Кстати, одной из ветвей рода Гельмштатов действительно принадлежал Георг «фон Гельмштеттер», живший в Обервисхаймере и достигший взрослого возраста приблизительно в 1483–1487 годах. Однако его отец (тоже Георг), умерший в 1457 году, по непонятным причинам вычеркнул сына из списка претендентов на наследство. На их фамильном древе достаточно «засохших ветвей», обозначающих безымянных родственников и их потомство, что даёт массу возможностей для сопоставления, конечно, если соответствующая информация не потерялась в тумане истории{38}.
Наконец, возникает искушение заявить, что эта идея разрешает контрадикцию между Гельмштадтом и Книтлингеном. Если Фауст принадлежал роду фон Гельмштетов, он вполне мог родиться в Книтлингене. Всё портит один факт: судя по записям, «фон Гельмштеттер» прибыл из епархии в Вормсе, а Книтлинген принадлежал епархии в Шпейере{39}.
Но если Helmstet – часть имени, а Книтлинген относится к другой епархии, к чему это ведёт? И Муциан, и документы города Ингольштадта говорят о том, что Фауст приехал из Гейдельберга. Поскольку эти две записи отстоят друг от друга на 15 лет, у нас нет причин предположить, что они как-то связаны. Семейство фон Гельмштат было исторически связано с городом Гейдельбергом и с университетом – и вполне можно предположить, что Фауст прибыл из Гейдельберга.
То, что Фауст принадлежал знатному семейству фон Гельмштат, наилучшим образом объясняет противоречия в исторических данных. Это касается различий имён и названий из современных Фаусту источников, а также объясняет ещё один загадочный пассаж из записей Лейба: что Фауст был рыцарем одного из христианских орденов, то есть занимал положение, едва ли доступное простолюдину. Между прочим, рыцари из рода фон Гельмштат носили на щите герб с изображением чёрного ворона – мотив, странным образом воспроизведённый в книге заклинаний, приписываемой Фаусту.
Судя по событиям из его жизни, Фауст, несмотря на благородное происхождение, был младшим из младших сыновей и не мог унаследовать богатство и влияние своего рода. Он был не настолько знатен, чтобы чураться экзаменов – в отличие, как мы позднее увидим, от епископа Бамберга. Денег у Фауста хватило только на обучение. Возможно, он имел в виду будущую карьеру служителя церкви, но, во всяком случае, Фауст не унаследовал ни высокой должности, ни земель, ни какой-либо собственности.
Фауст жил в пределах Священной Римской империи, простиравшейся от Северного до Средиземного моря. Это государство, чем-то похожее на современный Евросоюз, объединяло множество стран с противоречивыми интересами, связанных договорами и сиюминутной выгодой. Империя, поражавшая своими масштабами, на деле представляла собой шаткую, неуправляемую и недемократичную систему. Это был временный союз из нескольких королевств, управлявшийся императором, не имевшим абсолютной власти. Политическое единство империи осложнялось непрерывным соперничеством знатных родов, волнениями среди простого народа и конфликтами с папством. Политическую волю и военную мощь Священной Римской империи регулярно испытывали на прочность её агрессивные соседи – Франция и Османская империя. Франция того времени считалась богатейшим королевством христианского мира. Османская империя также обладала огромным влиянием. На юге христианской империи противостоял жёсткий теократический режим, основным принципом которого была борьба с неверными.По меткому выражению Вольтера, «то, что именовалось… Священной Римской империей, не было ни священным, ни римским, ни империей» («Опыт об обычаях и духе народов», 1756 год, гл. 70). В общем, это государство было светским, преимущественно германским, недостаточно цивилизованным, чтобы управляться из единого центра, – и непрерывно вело войны, всегда грозившие закончиться его развалом. Так выглядел мир во времена Фауста.
3. Дьявольский факультет (1472–1489)
О Фаусте не упоминали до 1507 года, когда о нём сообщил враждебно настроенный Тритемий. Всё же от Тритемия мы узнали кое-что о молодых годах Фауста. Тритемий, написавший своё письмо на латыни, несомненно, видел визитную карточку Фауста, и весьма вероятно, что сам Фауст также использовал латынь. Тритемий пишет, что Фауст упоминал о Платоне и Аристотеле, что было намёком на его университетское образование. Хотя более поздние свидетельства Муциана и Лейба выводят нас на человека по имени Георг Гельмштет с документально подтверждённой университетской карьерой, информация из письма Тритемия доказывает университетское прошлое Фауста даже в отсутствие данных о том, что он носил фамилию Гельмштет.
