23 января 1669 года

Сегодня утром принесли мой камлотовый плащ с золотыми пуговицами и шелковый камзол, каковой обошелся мне очень дорого — дай Бог, чтобы я сумел за него расплатиться.

1 июля 1660 года

Обед был прекрасен, вино отличное. Будучи неряшливо одет, что мне, увы, свойственно, не был так весел, как мог бы быть и бываю, когда одет пристойно; поневоле вспоминаются советы моего отца Осборна[105], писавшего, что джентльмен может экономить на всем, кроме туалетов.

9 октября 1661 года

Сегодня утром в день лорда-мэра сэра Энтони Бейтмена принесли мой новый бархатный плащ — верней сказать, он подбит бархатом, а снаружи — добротная материя. Такой плащ у меня впервые, и я больше всего на свете боюсь его быстро сносить. Думал пойти в нем обедать, однако, поразмыслив, решил его не надевать, дабы он не потрепался в толпе. Сегодня утром, одеваясь, обнаружил, что мои манжеты не отглажены, и в раздражении смял их и бросил на пол, отчего бедняжка Джейн так расстроилась, что я даже пожалел о содеянном.

29 октября 1663 года

В присутствие, где до 10–11 вечера трудился над месячным отчетом и, к превеликому огорчению, обнаружил, что в этом месяце потратил на 43 фунта больше, чем в предыдущем; тогда было 717, а теперь 760 — в основном из-за расходов на платье для себя и для жены; на нее ушло 12 фунтов, а на меня 55 или около того: я пошил себе бархатный плащ, два новых камзола, один черный, оба одноцветных, новую бархатную мантию с ворсом, золотыми пуговицами и петлями, новую шляпу, высокие сапоги на шелку и много чего еще, вознамерившись впредь следить за своим видом. А также два парика, один обошелся мне в 3 фунта, другой в 40 шиллингов. Покамест не надевал ни тот, ни другой, но с Божьей помощью со следующей недели начну носить. Посему теперь тратиться на одежду долгое время не понадобится. Будем, однако, надеяться, что со временем удастся купить и еще что-нибудь, дабы не пришлось, как прежде, из-за отсутствия нарядов красться по улицам, подобно нищему.

31 октября 1663 года

Явился брадобрей Чапмен, который по моему желанию и безо всякого труда состриг мне волосы, что, признаться, привело меня в уныние; но коль скоро дело было сделано, и к тому же на голове у меня красовался новый парик, я долго не отчаивался и заплатил ему 3 гинеи, с чем он и ушел, прихватив с собой и мои волосы, чтобы сделать из них парик кому-нибудь еще. Я же продемонстрировал новый завитой парик всем своим служанкам, каковые сочли, что мне он к лицу, только Джейн промолчала: бедняжка никак не могла прийти в себя от того, что у нее на глазах я расстался с собственными волосами.

3 ноября 1663 года

Встал и, коль скоро было уже поздно, — в церковь. Обнаружил, к своему удивлению, что мой новый завитой парик, вопреки всем моим опасениям, большого впечатления на прихожан не произвел; я-то думал, что вся церковь будет разглядывать меня во все глаза, однако ничего подобного не произошло.

8 ноября 1663 года

Сегодня утром надел свой новый плисовый камзол; вещь дорогая и благородная; обошлась мне в 17 гиней.

30 октября 1664 года

Спустившись утром вниз, обнаружил брадобрея Джервеза, он принес мне завитой парик, тот самый, к которому я на днях приценивался в Вестминстере; однако разглядел, что он весь свалявшийся (у Джервеза такое случалось и раньше), и от парика отказался; приобрел его в другом месте.

4 апреля 1667 года

Сегодня утром, в соответствии с новой модой, облачился в только что купленный камзол из добротной материи с перевязью через плечо; отвороты рубашки и мундира оторочены шелковыми кружевами — в тон камзолу. Навел на себя красоту — и в церковь, где скучная проповедь и никому не известный пастор.

