— Где Новгород? — спрашивает Полина.
Гордо указываю рукой на противоположный берег Ильмень-озера. Над озером простирается красивый старинный город. Мы видим мосты через Волхов, белые стены Кремля. Кремль нам и нужен. Мы должны пролететь над кремлевской площадью, там стоит наш спортивный комиссар. Полина хорошо знает свое дело. Высотомер показывает 50 метров. Мы проносимся над площадью и снова набираем высоту.
Теперь Полина получает от штурмана новый, последний курс — на Архангельск. Полина довольна. Она поднимает кверху большой палец левой руки и показывает: «Во!» Я принимаю независимый вид, как бы отвечая: «Еще бы не «во!». Перешучиваемся знаками. Ну, думаю, раз Полина повеселела, — значит все будет в порядке!
Но здесь начинает скучать Вера. Во время своих бесконечных экскурсий в хвост корабля, к бензиновым бакам, она надышалась паров бензина, у нее болит голова. Она сидит бледная, веки красные. Полина приказывает ей начать дышать кислородом. Мы с Полиной к кислороду еще не прикасаемся. Думаем обойтись без него. Ведь, может быть, придется итти на еще большей высоте…
Вера надевает кислородную маску. Хорошо бы, конечно, снизиться, но уж очень скучно сейчас там, под нами. Осталось позади Ладожское озеро, в редких маленьких просветах облаков мы видим только лесистые болотистые места. Полина пишет записку: «В этих местах лучше не прыгать, лучше оставаться в машине, а то на болоте пропадешь к чорту!» Отвечаю: «Ничего, тут много озер, в крайнем случае будем садиться на озеро».
Впереди, в разрывах, видно Онежское озеро. Над ним нет облаков. Вот уже мы летим над его пустынными хмурыми водами. Пишу Полине: «Если хочешь садиться раньше, то есть возможность приводниться у Петрозаводска». Но Полина улыбается, отрицательно качает головой и пишет: «Хватит до Архангельска!» и одобрительно кивает, когда узнает, что я уже держу связь с Архангельском.
Пролетели Онежское озеро. Снова и снова облачность! Какой прок от того, что временами облака меняют свою форму: то кучевые, то перистые, то мохнатые, как огромные хлопья ваты, то сплошные, то с маленькими, едва заметными оконцами — просветами. Это все же облака, сквозь которые ничего-ничего не видно. Вот сейчас над нами второй ярус облаков. Они лежат длинными грядами, разбросанные сильным ветром. Ничего доброго не сулят эти облака, холодно становится от одного их вида. А мы прозябли, хотя на нас теплые меховые пальто, шлемы и унты. Подумать только: несколько часов назад мы в той же одежде изнывали от севастопольской жары… Полина поеживается и пьет горячий чай из термоса.
Миновали реку Онегу. Минут через сорок Архангельск. Начинает болеть голова. Сильно стучит в висках. Эге, думаю, сказывается кислородный голод! Смотрю на Полину, проверяю себя по ее виду. Моя Полина тоже побледнела. Еще бы! Вот уже десять часов, как мы летим на 5 000 метров, а кислородные баллоны стоят нетронутые. Но мы упорствуем. Теперь уже спортивное упрямство берет верх над прочими чувствами и ощущениями. Стоит ли открывать баллоны на какие-нибудь полчаса?
Зато с каким удовольствием мы ощущаем потерю высоты, когда, приближаясь к Архангельску, Полина идет на снижение. Стук в висках сразу прекращается, становится легче дышать. Облака остались где-то там, над нами. Внизу железная дорога. Мы идем вдоль нее к Холмовскому озеру. Машину начинает болтать и трепать над болотистой и озерной местностью. Теперь мы тоскуем по высоте: хоть там нехватало воздуха, но зато и болтанки не было. Как спокойно лететь на большой высоте.
Два сухопутных самолета вылетают нам навстречу. Они летят впереди нас. Мы с шиком «газуем» и обгоняем их. Впереди уже отчетливо видно Холмовское озеро — последнее озеро перед Архангельском. Благодарно вспоминаю Веру Ломако, которая добыла нам во время подготовки самые точные и самые подробные карты. Полина тоже видит озеро и знает, что здесь нам садиться.
Закончена работа штурмана. Опускаюсь в кабину, чтобы смотать антенну, задраить антенный люк и люк визира. Прибираю инструменты, карты, линейки, приборы, укладываю все в чехлы, по своим местам. Закрываю рацию и в последний раз с нежностью на нее гляжу — она с честью вынесла тяжелую нагрузку.
