– Скоро пролив. Так вот, повернешь на восток, а не на запад. Вначале пойдем к арабам в Аден, там возьмем на борт морпехов. Такие дела. – Капитан посмотрел на линию горизонта. Закурил…

Больше десяти лет назад Селиверстов служил на военном флоте. Корабли тогда больше стояли у причалов, но какое-никакое представление о службе он все-таки получил. Столь срочная переброска десанта на борт никак не поднимала настроение. Когда тебе тридцать шесть, ты полон жизненных планов, тебе еще нужно вырастить детей, ты уже давно не заглядывал к Любке-соседке и не проверял, все ли у нее в порядке под юбкой, ты еще не купил свой «Мерседес»… а тут ба-бах, и война.

– Ты чего так побледнел, – усмехнулся Пожаров, постукивая детективом по приборной панели.

– Товарищ капитан, – предупредил Селиверстов, показывая глазами на книжку.

Капитан резко отдернул руку, перестав колотить корешком рядом с кнопками и тумблерами. По переговорному устройству попросил кока сварить кофе.

16.04. Вылетели из аэропорта Адлера и взяли курс на Йемен.

«Ту-154 м» легко проглотил взвод морпехов вместе с багажом, разбежался по взлетной полосе и взмыл в небо.

Солдаты развалились на креслах. Каждому досталось по три штуки в одни руки. Не тесно. Лететь чуть менее четырех часов, есть время и поспать.

«Пока перелетим ближе к экватору, будет уже тьма», – подумал Татаринов, засыпая, но машинально успел окинуть взглядом салон, где вместе с ним сидело три десятка молодых и здоровых парней, однажды выбравших, точно так же, как и он несколько лет назад, службу, а не торговлю тряпками или еще какую-нибудь ерунду.

Когда шасси снова коснулись земли, капитан второго ранга открыл глаза. Похвалил сам себя, что он успел подремать.

Кривошеев и Татаринов сошли на землю, в то время как солдаты еще оставались в самолете. Наступил вечер. Темнота скрывала от посторонних глаз подробности происходящего на аэродроме.

Совсем не свежо, расстроился Татаринов, пытаясь вдохнуть полной грудью. Воздух вроде и был. Но его вроде и не было. Не остыл еще кислород с азотом. Когда же у них холодно-то?

У трапа военных встретил высокий лысый человек. Дорогой темный костюм. Белая рубашка. Очки в золотой оправе.

Дипломат.

На полном лице сама собой появилась отработанная улыбка. Поздоровался с прибывшими и сообщил, что является послом в Народно-Демократической Республике Йемен, что фамилия его Морж и что он должен с ними переговорить в своей служебной машине.

Офицеры сели в уже не новый, но большой «Мерседес». У Татаринова меж тем в голове продолжала пульсировать одна и та же мысль о малой нужде, которая постепенно превращалась в большое неудобство. В самолете не успел. Приходилось терпеть. Пытка та еще. Каждый знает.

Морж отправил водителя покурить, а сам с переднего сиденья пассажира повернулся к офицерам.

– Я должен сообщить вам, что за последние сутки ситуация в Джибути обострилась. Пока местным военным удается сдерживать отряды оппозиции, но возможны провокации, поэтому будьте готовы к тому, чтобы отразить угрозу при заходе нашего корабля в порт Джибути и при разгрузке судна. По нашим данным, там пока не так все плохо. Есть небольшой контингент, состоящий из легионеров на французской военной базе, но их человек сто, и они предпочитают ни во что не вмешиваться.

Сейчас подадут автобус, и мы поедем в порт. Корабль уже у причала.

Татаринов как бешеный енот выскочил из машины и с лицом, наполненным злобой, подошел к самолету и помочился на его переднее колесо. Наплевать на Кривошеева, наплевать на посла, наплевать на водителя посла.

Когда Татаринов вышел из-под фюзеляжа самолета, увидел на трапе командира «тушки».

Не найдя слов, Татаринов отдал ему честь. Больше отдавать было нечего. Он не виноват, что всю дорогу спал, а потом беги к российскому послу в Йемене. Йемен? Где это? Ночь, ничего не видно. Может, это Саратов, а не Йемен.

