «за вознаграждение». Я в раздумьях присела на скамейку. Боже! Кого я напоминаю?! Какую-то дурочку, которая носится со своими побрякушками, как Курочка Ряба с непробиваемыми золотыми яйцами. Подумаешь, древность, подумаешь, сарматская… Вот так я притупляла себя глупыми мыслишками, пока вдруг, как остроконечным копьем, не сразила меня по-настоящему умная мысль. Но был один всего лишь ничтожный процент ее реальности. А если честно, то умные мысли вообще редко к чему приводят. И я все-таки решила рискнуть, лишний раз проверить свою интуицию.

Антикварный магазин, куда я тут же поспешила, находился напротив нашего дома. Это был ближайший пункт, где предполагаемый человек мог выгодно сдать найденное им украшение. Разумеется, мой здравый смысл готов был подавиться своими доводами. Ведь предполагаемый человек мог оставить браслет в своих владениях или сдать его не сегодня, а завтра или вообще неизвестно когда. Я позволила здравому смыслу ехидно надо мной посмеяться, а потом с уверенным лицом покупателя вошла в магазин.

Колокольчик над дверью «Антиквара» встревоженно поприветствовал меня. Звоночек будто очнулся от тайного унисона, в который органично впадали все старинные вещи, продававшиеся в этом магазине. Здесь красовался хлам любых разновидностей. И пожалуй, чьи-то старые, пожелтевшие письма конца девятнадцатого века были только для гурманов всего того, что плохо укладывается в мозгу.

– Здравствуйте, – поздоровалась я с бородатым продавцом, аккуратно передвигавшим с места на место белоснежные фарфоровые статуэтки разных античных и просто крестьянских красавиц. Бородатый мужчина посмотрел на меня из-за полутемных коричневых стекол своих круглых очков и пробубнил что-то вроде приветствия. Похоже, я как покупатель не внушила ему доверия. И напрасно, потому что я не стала церемониться и сразу стала говорить по делу.

– Понимаете, вчера вечером я потеряла одно свое украшение, – без стеснения, но с натянутой улыбкой сказала я, и бородач снял очки. Глаза у него были маленькие и, кажется, жадные.

– И чем я могу вам помочь? – недоуменно пожал он плечами.

– Я живу здесь, рядом, и потеряла эту вещицу недалеко отсюда…