Сейчас он болтался по приемной, ожидая аудиенции у заместителя гендиректора – Игоря
Скворцова, который уже больше часа заседал вместе с коммерческим директором Аркадием Конокрадом у Марьянова. В кресле для посетителей сидела его литературная агентша, с обиженным лицом и поджатыми узкими губами. Она была похожа на фрекен Бок, у которой проказник Карлсон только что утащил последнюю плюшку.
Карина в отличие от многих скрыться никуда не могла, поэтому все это время была вынуждена дипломатично отбиваться от наседавшего на нее Триллера.
– Ну, деточка, дорогая моя! – ворковал старый прохиндей, хватая ее голую руку чуть выше локтя и пытливо заглядывая в глаза. – Вы же хотите знать свою судьбу? Хотите?
– Спасибо, Савелий Львович, как-нибудь в другой раз, мне сейчас некогда.
Карина убегала из приемной, а когда минут через двадцать возвращалась, все начиналось заново.
– Спроси меня, я расскажу, что тебя ожидает. О работе, о начальнике, о личной жизни – все расскажу.
– Савелий Львович, я очень занята, извините.
Она садилась к компьютеру, но шустрый Триллер мгновенно оказывался за спиной и, поглаживая Каринино плечико, шептал вполголоса:
– Ты не должна так наплевательски относиться к своему будущему! Судьба не будет к тебе благосклонна. Вот спроси – что тебя ждет? И я тебе скажу. Хочешь, про зарплату скажу?
– В каком смысле?
– Сколько тебе платить будут. Допустим, через год.
– И сколько? – вяло поинтересовалась Карина, выдирая плечо из маленькой цепкой ручонки.
– Много, дорогая моя, тебе на все хватит.
– А точнее?
– На все хватит и еще останется. Давай я еще расскажу тебе про мужчину, который у тебя скоро будет. Хочешь, про мужчину? – и Триллер чмокнул ее в затылок.
Карина сделала рывок и вместе с креслом откатилась подальше от назойливого хироманта.
– Савелий Львович, у меня срочная работа! Неунывающий Триллер сделал ей вслед какое-то хватательное движение обеими руками и выкрикнул:
– Тогда приезжай в воскресенье ко мне, я тебе бесплатно погадаю!
Карина не успела ничего ответить, так как в этот момент маг и волшебник вильнул бедром и задел изящную стойку с декоративными цветами. Горшки и горшочки с грохотом посыпались на пол.
На шум высунулся Марьянов, укоризненно посмотрел на свою секретаршу, но ничего не сказал и снова скрылся в кабинете.
– Ну, денек сегодня, – сокрушенно покачала головой Карина, грустно взирая на картину разрушения. – Действительно, последний день Помпеи.
– Это знак! – завопил Триллер, прыгая между разбросанными по полу растениями, как африканский болотный козел по любимой кустарниковой саванне. – Знак судьбы! Ты должна приехать ко мне и узнать свое будущее, иначе последствия будут ужасны!
– Последствия уже и так не очень, – заметила Карина, пытаясь с помощью тряпки и веника хоть как-то минимизировать нанесенный ущерб.
Литературная агентша Триллера не проронила за все это время ни слова. Она наблюдала за манипуляциями Савелия Львовича с философским спокойствием. Так опытная воспитательница наблюдает за известным детсадовским шалопаем, который в конце прогулки обязательно должен пописать в чужую формочку.
– Что у вас тут происходит? – В дверях приемной возник креативный директор агентства Гриша Березин. Длинный, тощий, до одури симпатичный и кудрявый, как Амур. Окинув быстрым взглядом Карину, ползающую по полу на корточках и многозначительно сопящего за ее спиной Триллера, он провозгласил: – Все понятно: лето, повышенная солнечная активность, период брачных танцев у самцов. В общем – грязные танцы с клиентами.
Как подобает настоящему криэйтору, Гриша был сообразителен, ироничен, бескомпромиссен и крайне невоздержан на язык. Он пришел в агентство совсем недавно, Марьянов переманил его из очень крупного и крутого американского рекламного холдинга. Там Березин работал исключительно со всемирно известными брендами, поэтому к местным достопримечательностям типа Савелия Триллера относился снисходительно и без должного почтения.
