– Отец и мать наши!!! – Крестьяне снова с азартом вдарили лбами о землю. – Владетельствует ноне нами барон Квезак. Обиды чинит нам лютые и платежи требует непосильные!!! И сил у нас боле нету! Посуди сам, милостивец… милостивица наша, в год поставлять двадцать девственниц для осуществления права первой ночи – ну откуда ж их взять, двадцать-то?! Ну никак не поспевает господин барон вперед наших парней… Приходится за деньгу немалую хаганок нанимать, у них хучь и все девки бабами становятся еще малолетками, однако ж любая баба ихняя завсегда девкою прикидывается. А дань-то – два маврикия с носа в год, посуди-ка сам, милостивец! Силов наших слабых боле нету!

Крестьяне снова бухнули лбами.

– Я… я что… – промямлил Серега и с надеждой посмотрел на леди Клотильду.

Леди Клотильда, как всегда, не подвела.

– Сесть! Говорить дальше!

Пейзане смачно поплюхались на землю, произведя при этом звук, шибко напоминающий плюханье коровьих лепешек.

– В стародавшие времена входило селеньице наше в майорат Де Лабри, милорд… Миледи… Слезно молим, так сказать…

– Хм… И как же перешло ваше село к барону Квезаку? – равнодушно спросила леди Клотильда.

– Когда его сиятьство бежали… ну, то еще сиятьство, что в древности… в стародавнейних годах то ись и герцогство-то того… этого! Ну, тогда предок нонешнего барона Квезака и объявил, что отноне, мол, и навечно принимает село наше под свою руку…

Леди Клотильда мощным глотком осушила чашу с вином и встала из-за стола.

– Ну, сэр Сериога… Берешь ли ты сих страдальцев под длань свою?

– Я… Беру, конечно. А… Как?

– Вот незадача. Перчатки-то у тебя нет, – обронила леди Клотильда и с хрустом потянулась.

– Есть, миледи!!! – заполошным криком отозвался тут же один из крестьян и замахал руками. Из деревни на хороших рысях вылетела четверка молодых парней и понеслась в их сторону. На плечах у них покачивались носилки.

Серега выбрался из-за стола и присоединился к баронессе Дю Персиваль, застывшей перед крестьянами в небрежно-выжидательной позе.

Принесенные носилки бережно опустили на землю. То, что лежало на них, было добросовестно усыпано грудой свежесорванных полевых цветов. Так добросовестно, что и видно ничего не было.

Леди Клотильда наклонилась и брезгливо поворошила мизинцем спутанную массу из стеблей и лепестков. Под цветочками-листочками блеснула вороненая сталь.

– Ого! Старинная штучка… Гульфик из кольчужки, надо же!

Серега стряхнул цветы и принялся ошарашенно разглядывать кольчужные колготки с чем-то вроде застежки в паху, стальные башмаки и наколенники, рубаху из стальных колец со стальными элеронами на груди, локтях и плечах. Отдельно лежали литые серебряные шпоры в виде шипасных драконов и шлем – яйцевидный, с выгнутой носовой пластиной и кольчужной сеткой сзади. Кажется, именно такой шлем на Земле, в эпоху рыцарей, назывался бассинетом. Кольчужная сетка на шлеме – вантай. Круглые пластины, защищавшие подмышки, – ронделли. На этом, похоже, и заканчивались его познания в средневековом доспехостроении. Сбоку прилагались громоздкие пластинчатые перчатки – с отстегивающимися большими пальцами, ощетинившиеся шипами на пальцевых сгибах.

– Малый походный доспех герцога Де Лабри! – с гордостью возвестил пожилой крестьянин и заулыбался улыбкой деда, преподносящего внуку большой леденец на палочке. – Здеся раньше усадьба была. Кады барон Квезак ее захватывал, то мы упасли-уберегли…

– Вы успели разграбить усадьбу раньше барона! – отрезала разом посерьезневшая леди Клотильда. – А доспех на всякий случай приберегли, не продали где-нибудь на ярмарке и не переплавили на гвозди. Вдруг да прежний хозяин объявится! Барону Квезаку заявили, что, мол, так оно и было в усадьбе всегда – голые стены да пол без ковров, а он, дурень, вам и поверил, а есть ли на полу следы от шпор, не посмотрел… А ведь должны были остаться, если доски без покрытия… А там, где ковры, там и утварь должна быть, и одежда, и посуда дорогая, и прочая радость. А перед герцогом, буде он появился бы, отбрехались бы тем, что барон-де и разграбил. Доспех сей предъявили бы в знак своего радения перед сеньором. А где оружие от доспеха, дети полей и огородов?!