«Й-е-м-е-н» – вот назвали. Но звучит, звучит, не откажешь.

Несмотря на фон, складывающийся из шума бьющихся о пирс волн, рычания двигателей тяжелых грузовиков, шептания лебедок портовых кранов и лязга контейнеров, капитан, стоя на мостике, отчетливо услышал топот армейских ботинок по заранее сброшенному трапу.

Хочешь не хочешь, надо приветствовать гостей.

Первое, о чем подумал Кривошеев, глядя в глаза капитана корабля, это возраст. Хорошо, что капитан не молод. Опыт – штука ценная, его не пропьешь.

А Пожаров почему-то подумал, что повесить на рее этого военного никак не получится. Его фамилия не соответствовала фигуре. Какая кривая шея, ее вообще нет. И рожа, отставить, у старшего офицера лицо, ну на крайний случай физиономия, так это каменный шар в кепке, как-то так.

Татаринов, ступив на борт, обернулся и посмотрел вниз, где его подчиненные начинали разгружать свой хитрый и тяжелый багаж.

Выбравшись из старого автобуса и потопав по асфальту, для того чтобы размять онемевшие от перебросок по воздуху и суше ноги, Голицын посмотрел на сухогруз. Вместе с ним задрали головы и остальные прибывшие.

– Это что, шутка такая, – не понял Диденко, тыкая пальцем, как ребенок, в название корабля.

– Нормальное название, – не согласился Голицын. – «Василий Теркин», разве плохо?

– Поручик, он же не настоящий герой, а литературный…

– Мы тоже не настоящие. Нас тут нет, так что все очень даже в тему.

Бертолет, схватив свои манатки, вспомнил на ходу о том, как они пару лет назад хорошо провели время на одной яхте, принадлежащей миллиардеру. Покутили, постреляли. Какое было время. А кто-то еще и с девахами из обслуги порезвился…

– Да уж, здесь условия скромнее, – согласился Диденко, поглядывая на обшарпанную надстройку на юте.

Каждому пришлось сходить туда-сюда по десять раз, что помогло, с одной стороны, разогнать застой в организме, а с другой – в минуты, когда приходилось тянуть тяжести вверх по трапу, думать о том, что, может быть, не надо было так жадничать на складе.

На комфортные условия обитания никто не рассчитывал. От одного порта до другого всего каких-то сто двадцать морских миль. Потом сама разгрузка должна была занять минимум времени… С учетом того, что на сухогрузе еще советского производства были установлены три крана, позволявшие перебрасывать с корабля на сушу и обратно по пять тонн сразу. По современным меркам «Василий Теркин» – небольшой, даже, можно сказать, маленький, всего сто двадцать метров в длину и пятнадцать в ширину. Зато на нем без проблем можно проходить через любые каналы и шлюзовые системы, которые понастроены человечеством за долгую историю цивилизации. Небольшой удобный кораблик.

Если сказать, что с прибытием военных команде корабля пришлось потесниться, это значит ничего не сказать. Несмотря на усеченный экипаж, все равно коек всем не хватило. Но народ не унывал. Стелили прорезиненные коврики на пол тесных кубриков или же прямо на палубе под открытым небом.

Как только погрузочные манипуляции были совершены, сухогруз отошел от берега.

Капитан и офицеры уединились в небольшой каюте.

– Какие новости? – Пожаров с надеждой посмотрел на прибывших соотечественников, втайне желая услышать, что никакая опасность им в дальнейшем не грозит.

Вошел кок, которого звали Тургун. Небольшого роста худенький узбек принес жареную картошку на сале, салат из огурцов и помидоров, обильно посыпанный зеленью и политый оливковым маслом.

Когда матрос ушел, майор на правах командира группы обрисовал ситуацию.

– Вы мне, капитан, вот что скажите, местные ждут нас? – поинтересовался Татаринов, начиная уплетать картошку.

– Ждут, точно, – подтвердил Пожаров. – Они же сами просили помочь. С разгрузкой проблем не будет. У меня все три крана рабочие. Главное, чтобы принимающая сторона не подвела.

– Будут крутиться, – поддержал Пожарова майор. – Они же жрать хотят, – и тоже набросился на хрустящую картошечку.