Карина разогнулась и собралась было достойно ответить, но не успела. В приемную стремительно впорхнула юная блондинка Лиза Никифорова из клиентского отдела и с ходу выпалила:
– Карина, тут по рекламной кампании собачьего корма вопросы, с тобой хотел мой начальник поговорить. Можешь сейчас к нему по…
В этот момент из-за Карины, как месяц из-за облака, выплыл, потирая сухонькие ладошки, довольно улыбающийся Триллер.
Завидев его, Лиза, не произнеся больше ни слова, развернулась и опрометью бросилась назад. Савелий Львович на секунду замер, словно коршун в поднебесье, готовый обрушиться вниз на пытающегося скрыться от него наивного зайца. Затем плотоядно облизнулся и мелкой трусцой выбежал в коридор.
– Ничего себе! – восхитился Березин. – Вот это жажда жизни, позавидовать можно.
– Кому вы, Гриша, собираетесь завидовать? – послышался низкий, гудящий голос, и в приемную боком протиснулась высокая крупная дама сильно за сорок. Даму можно было назвать приятной, если бы не надменное и злое выражение лица. Это была Ванда Конокрад, жена коммерческого директора, работающая в агентстве помощником главного бухгалтера. Насколько знала Карина, Ванду держали исключительно из-за заслуг ее мужа, которого Марьянов очень ценил и которому абсолютно доверял.
Березин не успел и рта раскрыть, как Ванда Конокрад задала следующий вопрос:
– Карина, а кто цветы разбросал? И почему вы с веником, разве у нас уборщиц нет? Вы – секретарь генерального директора, его лицо, а лицо не убирает грязь.
Ванда вела себя в агентстве так, будто она как минимум совладелец компании. Считала своим долгом всем делать замечания и всему давать оценку. Ее не любили, но старались не связываться. Во-первых, потому, что она бегала к руководству с жалобами. А во-вторых, потому, что умный, мягкий, тихий и приветливый Аркадий Конокрад, как только дело касалось его жены, становился неадекватным и неуправляемым.
В агентстве почти все называли друг друга на «ты» и по имени. Исключением было только высшее руководство, которое величали по имени-отчеству. Впрочем, за глаза сотрудники все равно называли боссов по именам. Ванда принципиально всем «выкала», и ей, разумеется, отвечали тем же. Единственным человеком, которого Ванда уважала, если не сказать – боготворила, был Марьянов. В коллективе ходили упорные слухи, что Ванда в Марьянова влюблена. Разумеется, без взаимности – такое не решились бы сочинить даже самые злостные сплетники.
– Ванда, вы что-то хотели? – уклонилась от ответа Карина, рассудив, что в противном случае она обречена выслушивать поучения этой женщины еще долго.
– Где мой Конокрад? – Ванда плюхнулась в кресло рядом с литературной агентшей Триллера. – Не могу найти Аркадия, трубку не берет. Мне сказали, что он у Марьянова.
– Он на совещании у Родиона Алексеевича вместе со Скворцовым, – подтвердила Карина и, быстро спрятав веник за шкаф, уселась в кресло.
– И когда оно закончится?
– Не знаю. – Она пожала плечами.
– Вы секретарь и вы должны знать такие вещи, – назидательно промолвила Ванда. – Ведь речь идет о высшем руководстве агентства. Пока генеральный директор и коммерческий директор совещаются, мало ли какие важные вопросы могут возникнуть.
– Например, явится жена одного из них, – буркнула Карина.
– Что это вы там бурчите? – надменно поинтересовалась Ванда. – У вас должна быть хорошая дикция. Потому что вы лицо агентства. Не забывайте об этом, тренируйте рот. Артикулируйте в свободное от работы время.
Уставшая Карина уже была готова надерзить этой наглой тетке в ущерб своей будущей карьере, но тут в разговор неожиданно вмешался Березин.
Продолжая стоять в дверях, он мечтательно закатил глаза и громко произнес:
– Фамилии – странная штука. Иногда бывают такие удачные совпадения – позавидуешь человеку. Клоун Смехов, летчик Крылов. Бывают неудачные. Допустим, врач Смертин. Вот я тут подумал, что для коммерческого директора больше бы подошла фамилия Казнокрад. Конокрад хороша для цыганского барона. Или для директора лошадиного племзавода. Или вот еще директору ипподрома подошла бы…