— У меня очень много дел сегодня. — Хендрик не мог заставить звучать свой голос хоть немного бодрее. — Должен состояться аукцион произведений искусства, выполненных зарубежными мастерами. Мне нужно туда сходить.

В этот момент Грета заглянула в комнату.

— За вами приехала карета.

— Я уже иду, — ответила Франческа. Когда Грета скрылась, она обняла отца и поцеловала в щеку. — Не отчаивайся. Твои руки скоро заживут. Послушайся моего совета и сходи сегодня к врачу. Может быть, он даст тебе какое-нибудь лекарство от суставов. Ведь твои руки болят совсем не из-за порезов.

Хендрик посмотрел дочери в глаза:

— Так ты заметила?

Франческа ласково улыбнулась отцу:

— Конечно заметила, но это будет наш с тобой секрет. Никто ничего не подозревает. Так ты сделаешь, как я тебя прошу?

Хендрик с тоской про себя подумал, что дочь ничего не знает о постигшей их семью катастрофе. Денег на лечение у него не было и, что хуже всего, на обучение — тоже. Если ему сегодня не повезет, то придется все рассказать Франческе, хотя Хендрик не представлял, как он это ей сможет сообщить. Она с такой радостью ждала отъезда в Делфт! Новые платья уже были готовы, а сундуки наполовину упакованы. Нет, нужно достать деньги любой ценой.

— Может быть, я загляну к доктору по дороге на аукцион.

— Так и сделай, очень тебя прошу.

Франческе так хотелось, чтобы отец последовал ее совету. Лечить мужчин было очень трудно; при малейшей простуде им кажется, что они при смерти, но когда болезнь действительно серьезная, они упорно избегают визита к врачу и стараются сделать вид, что с ними все в порядке.

Сибилла уже поджидала Франческу в карете.

— Когда ты закончишь писать портрет, мне будет страшно не хватать всей этой роскоши, к которой я так привыкла в доме Людольфа, — раздраженно заявила Сибилла.

— Я думала, что ты собираешься навещать Амалию.

— Конечно, ведь мы с ней подружились. Мне всегда удается развлечь людей.

Франческа улыбнулась.

— В этом твой талант.

— Правда? Никогда об этом не думала. Конечно, я буду ходить к Амалии, но это совсем не то, что сейчас. Я люблю представлять себе, что это мой дом.

— Не следует предаваться подобным фантазиям. Это ни к чему хорошему не приведет. Ты можешь упустить то, что действительно очень важно и ценно в жизни.

Сибилла повернулась к сестре.

— Я совсем не умаляю достоинств нашего дома!

Прекрасно знаю, что в нем гораздо больше любви, чем в самом роскошном дворце, но деньги делают жизнь гораздо проще.

Сибилла вдруг замолчала, не решаясь продолжить свою мысль.

— У меня есть мечта. Только пообещай, что не будешь надо мной смеяться, если я тебе о ней расскажу.

— Обещаю.

— Я с первого дня надеялась, что встречу в доме ван Девентера богатого и красивого юношу, которого мне никогда не найти в своем окружении. Я хотела, чтобы он полюбил меня и предложил стать его женой.

— Должна признаться, что в доме Людольфа я не встречала никого, кто соответствовал бы этому описанию.

— И я тоже, — Сибилла тяжело вздохнула, — там постоянно снуют люди: служащие, деловые партнеры Девентера, друзья Амалии... но среди них нет ни одного, кто бы мне подошел.

Франческа взяла сестру за руку.

— Не теряй надежды, — сказала она полушутя, — ведь скоро у Людольфа будет званый вечер, на который мы приглашены.

— Да, конечно! — лицо Сибиллы прояснилось.

— Сегодня я закончу портрет. Осталось лишь сделать несколько завершающих мазков, — задумчиво сказала Франческа. — Людольф сможет повесить его в одной из гостиных или в зале, как он и собирался.

Франческе очень хотелось, чтобы Людольф остался доволен ее работой. После неприятного инцидента, происшедшего в первый день, поведение хозяина дома было безупречным. Видимо, он понял, что Франческа не намерена отвечать на его ухаживания. Справедливости ради, девушка отметила, что никто к ней не был столь предупредительным. Он приходил позировать по несколько раз в день и иногда по полчаса сидел неподвижно. В результате работа продвигалась быстро, и Франческа была довольна. Людольф больше не подходил к мольберту, а когда художница сама предложила ему взглянуть на портрет, он ответил: «Нет, я подожду, пока он будет полностью закончен. Я ведь очень терпелив».

