— Что происходит? — спросила она.

— Что происходит? — переспросил ее интеллигентного вида мужчина в вельветовом пиджаке, — деньги сегодня не выдают, вот что!

— Дурят, суки, народ как хотят, — вступил в разговор стоящий рядом молодой человек, — просто воры, иначе не скажешь.

— Вы думаете, — начала Галя.

— Я думаю, — сказал молодой человек, — что нам не видать наших денег, как своих ушей.

— Куда только смотрит правительство? — возмутилась какая-то старушка, — сначала инфляция, теперь — вот это!

— А почему правительство должно этим заниматься, — возразил первый галин собеседник, — мы в конце концов должны понимать, что...

Но Галя не стала его дослушивать. Решительным шагом она направилась к входу и постучала по стеклу.

— Сегодня банк закрыт, — сквозь окошечко сказал охранник.

— Мне надо пройти в дирекцию, — сказала Галя. Она все еще надеялась, что ей, как работнику «Нашего дома», удастся получить назад свои деньги.

— Как ваша фамилия? — спросил охранник.

— Новоселова Галина Андреевна, — уверенно сказала Галя.

Охранник куда-то ушел и, вернувшись через минуту, сказал:

— Вас нет в списке.

— Я знаю, — твердо ответила Галя, — я из «Нашего дома».

— Откуда? — недоумевая переспросил охранник.

— Из риэлтерской фирмы «Наш дом», — раздраженно повторила Галя.

Охранник посмотрел на нее изумленно.

— Ну и что? — удивился он.

Только тут Галя сообразила, что он может и не знать о тех связях, которые связывают «Наш дом» и «Плющ-банк». Раздраженно повернувшись, она пошла к машине.

На обратном пути Галя думала, как ей быть. Прежде всего — пойти к Алеше, устроить ему скандал, обвинять его в том, что он специально ввел ее в заблуждение, требовать денег. А если он не отдаст? Что делать тогда?

Зная Алешу, Галя не могла рассчитывать на его благородство. Дурные предчувствия обуревали ее с новой силой. Она попала в ловушку и знала это.

Скинув куртку в гардеробе, Галя не заходя к себе, сразу бросилась в кабинет к Алеше. Распахнув дверь, она ворвалась как смерч. Ярость отчаяния охватила ее.

Алексей Львович был невозмутим.

— Что, — сказал он, завидев Галю, — плакали твои денежки, крошка?

Он возвышался над столом как статуя языческого истукана.

— Мерзавец, — крикнула Галя, — ты знал, ты все знал!

— Конечно, — сказал Алеша, гаденько улыбаясь, — а ты думала, ты будешь грозить мне своим увольнением, снюхиваться за моей спиной с клиентами, оскорблять меня в собственном кабинете — и тебе все сойдет с рук? Нет уж, птичка, придется тебе попеть по-другому.

— Я устрою скандал, — выплюнула ему в лицо Галя, — я пойду в газеты, на радио.

— Ну это еще не всякая газета такое опубликует. У нас все схвачено, так что лучше не рыпайся.

— Все равно, — выпалила Галя, — я больше ни дня здесь не останусь.

— А куда ты денешься? — все с той же улыбкой поинтересовался Алеша, — где жить-то будешь? Или на панель пойдешь? Так ты у нас девушка гордая!

Ужасная мысль пронзила Галю. Боже, он же прав: где она будет жить?

— Квартирка-то: тю-тю, — радостно продолжал Алексей Львович, — я как раз собрался ее перепродать. Вот, пока ты не уволилась, тебя и попрошу. Хоть заработаешь напоследок. Данные тебе известны или продиктовать?

И тут Галя не выдержала. Вся в слезах она бросилась вон из кабинета.

Все было кончено. Все было кончено окончательно. Миша предал ее. Оксана предала. Алеша — он один повел себя именно так, как и можно было ожидать. Но от этого было не легче.

Не заходя к себе, чтобы лишний раз не встречаться с Оксаной, Галя пошла к выходу. Она вспомнила, как всего несколько недель назад она так же плача выбежала из кабинета Алексея Львовича. Она еще не знала тогда, что впереди ее ждет один из самых счастливых вечеров в ее жизни. Но сегодня... сегодня ничего уже не могло спасти ее.

Она выбежала на улицу, побежала к машине. Ничего не видя от слез, открыла замок и дернула дверцу. Дверца не поддавалась.

— Что случилось? — раздался над самым ее ухом спокойный голос.

Галя сразу узнала его.

— Уйди, — задохнулась она, — пусти дверцу.

— Послушай, — сказал Миша, — может быть, еще есть шанс...

Он положил ей руку на плечо. Она вздрогнула.

— Убирайся, мерзавец, — закричала Галя, — как ты смеешь прикасаться ко мне, есть ли у тебя совесть, сволочь!

Она с размаху ударила его по лицу.

— Ты что, с ума сошла? — воскликнул Михаил, замахиваясь.

— Ну ударь, ударь меня, — кричала ему в ответ Галя, — мне уже все равно!

Михаил схватил ее за плечи:

— Я не бью женщин, — твердо сказал он, но Галя уже не могла остановиться. С наслаждением она молотила руками по его груди, била ладонью по еще недавно столь любимому лицу, захлебываясь от слез, от ярости и отчаяния. Михаил крепко сжимал ее в своих руках.

— Пусти, пусти меня, — кричала Галя, — ты не смеешь, отпусти немедленно!

Несмотря на всю ярость, она чувствовала от каждого прикосновения к нему все тот же чудовищной силы импульс — но то, что раньше было страстью, стало для нее теперь ненавистью.

Внезапно его объятия ослабли. Он отступил на шаг и, вытирая кровь с разбитой губы, сказал:

— Уезжай!

Все еще задыхаясь от ярости, Галя вскочила в мишину и нажала на газ. Да, она уедет, уедет навсегда, чтобы никогда больше не видеть его!

Она сама не понимала, как не разбилась в этот раз. От слез она почти ничего не видела. Вытирая глаза, она как безумная мчалась, не разбирая дороги, выкручивая руль так, словно хотела свернуть ему шею.

Наконец, она затормозила у своего подъезда. Минута — и она уже была дома. Только тут она смогла дать волю слезам.

Ей казалось, что она плачет последний раз в жизни. Во всяком случае, в этом доме ей больше не плакать. Квартира, в которой она прожила все свое детство, квартира, в которой она столько раз была счастлива, больше не принадлежит ей! И она сама, сама, как неопытная дурочка, отдала ее! Она теперь не выйдет отсюда — пусть ее выселяют с милицией, пусть помучаются. Со мстительным чувством Галя подумала, что такое поведение понизит стоимость квартиры, если шеф надумает ее кому-нибудь продать. Она запрется здесь и будет сидеть, пока не кончатся продукты. Пусть выламывают дверь, сама она отсюда не уйдет!

Нервно смеясь, Галя прошла на кухню, налила себе воды и выпила.

— Надо успокоиться, — сказала она сама себе, — надо взять себя в руки. Может быть, еще не поздно?

Она задумалась, что она может сделать. Ситуация казалась безвыходной. Чем больше она думала, тем больше понимала, что все ее возможные ходы заранее заблокированы. Ей бесполезно жаловаться в милицию: она добровольно продала квартиру. Она даже не может пожаловаться на шефа его начальству, поскольку вместе с ним пыталась его обмануть, а теперь Алеша сделает вид, что она одна во всем виновата. Конечно, она может остаться на работе и выкупить квартиру — но сколько времени для этого потребуется? И будет ли Алеша ждать?

Вдруг Галя поняла, что была бы даже рада расстаться с этой квартирой. Слишком многое в ней теперь напоминало ей то, что она хотела забыть: короткую неделю счастья, их любовь с Мишей. Теперь она не могла видеть ни диван, где они спали, ни кухонные табуретки, на которых сидели, чашки, из которых пили чай.

Как безумная она еще и еще раз задавала себе вопрос: Как могло так случиться, что Миша предал ее? Разве ему было плохо с ней? Эта мысль не умещалась у Гали в голове. Ведь она была с ним так счастлива, неужели он не чувствовал, как он много значит для нее? Или ветреность и дешевая свобода оказались для него дороже любви?

Она вспоминала, как их уста сливались в поцелуе, как ласково пробегали его руки по коже ее спины, как она гладила мишины волосы, как шептала ему на ухо самые заветные слова... Стоило Гале вспомнить эти минуты неземной страсти, как ей опять начинало казаться, что земля уходит у нее из-под ног, а голова кружится, как от Мишиных поцелуев.