Теоретически образование было доступно каждому. Мартин Лютер бесплатно учился в Магдебурге, в школе францисканцев, но ему, как и юному Иоганну Бутцбаху (ок. 1478–1526), приходилось самостоятельно добывать себе пропитание{40}. Практически же не работали только сыновья знати и торговцев, располагавших средствами, достаточными для получения элементарного образования.
Образование, полученное Фаустом, свидетельствовало о его социальном положении. В «народных книгах» Фауста изображают сыном простого землепашца, который поступил в университет на деньги богатого дядюшки. Но для начала Фауст должен был изучить латынь, а бедный крестьянин едва ли мог оплатить эти занятия. Позже Фауст сам скажет о своём благородном происхождении и подтвердит относительное материальное благополучие.
В начале XV века образование в основном получали в дневных школах. Классы были большими (по 17 и более учеников), а на занятиях процветала зубрёжка. Вероятно, Фауст, так же как и Бутцбах, пошёл в школу с шести лет – то есть в 1472 году. В некоторых школах имелись бурсы, или общежития, для приезжих учащихся, но это вовсе не было нормой. К примеру, Бутцбах совершил долгое путешествие, чтобы найти такую школу. В этих пристанищах жильцов буквально заедали вши. Швейцарский гуманист Томас Платтер (1499–1582) вспоминал, что слышал, как в его соломенном матрасе шевелятся целые орды вшей, – и спал на полу, чтобы не быть съеденным.
Хотя на дворе была эпоха Возрождения, система образования оставалась средневековой, а учёба затруднялась острой нехваткой учебников. Хотя учебный план включал основы риторики, диалектики и грамматики, основополагающий учебник латинской грамматики был написан ещё в IV веке н. э. Бутцбах учился на таких работах, как «Притчи» Алана Лилльского (годы расцвета ок. 1200), и нравоучительных стихах Катона и баснях Эзопа. Чтобы проникнуться христианским мировоззрением, школьники зубрили «Отче наш» и апостольский «Символ веры», изучали жития святых и десять заповедей. На это, в частности, указывал Пятый Латеранский собор 1514 года, предупреждавший, что «каждое поколение в молодости склонно ко злу»{41}.
От учащихся ожидали и требовали смирения и соблюдения дисциплины. Один пастор из Нюрнберга риторически спрашивал: «Есть ли на земле что-то более драгоценное и заслуживающее большей любви, нежели благочестивое, смиренное и послушное чадо, готовое учиться?»{42} Максимой того времени были слова из моностихов Катона: Magistrum metue («Бойся своего учителя»), – и ученики часто подвергались битью и жестокому обращению{43}. По воспоминаниям Лютера, как-то его в один день отлупили пятнадцать раз.
Во времена Фауста в школе учились не ради знаний. Сын купца бросал учёбу в возрасте 12–15 лет и начинал торговать вместе с отцом, а сыновья ремесленников уходили из школы, выучив грамоту ровно настолько, чтобы их приняли в гильдию. Лишь немногие имели цель продолжить образование в университете и стать священником, юристом или врачом. Знакомство Фауста с трудами Платона и Аристотеля (что документально зафиксировано), его магистерская, а с 1520 года – докторская степень наводят на мысль, что он принадлежал к элитарному меньшинству.
В башне из слоновой кости
Во времена Фауста в Германии шёл бурный подъём высшего образования. Если в 1400 году в империи было всего 5 университетов, то к 1520 году их насчитывалось уже 19. Всего в Европе того времени активно работало более 60 университетов. В те времена высшие учебные заведения не были похожи на современные университеты, предлагающие студентам дипломы по всем мыслимым наукам. В XVI веке университеты представляли собой более компактные заведения, закрытые для посторонних, а их студенты жадно тянулись к знаниям. Тем не менее университеты обычно располагались в центре города, а их студенты, пользовавшиеся особыми привилегиями, вели самый разгульный образ жизни. Наконец, университеты представляли собой более специализированные учебные заведения и были тесно связаны с выдающимися учёными и преподавателями, читавшими лекции и поднимавшими репутацию заведения по конкретному предмету или в рамках научной школы. Например, Оксфордский университет (основан около 1208 года) отождествлялся с теологией, и когда в 1517 году был открыт новый колледж этого университета Корпус-Кристи с более гуманитарным уклоном, между их студентами нередко возникали уличные потасовки.
