Повальное увлечение западноевропейской публики фокусами в XVIII веке было так велико, что повлияло и на искусство театра. Уже в книге об итальянской комедии дель арте, составленной Андреа Перуччи и изданной в 1699 году в Неаполе, встречаем такого рода указания: «Чтобы провести мужа, влюбленные притворяются статуей, органом, какая-нибудь проделка „ложной магии“». А в XVIII столетии, когда комедия дель арте утратила свой прежний сатирический характер и главное место в ней заняли различные трюки, пантомима и акробатика, обычным явлением в спектаклях стали фокусы и иллюзии.
Подлинные и мнимые маги и астрологи то и дело появлялись на сцене. Из сумки купца вытаскивали бесчисленное множество предметов, казалось бы, не могущих там уместиться. Гадание на картах сопровождалось карточными фокусами, вызывавшими комические опоры, недоразумения и смешные истолкования. Аист приносил младенца и, в то время как будущая мать входила в дом повивальной бабки, чтобы избавиться от ребенка, — уносил его обратно на небо. Действующему лицу отрывали голову, и пострадавший таскал ее под мышкой, не зная, что с ней делать. Голову другого персонажа превращали в ослиную.
Своего высшего развития иллюзии в театре достигли в жанре пьес-сказок, завоевавшем большую популярность в Италии в середине XVIII века. В противовес реалистической комедии Гольдони, опираясь на традиции комедии дель арте и приемы современных ему иллюзионистов, Карло Гоцци создал пьесы нового жанра. В отличном исполнении труппы Сакки они шли в венецианском театре «Сан-Самуэле» с исключительным успехом.
Бегло просмотрим ремарки театральных сказок Карло Гоцци. Не будем принимать в расчет волшебников, неожиданно появляющихся из-под земли и проходящих сквозь стены, или превращение пустыни в цветущий сад. Это достигается средствами театральной машинерии. Но вот из апельсина появляется девушка. Она превращается в голубку и летает по сцене. Ее ловят, сажают на стол — и вдруг она превращается в принцессу («Любовь к трем апельсинам»). А в «Короле-олене» две статуи стоят симметрично в нишах. По одной из них ударяют несколько раз, давая возможность зрителям убедиться, что это настоящая статуя. Другая статуя «изображается живым человеком, спрятанным до пояса и набеленным так, чтобы публика приняла его за изваяние, подобное стоящему справа». Эта статуя начинает хохотать и гримасничать, как только женщина на сцене солжет. Но любопытнее всего, что в конце концов эту статую разбивают на мелкие куски.
В той же пьесе попутай превращается в человека, король — в оленя, олень — в Тарталью, король — в нищего старика и т. д. В заключение происходит одновременное превращение сразу двух актеров.
В «Женщине-змее» появляется чудовищный великан. Во время поединка ему отсекают руку, которая вместе с мечом падает на землю, потом ногу и, наконец, голову. Но великан со смехом приставляет на место отрубленные части, и они тотчас прирастают. Число таких примеров бесконечно. И в любом из них иллюзионные трюки фигурируют не в качестве вставных номеров, они неизменно служат Гоцци для развития сюжета.
* * *
Шел XVIII век. Высшая власть постепенно переходила от королей к банкирам. При дворах, в салонах и в академиях, в гостиницах и игорных домах встречались бесчисленные светские философы и остроумцы, политические деятели и бездельники, блиставшие громкими именами и титулами. Воем им нужно было золото. Все они хотели жить с неслыханной роскошью. И все чаще вспоминали о магах, которым молва приписывала обладание тайнами алхимии, искусства превращать в золото любые вещества. Несмотря на деятельность просветителей, вера в сверхъестественное была еще достаточно сильна не только среди простого народа, но и среди высшей знати.
Трудно представить себе более благоприятную обстановку для махинаций всякого рода проходимцев-шарлатанов, стремящихся нагреть руки за счет легковерия простаков. И в таких шарлатанах не было недостатка.
Калиостро. Гравюра XVIII в.