17 мая 1668 года

Сватовство[106]

23 июня. Милорд заговорил со мной о том, как ему хочется пристроить своих детей, и спрашивал моего совета и помощи. Сказал, что хотел бы отдать леди Джемиму замуж за старшего сына сэра Дж. Картерета, к чему я отнесся с одобрением и вызвался сам с ним поговорить, что милорду понравилось. <…>

24 июня. Встал, когда не было еще и шести, а в семь был уже в Вестминстере у доктора Кларка, коего в записке, посланной накануне вечером, уведомил о цели своего приезда. Поведал ему о возложенном на меня поручении, к каковому (как, впрочем, я и предполагал) отнесся он с большой радостью; сошлись на том, что, поскольку и милорд, и сэр Джордж связаны — под милостивейшим покровительством Его величества — с морем и оба являются представителями знатного и благородного рода, — их родственная связь принесет всем нам немалую пользу. А посему он вызвался отыскать сегодня же сэра Джорджа и начать действовать. От доктора Кларка — к сэру Дж. Картерету, коего обнаружил в его кабинете в Уайтхолле и, насколько это было возможно и со всеми подобающими любезностями, изложил ему суть дела, каковое было воспринято им с величайшим благорасположением и всяческими благодарностями в мой адрес; сэр Дж. Картерет пообещал, что сделает для своего сына все, что только в его силах, дабы он был достоин дочери милорда. Со мной же держался с благожелательностью и чувством благодарности за то дело, какое я на себя взял.

9 июля. Около 10 утра по воде — к сэру Дж. Картерету в Дептфорд. Приняты были с величайшими любезностями леди Картерет и ее детьми и превосходно пообедали. После обеда, воспользовавшись случаем, долго беседовал с мистером Ф. Картеретом, нашел его человеком скромным, весьма добронравным и сообразительным. <…> Все мы очень радовались, ибо никогда еще не было пары более подходящей, чем мистер Картерет и леди Джемима.

Между тем, бедная леди Сандвич по секрету сообщила мне, что пребывает в сомнении, придется ее дочери по душе этот союз или нет, и испытывает по этому поводу немалый страх, на что я ответил, что со своей стороны нисколько не боюсь и ей желаю того же. Впрочем, ведет себя миледи в высшей степени осмотрительно и своими опасениями ни с кем не делится.

14 июля. По воде к сэру Дж. Картерету; застал там леди Сандвич — покупает вещи на свадьбу леди Джем (Джемимы. — А.Л.). Против ожиданий леди Джем сегодня явилась в Дейгенхемз[107], куда завтра для встречи с ней должен прибыть и мистер Картерет (здесь и далее — Филип Картерет. — А.Л.). Мое предложение его сопровождать, ибо здесь он никого не знает, было с радостью принято, и посему еду с ним. Боже, чего только леди Картерет для нее (Джемимы. — А.Л.) не делает: посылает ей драгоценности, закупает постельное белье лучшего качества! Миледи и я потрясены ее любезным отношением к нам всем; кажется порой, будто Картереты вознамерились юную леди купить.

15 июля. Мистер Картерет и я — паромом в Гринвич, откуда, спустя час, покамест переправлялись на другой берег и свозили с парома карету и лошадей, — в Дейгенхемз. Боже, какой же глупый разговор состоялся у нас о любви: за всю свою жизнь не встречал еще человека, в любовных делах более робкого. Приехали, когда уже смеркалось, и были радушно приняты леди Райт и лордом Крю. Жених разумно и кратко отвечал на все вопросы о нашем путешествии, однако невесте — ни слова. Сели ужинать и после ужина беседовали вновь, однако на невесту он по-прежнему никакого внимания. Милорд предложил, коль скоро Филип приехал ненадолго, оставить молодых вечером наедине, дабы между ними завязались любовные отношения, однако я посоветовал этого не делать, чтобы не приводить невесту в слишком большое смущение. Посему жениха отвели в отведенную ему комнату, куда я направился вместе с ним узнать, понравилась ему невеста или нет, на что он ответил, что понравилась и даже очень, но, Боже, никогда еще влюбленный не произносил подобных слов столь вяло, безжизненно! Пожелав ему спокойной ночи, спустился помолиться на ночь с семьей лорда Крю, после чего лорд и леди Райт и я стали думать, как действовать дальше, и решили наконец отправить молодых вместе в церковь, как это было принято в их семье, несмотря на то что хромота жениха явится немалой помехой. <…>