Крестьяне разом подхватились со своих задов и снова переместились на три точки опоры – колени и лоб.

– Не було, миледи-спасительница!

– Ну-ну, – не сжалилась Клотильда. – Представляю, каких топоров и гвоздей вы из меча понаделали. Спасительница… Да разрази меня гром, ежели хоть одного из вас я спасу, погубители доброго меча рыцарского!

– Прости-и-и! – взвыл хор голосов.

Леди Клотильда повернулась к Сереге, возложив руку на бедро с тяжелой грацией культуриста.

– Решайте, сэр Сериога. Берете ли вы под свою защиту этих недостойных смердов?

– Леди Клотильда… – Сергей помялся, лихорадочно обдумывая ситуацию и пути возможного выхода из нее с наименьшими потерями в глазах леди Клотильды. – Э-э… Ну вы же понимаете. Какой из меня защитник? Для них, я имею в виду… Да для кого угодно – я ж в жизни меча в руках не держал, я… больше книжки читал. А ведь, как я понимаю, барон Квезак… Он не обрадуется. Сильно не обрадуется…

– В корень смотрите, друг мой сэр Сериога. Не обрадуется – это еще скромно сказано. Очень даже не обрадуется, и весьма. Но вот в чем штука… Не рискнет сэр Квезак пойти против мандонады эльфийской. Вы пока по делам своим туда-сюда… Ну, до его слуха все и дойдет. Сначала до слуха, потом где-то через месяц – и до мозгов. Ха-ха…

– Хорошо, – убито сказал Сергей, чувствуя себя в западне, где сиделось ему – глупее некуда – герцог Де Лабри, ваш бродь, прошу любить и жаловать. – Что я могу… что я должен сделать?

Клоти иронично повела бровью.

– Должен?! Сэр Сериога, герцог Де Лабри никому ничего не должен, наоборот, – она метнула огненный взгляд в сторону вжимающихся в землю пейзан, – это ему кое-кто задолжал. Вы не должны, у вас нет кредиторов по причине крайне малого времени пребывания в титуле герцогском. Боже, сэр Сериога, у вас ведь даже и врагов-то еще нет – вы просто не успели их завести! Это вам еще предстоит! Увлекательнейшие вас ждут времена и события, сэр Сериога…

– Да, без врагов – это нехорошо, – сказал Серега, испытывая сильнейшее желание нервно заржать. – У каждого порядочного человека должны быть враги…

– О!!! – леди-морской пехотинец полила Серегу неожиданно вспыхнувшим взглядом. – Вижу, будет все же из вас толк, сэр Сериога.

– Да это один умный человек сказал, не я, – робко попытался Серега откреститься от чести стать толковым по-рыцарски.

– Прочитал, запомнил, сказал, – значит, твои уже это слова, сэр Сериога. И хорошо это, ибо предстоит тебе стать родоначальником новой династии…

– Что делать-то? – буркнул Серега, мрачнея еще больше. Быть герцогом в мире, где нет ни нормальных книг, ни телевизора с видиком, ни…

Леди Клотильда сунула ему в руку шипастую перчатку (Серега охнул, защемив кожу на пальце скрипучим сочленением), схватила его за плечо и поволокла за собой. Хватка у нее была железная. У Сереги было полное ощущение того, что его плечо зажато в стальных тисках…

Они остановились перед воротами в деревенской изгороди. Леди Клотильда по-строевому развернулась к семенившим за ними следом пейзанам, рявкнула:

– Где?!

Подскочили двое, на вытянутых руках держа перед собой молот, явно только что в спешном порядке принесенный из кузни. Клоти величественным жестом показала на ворота.

– Выберите место для вашей перчатки, сэр Сериога. Приложите и… э-э… подержите, а я прибью.

Серега, ощущая себя героем мыльной оперы или дурно слепленного исторического боевика, приблизился и нерешительно прижал расстегнутую перчатку к толстенным, почерневшим от непогоды и времени доскам.

Леди Клотильда критически осмотрела принесенные крестьянами гвозди, отобрала три – все длиной в ладонь и толщиной в палец, легонько перехватила молот за рукоять и подошла к Сереге.

– Так… Чуть повыше! Теперь держи гвоздь…