— Возможно, мне так и не найти убийцу Беатриссы Холл. Хотя, вероятно, я отыскал бы его, согласись ты мне помочь. Но ты не обязана, поскольку здесь замешан Мартин. Верно я рассуждаю?

— Верно. Только ведь Мартин ничего не помнит.

— Так-таки ничего? — Дональд пытливо изучает мое лицо. — Жаль. Тогда придется пошуровать самому. Я расспрашивал в округе, но никто той ночью не видел и не слышал ничего подозрительного. Отыскал рыночного торговца, хозяина склада, но он, видишь ли, понятия не имеет, кто мог подобрать ключи к его замку. У самого торговца железное алиби. Теперь жду, когда пришлют протокол вскрытия и результаты лабораторной экспертизы: вдруг да появится какая зацепка.

— Не сердись, Дональд, всей душой рада бы помочь! Поговори с Мартином, но вряд ли парень сообщит что-то новенькое, если ровным счетом ничего не помнит. Вот кабы раскопать, где находилась Беатрисса Холл после своего исчезновения и до смерти…

— Меня это тоже очень и очень интересует… Да, кстати, ты к Шефу, что ли, заходила?

— Его нет.

— Да и быть не может. Он осматривает место преступления, где был убит Гремио Джиллан.

— И где же оно, это место? — Я вскакиваю из-за стола.

— Сиди, не дергайся! — осаживает меня Дональд. — Теперь уже все позади.

Я вновь усаживаюсь, но не дергаться не могу. С лица Дональда не сходит скучающее выражение.

— Можно подумать, будто ты чурбан бесчувственный! — срываюсь я.

— Или бездушная железяка, — отвечает он мне в тон и тотчас обрывает шутку. — Джиллана усадили в легковушку, и, едва только выехали на улицу, у второго перекрестка дорогу преградил фургон. Оттуда выпустили автоматную очередь и мигом смылись. Наш общий друг умудрился подоспеть аккурат к этому моменту и быстренько пустился в погоню. Через минуту туда съехались патрульные автомобили с включенными сиренами. Почуяв, что запахло жареным, убийцы — их было двое — бросили фургон и дали деру. Попытались укрыться в каком-то доме, Беллок, естественно, не отставал. Ну а потом его обнаружили — валялся, оглушенный ударом по голове, — бандитов же и след простыл. Так вот Шеф сейчас изучает то, что осталось от Джиллана и его конвоиров.

— А что с Даниэлем?

— Думаю, он тоже там околачивается, ощупывая шишки на голове.

Я наконец позволяю себе расслабиться.

— Наш Непобедимый последнее время частенько нарывается на синяки да шишки.

— Уж не ты ли его злой дух? — интересуется Дональд.

— Хочешь на меня списать его неудачи?

— На кого еще? Послушай, Дениза, тебе не кажется странным, что из-за Джиллана подняли такой шум? Ведь если вдуматься, кто он такой? Заурядный бандит с большой дороги! Устрой ему толпа самосуд, я бы ничуть не удивился. Но толпа тут ни при чем. Неужели малый должен был умереть по той же причине, что и его сестрица несколькими часами раньше?

— Нет чтобы разматывать собственное дело с таким же успехом! — улыбаюсь я Дональду. — Тогда убийца Беатриссы Холл уже трясся бы от страха.

— Или трясся бы я сам… Но на вашем с Даниэлем месте я бы не стал гоняться за третьим Джилланом. Какой смысл набивать мозоли, если и без того через день-другой подкинут его труп тепленьким!

— Предпочитаю получить живым. Думаю, ему есть что порассказать.

— Именно поэтому живым он тебе не достанется.

— Как продвигается твой роман?

Я снова улыбаюсь, но Дональда не так-то легко сбить с панталыку. Небрежно отмахнувшись от моего вопроса, он упрямо продолжает гнуть свое:

— Тебе удалось разговорить Олимпию Джиллан, ты последняя видела ее живой. И не только ее. Ведь при вашем разговоре присутствовал и этот тип… как его? Ах да, Кастор Бодек! Неужели тебе не было страшно, Дениза?

— Обожаю тебя, Дональд, но ты и без слов это знаешь… А с чего ты взял, будто убийство Джилланов имеет отношение к тому делу, что висит на тебе?

Он расплывается в довольной усмешке, а затем снова напяливает на себя маску простака.