Незаметно пробегают последние минуты. Высовываюсь из кабины и вижу: Полина уже заходит на посадку. Под нами озеро. Желанное Холмовское озеро! Теперь нас уже сопровождают два гидросамолета. Как приятно, что ребята вылетели нас встречать.
Посреди озера на шлюпке горит дымовая плошка. Дым стелется узкой полосой по воде и показывает направление ветра. Нас ждут.
Полина заходит на посадку, как полагается, против ветра. Лодка так плавно касается гладкой спокойной поверхности озера, что я даже не замечаю момента посадки. Самолет скользит по зеркальной воде. Полина выключает мотор. Мы еще движемся немного по инерции и останавливаемся посреди озера.
Оглядываемся по сторонам. Вокруг никого не видно. На берегу озера — невысокий еловый лес. Ели стоят, словно подстриженные. Зелень на берегу яркая-яркая. Мы удивляемся, что на Севере такая богатая растительность. В Севастополе не было зеленой травы. Там солнце выжгло траву и окрасило ее в желто-бурый цвет. Говорю Полине:
— Смотри, какая прелесть кругом!
Полина отвечает:
— Все-таки на Севере лучше, чем на Юге!
В тишине послышался шум маленького моторчика. Подошла крошечная моторная лодочка, чтобы забуксировать нас к берегу. Трудно себе представить, что такая крошка потащит наш «МП-1». Только сегодня утром его буксировал в море мощный катер. Но со шлюпки мне бросают конец, я вяжу его за ушко в передней части своей кабины, и лодочка как-то неспокойно, рывками, начинает тянуть нас к берегу. Нам смешно. Вера и Полина расселись под мотором на центроплане, свесили ноги за борт, сняли с себя кожаные пальто, хотя это и не вызывается необходимостью, потому что довольно прохладно. Подходим к берегу, видим на ярко-зеленой траве небольшую группку людей. Нас приветствуют, машут руками. Самолет крепят к специально для нас поставленной крестовине, и мы высаживаемся на берег. Нам преподносят букеты северных цветов, поздравляют. Два спортивных комиссара на шлюпке отправляются к самолету — снять барографы и проверить пломбы на бензиновых и масляных баках. Начинается сильный дождь. Нас сажают в ту же шлюпку и везут к озеру Лахта. Там дом отдыха, в котором мы будем жить до отъезда в Архангельск.
Проезжаем остров с крохотной деревушкой. Посреди — смешно разукрашенная церковь, словно кустарная игрушка. Справа, на берегу озера, лестница с широкими ступенями, вся увешанная морскими флагами. На лестнице народ. Когда наша шлюпка подошла к маленькой пристани, заиграл оркестр. Почти не чувствуя под собой ног от волнения, мы взбежали по лестнице. Со всех сторон на нас сыпались букеты цветов. Поперек лестницы висели красные полотнища с лозунгами. Но больше всего нас поразили морские флаги, которые вывешиваются только в особо торжественных случаях. Неужели все это в честь нашего прибытия?..
Нас провожают в дом. Полина отправляется к прямому проводу говорить с Москвой. Она докладывает начальнику военно-воздушных сил об окончании нашего перелета. Из Москвы нас поздравили. Мы трое собрались в уголке и стали составлять телеграмму правительству и товарищу Сталину. Телеграмму составляли долго, но получилась она у нас очень короткая:
«МОСКВА, КРЕМЛЬ
ИОСИФУ ВИССАРИОНОВИЧУ СТАЛИНУ.
Беспосадочный перелет Севастополь — Архангельск выполнен. Готовы выполнить любое Ваше задание.
Осипенко, Ломако, Раскова».
Телеграмма отправлена.
Только теперь мы вспомнили, что не мешало бы, собственно, умыться и переодеться. Совершаем свой туалет и садимся ужинать. Есть очень хочется. Ведь мы целый день ничего не ели. Только Полина во время перелета выпила немного чаю. Поужинав, мы крепко заснули, счастливые и спокойные.
Утром я проснулась раньше всех. Из нашей комнаты открывался прекрасный вид на озеро, на северный лес с зеленой-зеленой травой. Я разбудила Веру. Она быстро вскочила на ноги. Тихо, чтобы не потревожить Полину, мы вышли на воздух. Схватились за руки и побежали по лесу. Мокрая от росы трава приятно хлестала по сапогам, сапоги намокли, но это было тоже приятно. Нашли куст шиповника, нарвали цветов себе и Полине. Так бежали, пока не увидели лестницу, по которой взбирались вчера на берег. Смотрим, фасад лестницы украшен портретами товарищей Сталина, Ворошилова. Теперь уже читаем лозунги, мимо которых, как во сне, проходили вчера, не помня себя от счастья. На одном из лозунгов прочитали:
