Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Анджела Нанетти

Мой дедушка был вишней

Первая глава

Когда мне исполнилось четыре, у меня было два дедушки и две бабушки. Одни жили в деревне, а другие – в городе. Городских дедушку и бабушку звали Луиджи и Антониэтта, и они были такие же, как все городские жители. Деревенских дедушку и бабушку звали Оттавиано и Теодолинда, и они не были похожи ни на кого – даже на своих соседей. Луиджи и Антониэтта жили в нашем доме, и мы виделись как минимум четыре раза в день. Сначала в восемь утра, когда дедушка выгуливал Флоппи:

– Ну-с, юноша, какие планы на сегодня? Идем в сад или нет?

В девять, когда бабушка шла с Флоппи за покупками:

– Ты собрался в садик, мой зяблик?

В два, когда дедушка шел гулять с Флоппи второй раз:

– О, ты уже вернулся из сада! Вот молодчина!

И в пять, когда бабушка шла с Флоппи за покупками или к подругам:

– Что нового в садике, мой зяблик?

Тогда я ходил в старшую группу детского сада. Я ненавидел его всей душой с того самого дня, когда мама однажды вышла на работу и отдала меня в сад. С тех пор каждое утро повторялось одно и то же: я плакал, дедушка стучал в дверь, бабушка выходила из квартиры, и они вместе шли гулять с Флоппи. Глядя на них, мама частенько фыркала: «Собаку они любят больше, чем внука». Эти слова меня так волновали, что я даже переставал плакать. Флоппи была ужасно уродлива – живот, круглый, как мяч, и тонюсенькие лапы. Неужели я еще страшнее?

Мой дедушка был вишней - i_001.jpg
Мой дедушка был вишней - i_002.png

Деревенские бабушка и дедушка – совсем другие люди. Вместо собаки они держали кур и гусей, с которыми вовсе не надо было гулять по четыре раза в день. И жили они не этажом выше, а в сорока километрах от города. Поэтому виделись мы примерно два раза в месяц.

Иногда мама вздыхала: «Они словно привидения». И я представлял себе, как длиннющий дедушка Оттавиано и толстая-претолстая бабушка Теодолинда, набросив на себя белые простыни, бродят по двору среди кур и гусей.

Мой дедушка был вишней - i_003.jpg
Мой дедушка был вишней - i_004.jpg

Бабушка Теодолинда и дедушка Оттавиано – мамины родители. Как и мама, они всегда были мне ближе других бабушки и дедушки. Мама – их единственная дочка. Бабушка Теодолинда была очень крупной женщиной, но дети у нее получались крохотные. Настолько крохотные, что не могли прожить больше одного дня. К счастью, маме повезло – наверное, в тот раз бабушка действительно постаралась. Она говорит, это чтобы у нее родился такой внук, как я. Когда мама родилась, дедушка устроил большой праздник и даже напился (по крайней мере, так рассказывала бабушка). А потом пошел в сад и посадил там вишню.

Теперь о дедушке. Я думаю, он всегда был не таким, как все, – даже когда меня еще не было на свете. Бабушка рассказывала, что он считался самым красивым мужчиной в деревне и нужно было как следует попотеть, чтобы заполучить его. Но, наверное, она преувеличивала, потому что очень его любила. Я не помню дедушку красавцем: он был высокий и прямой, с развевающимися волосами (теми, что остались) и вечной травинкой в зубах. Дедушка выдергивал травинку двумя пальцами и жевал, приговаривая: «Получше сигары будет».

Итак, когда родилась мама, дедушка пошел в деревню. Вернулся он с парой золотых сережек для бабушки и молодым саженцем – вишней. Дедушка пошел в сад, выкопал яму, залил ее горячим навозом и посадил дерево. Потом взял ножик, накалил лезвие и вырезал на стволе имя: Феличита. Так зовут мою маму, и дедушка считал, что вишню нужно назвать так же. Но бабушка была против. Это имя не для вишни, говорила она. И тогда дедушка придумал ей имя Феличе. Ведь Феличита означает счастье, а Феличе – счастливый. К тому времени у Феличе было три ветви, а весной, когда маме исполнилось семь месяцев и у нее вылезли четыре зуба, на дереве распустились четыре цветка. Мама и вишня росли вместе и были членами одной семьи. Об этом свидетельствует наш альбом с фотографиями.

На первой странице – семимесячная мама. Знаменитые четыре зуба уже вылезли. Правда, на фотографии их не видно. Мама висит на руках у бабушки, как тряпичная кукла. Глядя на эту фотографию, я всегда думаю о том, что бабушка Теодолинда уж точно победила бы в тяжелом весе. Тогда она была молодая и еще не такая толстая, как в старости, но уже в то время ее руки были в два раза толще, чем у бабушки Антониэтты. И еще у нее была гигантская грудь. Когда она обнимала меня и прижимала к себе, казалось, будто это пуховые подушки. На них я готов был спать всю жизнь.

Это самое прекрасное, что я помню о бабушке. Ну и еще ее запах. Он не имел ничего общего с противными духами бабушки Антониэтты и напоминал запах мамы после ванны. Бабушка говорила, так пахнет мыло, которое она сама делала по тайному рецепту. Он достался ей от колдуньи. Я до сих пор в это верю: бабушка была совершенно необыкновенной женщиной, и мне кажется, с ней могло произойти все что угодно.

Мой дедушка был вишней - i_005.jpg

На этой первой фотографии бабушка стоит рядом с Феличе: вишня примерно ростом с нее и кажется деревом-ребенком. Дедушка говорил, что к моменту посадки Феличе было три года. На другой фотографии мама сидит на качелях, свисающих с самой толстой ветки. К тому времени у Феличе уже было много ветвей, и дедушка их подстриг – поэтому кажется, будто вишня вся дрожит от холода. Но, когда я высказал свои соображения дедушке, он возразил: «Ничего подобного, растениям это очень полезно – так они становятся крепче». И действительно, на фотографии с седьмого дня рожденья моей мамы Феличе – уже настоящее дерево, на котором мама может сидеть верхом, болтая ногами в воздухе.

Мой дедушка был вишней - i_006.jpg

Мама сто раз рассказывала мне о своем любимом развлечении: она забиралась на дерево и придумывала там наверху тысячи разных игр. Я всегда слушал с завистью: каждый раз, когда мы приезжали к бабушке и дедушке, времени вечно не хватало, Феличе была слишком высокой, а я – слишком маленьким для того, чтобы залезать на вишню без присмотра. Если дедушка не был занят в огороде или с курами, он сажал меня на шею и с невероятной ловкостью, как обезьяна со своим детенышем, карабкался на вишню. Однажды мама вышла из дома и увидела нас – она закрыла рот рукой, чтобы не закричать, но потом так ничего и не сказала. Мама знала, что с дедушкой спорить бесполезно. Тогда бабушка еще чувствовала себя хорошо. Потом она заболела, и дедушка стал уже не тот, что раньше. Мама всегда повторяла это, когда мы возвращались домой. Она очень громко говорила сама с собой; говорила, что нельзя оставлять их там вдвоем, что дедушка упрямец и что он не может делать все сам… Под конец она начинала ругать других бабушку и дедушку и Флоппи.

Альбом с фотографиями заканчивался маминой свадьбой. Особенно мне нравились две фотографии. На одной – мама и папа под цветущей вишней. Мама сидит на своих качелях, а папа делает вид, что толкает ее. На другой – дедушка Оттавиано и бабушка Теодолинда. Они держатся за руки. Мама рассказывала мне, что дедушка хотел устроить в день свадьбы огромный праздник в саду, но папины родители были против из-за мух и других насекомых. Поэтому они просто сфотографировались и поехали в ресторан. Там дедушке Оттавиано пришлось есть устрицы, которые он терпеть не мог, и на следующий день ему было плохо.

На свадебных фотографиях мама и папа очень красивые, а дедушка Оттавиано и бабушка Теодолинда почти неузнаваемые. На дедушке галстук и темный костюм со дня его собственной свадьбы. А бабушкино платье на этой фотографии сильно топорщится, и поэтому она кажется еще толще. На груди у бабушки – искусственные цветы. Бабушка смеется, и лицо у нее как у девочки.

1
{"b":"178072","o":1}