— Давай разберемся. Кто такая Олимпия Джиллан? Агрессивная девица с изощренными сексуальными запросами, не более того. А этот Кастор Бодек? Нуль без палочки. Горилла, гора мышц. Но при ком он состоял телохранителем?.. Или взять, к примеру, несчастную Беатриссу Холл с ее неудачным замужеством и вечным безденежьем. К кому она пыталась устроиться на работу?

— Ну и что с того?

Дональд устало опускает веки.

— Ровным счетом ничего, — вздыхает он, — просто мысли вслух. Какие у тебя планы на сегодняшний вечер?

Ну, знаете ли, это уж слишком!

— Чем я, по-твоему, должна заниматься? — Я вскакиваю с места.

— Откуда мне знать? Но я серьезно спрашиваю.

С тяжелым вздохом я снова опускаюсь на стул и пристально изучаю физиономию Дональда: от бесцветно-тусклых волос до зубов лопатой. Прекрасно понимаю его и других своих коллег, вот только никак не могу постичь, что же именно питает их скрытый страх. Ну а мой собственный?.. Впрочем, тут все ясно: я заражаюсь страхом от них.

— Слушаю тебя. — Я закуриваю. — Валяй, складывай дальше свою мозаику.

— Да я, в сущности, закончил. Если продолжать, боюсь, все развалится.

— Похоже, ты здорово обделался, — бросаю я наглое замечание.

— Чуешь по запаху? — отшучивается он, но лицо тотчас мрачнеет. — Знаешь, я все думаю: каково было Джиллану, когда фургон встал поперек дороги и оттуда градом посыпались пули? Дело не в жалости, меня захватила сама ситуация. Бандит чувствовал себя в безопасности: еще бы, его охраняла полиция! И вдруг откуда ни возьмись налетает смерть, нежданная и неумолимая. Был человек, и нет его! — Двумя пальцами Дональд пощипывает щеку. — Не находишь ситуацию любопытной? Чувствуешь себя как за каменной стеной, ни о чем не тревожишься: откуда знать твоим недругам, где и когда ты будешь проезжать в полицейском автомобиле! А им, оказывается, все известно. Пиф-паф — и ты покойник!

— Твое место на трибуне. А при столь тонких художественных наблюдениях над природой внезапной смерти я вижу тебя готовым претендентом на Нобелевскую премию по литературе.

Тихий и сдержанный Тилль врывается в кабинет и с треском захлопывает за собой дверь. Плюхнувшись на стул, он погружается в раздумья. Мы ему не мешаем.

— Я слышал, — продолжает Дональд, — ты согласилась махнуться с Марион.

— Только на сегодняшний вечер.

— Видишь ли, с моей точки зрения, Марион — это айсберг. Но я очень ценю в ней способность беречь самое себя. Тут ей равных нет. Она не станет совать нос куда не положено, зато и своего не упустит, урвет славу, где только можно.

«Слава»… Вроде бы я сегодня уже где-то слышала это словечко.

— Не мешало бы и тебе освоить этот метод, — советует Дональд. — Право же, стоит того.

— Открой секрет! — Я сверлю Дональда взглядом и вижу, что серьезность моего тона удивляет его. — Чего ради ты капаешь мне на мозги? Кто-то просил тебя об этом?

Мой любимый друг уклоняется от ответа, перенеся все свое внимание на Тилля, словно только что обнаружил его присутствие. Но коллеге явно не до нас. Морща лоб, он сосредоточенно размышляет, и я вдруг спохватываюсь, что даже представления не имею, над каким делом он сейчас бьется. Дональд опережает меня с вопросом:

— Как дела, Тилль? Очередное «Ю»?

Лицо Тилля на миг проясняется. Он утвердительно кивает, затем вновь мрачнеет и принимается перебирать ворох бумаг. На нас ему в высшей степени наплевать, но Дональд опасается, что я буду продолжать терзать его, и поэтому тормошит коллегу расспросами. Разговорить Тилля не так-то просто — он у нас самый старший по возрасту и самый замкнутый, если, конечно, не считать Хмурого.

— Что стряслось? — Дональд выбирается из-за стола, подходит к Тиллю и устраивается за его спиной, чтобы видеть бумаги на столе. Едва заглянув туда, он удивленно присвистывает: — Славная работа! Кого отметили на сей раз?

— Пока еще не знаю.

— Тогда удивляюсь твоему спокойствию. Впрочем, легко отсиживаться, если твой преданный двойник Фабио рыщет в поисках преступника.