Галя тяжело вздохнула. Правильно говорят в народе: беда никогда не приходит одна. Теперь еще и это... Впрочем, она и так старалась не очень волновать маму, рассказывая ей только радостные новости. Теперь придется следить за этим особо.
Антонина Ивановна попрощалась и ушла и Галя осталась вдвоем со спящей мамой. Взяв телефон в комнату, она поставила его под кровать и улеглась, все еще ожидая звонка.
Но сон не шел к Гале. Вдруг она испугалась, что выдернула ненароком телефонную вилку, когда несла в комнату аппарат. Она снимала трубку, но ровные гудки показывали, что телефон исправен. Еще и еще раз Галя прокручивала в уме события последних дней: ночной звонок Мише, их встречу, проведенный вместе вечер. Все было так прекрасно, к чему ей надо было только заводить этот дурацкий разговор о квартире?
«Впрочем, что могло бы быть дальше?» — спросила Галя себя. Предположим, они встретились бы еще несколько раз, она созналась бы ему в своей любви, а потом что? После страстных поцелуев или даже — Галя не была настолько уверена в себе — после интимной близости, что потом? Брак? Но какой может быть между ними брак, если он, Миша, художник, а она — квартирный маклер, как называлось это десять лет назад. Выйти замуж, чтобы содержать не только больную мать, но и мужа? Нет, это было не по ней. Мужчина, за которого я могу выйти замуж, повторяла сама себе Галя, может быть только мужчиной моего круга. В старину их союз назвали бы мезальянсом.
Но чем больше она пыталась убедить себя в этом, тем острее она понимала, что это не он — не ее круга, а она — не его. Странно было подумать, что Миша не сможет прокормить себя, что ей придется содержать его. Он был слишком сильным, слишком гордым мужчиной, чтобы с этим смириться. Но много ли денег сможет заработать художник? Впрочем, что говорить о деньгах! Можно подумать, что Миша добивается ее руки, а не она плачет ночью, ожидая его звонка. Как она может рассуждать о мезальянсе, когда ему, Мише, всегда будет из кого выбирать себе спутницу жизни, а вокруг нее всегда будут роиться только бездушные Алексеи Львовичи. При воспоминании о его вчерашних ласках Галя содрогнулась от омерзения. И словно эхо всплыл мишин поцелуй. Одна память о нем могла свести ее с ума. Закусив до крови губы, Галя старалась не плакать, но больше обманывать себя было нельзя — она отдала бы все на свете за его звонок.
Но телефон молчал, а сон все не шел к Гале.
Но в эту ночь не спала не одна Галя. Ее школьная подруга Наташа Кудрявцева тоже не могла сомкнуть глаз. Она чувствовала, что допустила большую ошибку и не знала, как ее исправить.
А все началось с того, что, придя вчера вечером домой, Володя, рассказывая ей о фестивале, который Вадик Мышкин делал у Петлюры, забыл сказать, что встретил там Мишу Мещерского. В этом, конечно, не было ничего необычного — Миша иногда захаживал к Петлюре — так что можно было бы вовсе забыть об этом. Но, к несчастью, Володя не забыл, а вспомнил, и вспомнил не вовремя.
Ворочаясь с боку на бок, Наташа пыталась восстановить последовательность событий. Сегодня вечером, еще до возвращения Володи, к ней зашла Вика Смирницкая. Они были подругами еще со школы и Вика частенько заходила к Наташе когда на полчасика, а когда и на весь вечер. Старый друг лучше новых двух и поэтому Наташа терпела вздорный викин характер и была даже рада ее видеть.
А характер у Вики ухудшался с каждым годом: вроде все было у нее хорошо — и работа, которая ей нравилась, и деньги, и «личная жизнь» — но с каждым годом Вика становилась все злее и злее, словно она кому-то завидовала и сама не могла понять кому. Может быть, дело было как раз в ее «личной жизни» — бурной, но беспорядочной. И хотя она говорила, что ей нравиться так жить, Наташе как-то не верилось в то, что девушка может быть счастлива случайными, непродолжительными связями. Для самой Наташи идеалом всегда была семья — и как же она была счастлива, когда этот идеал стал реальностью! Вика, напротив, всегда говорила, что хочет сохранить свою свободу и потому не желает выходить замуж.