Вероятно, так оно и было. Всматриваясь в лицо Людольфа и пытаясь увидеть его душу, Франческа не заметила признаков импульсивной натуры. Скорее, перед ней был человек, дороживший своим временем. Может быть, именно поэтому он был так удачлив в делах и добился больших успехов. Несомненно, в глазах Людольфа сквозила жадность. Однако его веки всегда были полуопущены, а взгляд затенен густыми ресницами, поэтому на портрете эта далеко не самая привлекательная черта человеческого характера не была отображена. Однако нельзя было скрыть чувственные губы, свидетельствующие о сладострастии мужчины. Франческа и не хотела этого делать. В конце концов портрет и должен отражать характер заказчика, а не тешить его самолюбие.

— Ты хочешь поскорее закончить работу? — спросила сестру Сибилла.

— Что за вопрос! — весело рассмеялась Франческа.— Это мой первый заказ. Кроме того, я знаю, что как только закончу работу, то на следующий день уеду в Делфт и начну обучение.

Сибилла поморщилась. Ей трудно было представить, что кого-то может радовать мысль о предстоящих трех годах упорной учебы.

Когда девушки на этот раз приехали в дом ван Девентера, то увидели, что Людольф уже облачился в черный костюм с золотым шитьем.

— Сегодня утром у меня нет никаких дел, и я полностью в вашем распоряжении, Франческа.

— Какая удача! Я как раз хотела закончить ваши руки и перстни. Мне нужно все выписать до мельчайших деталей.

Сегодня Людольф был разговорчивее, чем обычно. Часов в десять подали горячий шоколад. Франческа присела рядом с хозяином на один из стульев, стоявших по обе стороны камина. На каждом стуле лежала красиво вышитая бархатная подушечка. От камина шло приятное тепло. В доме ван Девентера камины никогда не топили торфом. Людольф закупал дорогие дрова, которые привозили из Норвегии. Он специально нанял мальчика-слугу, чтобы тот следил за каминами в доме.

Людольф молча сидел у огня, от его утренней разговорчивости не осталось и следа. Он потягивал из фарфоровой чашечки шоколад и смотрел на язычки пламени, игравшие в камине. В мастерской стояла тишина, и только весело потрескивали березовые дрова. Наконец Людольф внимательно посмотрел на Франческу.

— Надеюсь, что за проведенное вместе время вы узнали меня достаточно хорошо.

— Между художником и моделью неизбежно устанавливается определенная связь.

— Вы уже простили мою бестактность?

— Ну конечно, — искренне ответила Франческа.

Людольф снова устремил взгляд на пламя в камине.

— Вы сами убедились, что я очень одинокий человек. Вот уже четыре года, как Амалия только считается моей женой. Из жалости и сострадания я остался верным и преданным супругом и делаю все, чтобы хоть как-то облегчить бремя болезни, свалившееся на ее плечи. Но должен признаться, что моя собственная жизнь пуста и бессмысленна. Чему же тут удивляться, если я теряю голову в вашем присутствии? — Людольф снова призывно посмотрел на Франческу.

Здравый смысл подсказывал девушке, что следует соблюдать осторожность и не позволять себя одурачивать. Слишком долго и пристально она изучала глаза и лицо Людольфа, чтобы поверить в его россказни об одиночестве. Сладострастное выражение лица выдавало его с головой и ясно говорило о том, что воздержание отнюдь не входит в число добродетелей этого человека. И все же, может быть, он сказал правду. Любящий мужчина может хранить верность при самых тяжелых обстоятельствах. В комнате у Амалии было полно всяких дорогих безделушек, которые ей дарил муж. Людольф никогда не ждал дня рождения жены или какого-либо особого случая и, если он видел вещь, которая могла ее обрадовать, то сразу же покупал. Даже картина Питера де Хоха, любимого художника Амалии, висела у нее в комнате, а не на каком-либо удобном месте, где ее могли видеть гости. Она сама рассказывала, что муж повесил картину у нее в гостиной, чтобы доставить ей радость. По его распоряжению в комнату больной каждый день приносили свежие весенние цветы. Много раз Сибилла рассказывала Франческе, что Людольф часто приходит домой с букетом разноцветных тюльпанов для Амалии. Иногда женатые мужчины делают своим женам подарки, чтобы загладить какую-нибудь провинность. Однако Людольф буквально осыпал подарками свою жену, и Франческа видела в этом проявление искренней и глубокой привязанности. Кроме того, Франческа была уверена, что Людольфа не будет мучить совесть из-за какого-нибудь неблаговидного поступка.