Наиболее колоритная фигура среди них — Джузеппе Бальзамо, подвизавшийся под именем графа Калиостро. Этот выдающийся иллюзионист был к тому же недюжинным актером, но использовал свой талант в самых низменных, корыстных целях.
О жизни Калиостро и его «магических сеансах» нельзя рассказать в двух словах. Иллюзионисты капиталистических стран и по сей день считают его патриархом своей профессии. Его именем называют театры, журналы и клубы фокусников. Некоторые приборы, изобретенные им, например «хрустальный шар Калиостро», и теперь еще, почти двести лет спустя, выпускаются фирмами иллюзионной аппаратуры в большом количестве. Исключительная сила убеждения, о которой он заставлял зрителей безоговорочно верить ему, безукоризненные манипуляции и приемы отвлечения внимания публики — все это производило сильное впечатление на современников и не могло не оказать влияния на иллюзионистов.
Литература о Калиостро необозрима. Гёте написал о нем целый роман «Великий Кофта». В числе других произведений, где фигурирует этот иллюзионист-авантюрист, назовем «Калиостро» Карлейля, «Жозеф Бальзамо» Дюма-отца, «Граф Калиостро» А. Н. Толстого, оперетту Иоганна Штрауса «Калиостро». Американский режиссер и актер Орсон Уэллес поставил фильм «Калиостро», где исполнял главную роль, с большим мастерством демонстрируя иллюзионные трюки.
Бальзамо родился в 1743 году в Палермо, на острове Сицилия, в семье старьевщика. Образование получил в соседнем монастыре, где его увлекли занятия химией. Но, очевидно, еще сильнее его привлекали легкие способы добывания денег, потому что за мошеннические проделки Бальзамо вскоре был выгнан из монастыря. За этим последовала торговля фальшивыми театральными билетами, подделка завещания и, наконец, ограбление золотых дел мастера Мурано, которому начинающий авантюрист обещал помочь вырыть богатейший клад.
Найдя подходящего партнера, шулера по профессии, грека Алтотаса, Бальзамо бежал из Сицилии. Скрываясь под различными именами, добывал средства к существованию шулерством и таким образом научился манипуляции. Он подделывал векселя, торговал лечебными снадобьями. Попутно изучил профессиональные секреты иллюзионистов, магические формулы и мнимофилософские объяснения «чудес». В Неаполе женился на семнадцатилетней дочери шорника, красавице Лоренце Феличиани. Вместе с ней разъезжал по Италии, Испании, Португалии, Англии, Франции, Голландии и Германии, используя иллюзионные трюки для мошеннических проделок.
Бальзамо очерчивал на полу «магический круг» — и круг начинал светиться таинственным зеленоватым светом (мы уже знаем этот трюк: жрецы Гекаты использовали для этого примитивные средства, а Бальзамо применял фосфор). На глазах у пораженных зрителей он во много раз «увеличивал» бриллианты, путем манипуляций подменяя их шлифованными стекляшками. Женщины не могли оставаться равнодушными, видя, с какой легкостью он превращал пеньковую мешковину в драгоценный шелк (трюк из репертуара средневековых ярмарочных фокусников).
Он показывал сосуд с магической жидкостью и опускал в него до половины гвоздь, обыкновенный большой железный гвоздь, выбранный одним из зрителей из груды точно таких же. Несколько таинственных заклинаний — и та часть гвоздя, которая была опущена в жидкость, становилась золотой. Зрители могли взять гвоздь в руки и убедиться: железо превратилось в настоящее золото. На самом деле к гвоздю заранее аккуратно приделывали золотой колпачок-наконечник. Сверху весь гвоздь покрывали слоем краски, так что обе части выглядели одинаково. Когда же его окунали в жидкость, растворенная в ней кислота быстро разъедала краску, и золото начинало ярко блестеть. А заставить зрителя выбрать гвоздь, нужный для фокуса, — иллюзионный прием, подобный «форсированию» карты. Все исполнители карточных фокусов издавна пользуются им.
Порой с помощью этих трюков Бальзамо удавалось выманивать у одураченных простаков довольно крупные суммы. Но бывали и неудачи. Не раз его арестовывали за мошенничество, не раз приходилось ему сидеть в долговой тюрьме.