И ее возлюбленные были ей под стать — взять, к примеру, Мишу Мещерского: вот уж человек, который дорожит своей свободой больше всего на свете! Кому, как не Наташе знать об этом — ведь сколько бы он ни говорил ей четыре года назад, что любит ее, как только речь заходила о браке, Миша сразу мрачнел и уходил от ответа. Это и еще Мишины бесконечные измены страшно мучили тогда Наташу. И потому, когда появился Володя — может быть, не такой блистательный, как Миша, но добрый и честный, — Наташа согласилась стать его женой. И не было ни дня за все эти годы, когда бы она пожалела о своем выборе! Тем более, после того, как у них появилась Люся, их солнышко, любимая доченька. Хотя иногда, вспоминая о Мише, Наташа жалела, что все так окончилось — ей казалось, что в нем есть много того, о чем он и сам не подозревает. Что ж, она не сумела раскрыть в нем спрятанные душевные богатства — и ей грех роптать. Может быть какая-нибудь другая девушка сможет сделать это, но, по правде говоря, Наташа сомневалась, что это может оказаться Вика: уж слишком резкой и иногда даже жестокой была она.
Последнее время Вика была недовольна тем, как складываются их отношения с Мишей. Вот и в этот раз она почти с порога начала жаловаться подруге:
— В последнее время он редко видится со мной, словно избегает, — рассказывала Вика, — зная его характер, я побаиваюсь, не появилась ли у него другая девушка. Ты же знаешь Мишку, его только помани.
Наташа чувствовала, что во многом Вика сама виновата в том, что происходит у них с Мишей, но промолчала. С Викой было бесполезно спорить, и в их беседах Наташа старалась просто слушать, предоставляя подруге выговориться всласть.
Когда они уже почти кончили говорить о Мише, появился Володя. Сняв куртку и ботинки, он прошел на кухню.
— Ух, как у вас тут тепло, — радостно сказал он, — а я замерз как собака. Какие холода, не скажешь что весна.
— Ну, днем вполне тепло, — сказала Вика.
— Днем — да, — согласился Володя, — а ночью — дубняк полный.
Володе налили горячего чаю и он спросил:
— Ну о чем вы тут сплетничали?
— О твоем друге Мещерском, — сказала Наташа.
Как она жалела теперь, что произнесла эту роковую фразу! Володя подпрыгнул, будто что-то вспомнил и сказал:
— Да! Я как раз вчера видел его у Петлюры.
Вика посмотрела на Наташу взглядом, говорящим «вот видишь!». Володя перехватил его и поспешил поправиться:
— Да ты не волнуйся, ничего там не было интересного. Очередные видеоинсталляции и дикий холод, я едва копыта не откинул. Кстати, я там встретил вашу одноклассницу, но она меня, конечно, не узнала.
— Ирку? — спросила Вика, — я и не знала, что она стала любительницей видеоарта.
— Нет, не Ирку, Ирка бы меня узнала, а твою подругу, которая была у нас вчера в гостях, — обратился он к Наташе, — Галю Новоселову.
Лицо у Вики дернулось, как от нервного тика. Наташа сразу вспомнила, как Галя вчера как бы невзначай узнавала у нее мишин телефон. «Ай да Галка!», — подумала она. Ей стало весело — как все-таки все изменились за последние восемь лет! Кто бы мог подумать, что тихоня Галочка Новоселова так резво начнет отбивать мужика у самой Вики! В некотором роде это даже смешно!
Но когда Наташа бросила взгляд на Вику, смеяться ей расхотелось: в глазах у ее подруги застыло какое-то жестокое, злое выражение, губы были плотно сжаты, на висках блестели капельки пота.
— А Галка, небось, со своих риэлтерских денег себе квартирку-то уже прикупила? — вдруг спросила она сквозь зубы.
— Да нет, — ответила Наташа, удивленная поворотом разговора, — где жила, там и живет.
В глазах Вики сверкнула непонятная радость — и Наташа испугалась по-настоящему.
И вот сейчас, лежа без сна рядом со счастливо похрапывающим Володей, Наташа, вспоминая этот взгляд, волновалась все больше и больше. Она слишком хорошо помнила, на что способна Вика, и не на шутку боялась за Галю. Она подумывала даже позвонить ей сразу же, но, взглянув на часы, оставила эту мысль. Наташа не знала, что в этот час Галя тоже не спит и, напряженно всматриваясь в темноту, ждет телефонного звонка.
