Галя хотела спросить, кто такой этот Нам (или следовало спросить «кто такая...»?), но решила, что пора перестать задавать вопросы, поскольку каждый новый ответ вводил еще пару незнакомых ей слов. «В конце концов, — вспомнила она наташины слова, — если бы мы пришли на переговоры по недвижимости, то Михаил понял бы еще меньше». Подумав так, она успокоилась и решила просто смотреть по сторонам.
На втором этаже холодного здания в разных комнатах стояли телевизоры и компьютерные мониторы. Иногда по ним действительно шло что-то, напоминающее настоящий видеофильм, но чаще либо менялись одна за другой картинки и фотографии как на слайдах, либо вообще была только одна картинка, сопровождаемая закадровым текстом. При полной бессмысленности всего происходящего в этом чувствовалось какое-то странное очарование.
Михаил недовольно морщился, иногда, напротив, восхищенно замирал, а чаще здоровался с какими-то людьми, часть из которых Галя, наверное, уже видела в Планетарии, но в царившей здесь полутьме не могла узнать. Все происходящее погрузило ее в какое-то странное оцепенение. Проблемы, волновавшие ее еще полчаса назад, отошли на задний план. Она как будто забыла про скандал с шефом, неизбежно ждущие ее неприятности, предстоящий аукцион, расселение коммуналок — удивительное спокойствие снизошло на нее. Изредка касаясь в толпе руки Михаила, она ощущала флюиды уверенности, исходившие от него. Она чувствовала себя спокойной и уверенной — она уже не помнила, когда за последние годы с ней было такое. Казалось, вернулось детство и она снова в гостях, где разложено множество интересных вещей, часть из которых, наверное, игрушки, но она не знает, как в них играть.
В одной из комнат Галя увидела монитор, на экране которого переливался и мелькал спиральный узор. Неожиданно, она остановилась и не отрываясь стала смотреть на него. Множество цветов закручивались в неимоверное число спиралей, но все это движение не было хаотичным, наоборот, в этом чудился какой-то особый порядок. Галя почувствовала, что у нее легонько закружилась голова, а по всему телу прошла сладкая дрожь. Это было действительно чудесно.
Подошедший сзади Михаил обнял ее за плечи. Ей было приятно ощутить тепло его тела, она нашла его руку и пожала ее в полутьме. Гале казалось, что так они могут стоять бесконечно. Она не знала, сколько прошло времени, до тех пор, пока Михаил, нагнувшись, не прошептал:
— Пойдем, потанцуем.
Как зачарованная Галя пошла за ним, не спрашивая, куда. Они снова спустились во двор, где за прошедшее время соорудили что-то вроде дискотеки. Было прохладно и Галя подумала, что ей — да и никому из ее знакомых — в голову бы не пришло устраивать танцы на ночном весеннем морозце. Однако все находящиеся здесь воспринимали это как нечто естественное и Галя с Михаилом присоединились к танцующим.
Галя всегда любила танцевать и с удовольствием танцевала на вечеринках. Впрочем, так как сегодня, ей не приходилось танцевать никогда. Удивительная энергия, исходящая от Михаила, словно перелилась в ее тело. Она не отрываясь смотрела на его фигуру, то приближающуюся к ней, то отлетающую назад, на его сильные руки, скользящие в морозном воздухе и, вдруг, касающиеся ее плеч. Эти прикосновения каждый раз заставляли ее вздрагивать, сливаясь с музыкальной фразой в судорожном движении. Ей казалось, что она могла бы танцевать так до утра. Обнявшись с Михаилом в медленном танце, Галя прошептала ему на ухо:
— Это удивительно... Спасибо.
Он ничего не сказал, только провел рукой по ее напряженной спине — и она еще крепче прижалась к нему.
Поздно ночью они возвращались по бульварам к ее машине. Михаил нежно обнимал ее за плечи и Галя шла, как во сне. Их шаги гулко раздавались в морозном воздухе.
— Так холодно, — сказала Галя, — не вериться, что уже март.
— Весной по ночам всегда так, — ответил Михаил, — по-моему, это самое красивое время года. Посмотри — улицы совсем пусты, залиты ярким, каким-то потусторонним светом луны, то, что растаяло за день, уже снова замерзло...
— Да, это прекрасно, — согласилась Галя.
Они дошли до особняка «Нашего дома» и Галя подумала, что сейчас, ночью, он кажется даже каким-то зловещим, словно от него исходит непонятная угроза. И тут она вспомнила, что так и не поговорила с Михаилом о его коммуналке.
— Послушай, — мягко сказала она, боясь опять разозлить его, — извини ради бога, но как там с коммуналкой, Михаил?
— По-моему уже можно Миша, — царственно сказал он, протягивая ей руку словно для знакомства.
Пожимая его большую сильную ладонь, Галя вспомнила, как всего в нескольких метрах отсюда — в офисе — она впервые прикоснулась к его руке, когда он подавал ей папку.
— Так что там с коммуналкой, Миша?
— Нет никакой коммуналки, Галя, — спокойно ответил он.
— То есть как нет?
— То есть она, разумеется, есть, почему бы ей не быть, но только никто не собирается оттуда расселяться. Во всяком случае в этот «Ваш дом».
Галя остановилась в изумлении. Старые подозрения ожили в ней с удвоенной силой.
— То есть ты обманул всех?
— По-моему, — улыбнулся Миша своей привычной улыбкой, — в конце концов получилось неплохо, неправда ли, Галочка?
И он осторожно взял ее рукой за подбородок, подняв ее лицо.
— Лжец! — крикнула она и, оттолкнув его, бросилась бежать. Ей казалось, что он вот-вот догонит ее, но, добежав до машины, она увидела, что Миша неподвижно стоит там, где стоял. Галя заколебалась — внезапно ей захотелось броситься к нему и извиниться за свою вспышку, но в этот момент он сказал:
— На этот раз у меня нет ключей от твоей машины, поэтому, чтобы вернуться за поцелуем, тебе придется придумать предлог самой.
В ярости Галя вскочила в машину и резко тронула с места. В зеркальце заднего вида она видела, как Михаил поднял руку в ироническом прощальном жесте — и затем скрылся за поворотом.
Глава восьмая
Никогда еще Галя не чувствовала себя так плохо, как утром следующего дня, когда она ехала на работу. Впереди ее не ждало ничего хорошего. История с коммуналкой оказалась дурацким розыгрышем, непонятно, для чего устроенным (Галя подозревала, что здесь не обошлось и без Вики. Впрочем, вряд ли им удастся так уж надсмеяться над ней), на работе ее ждал Алексей Львович, с которым после вчерашнего она и так не знала, как заговорить, тем более — о накрывшейся арбатской коммуналке, на которую он возлагал такие надежды.
Проезжать мимо того места, где они вчера расстались с Мишей, было просто физически больно. Слишком хорошо Галя помнила, как всего за минуту до ссоры была счастлива. Слезы навернулись ей на глаза. Сжав губы, она заставила себя прекратить — достаточно и того, что она прорыдала всю ночь.
Первой, кого она увидела на работе, была Света.
— Привет, Галочка, — игривым тоном сказала она.
— Доброе утро, — стараясь подавить раздражение, ответила Галя.
— Как арбатская коммуналка?
Галя застыла. Это было как удар в лицо, сразу, стоило ей переступить порог офиса. Закусив губу, она ответила:
— Оксана была права, полная лажа.
— Может быть, — все тем же сладким голосом продолжала Света, — тебе надо было отдать это дело мне?
— Дела-то там никакого и нет, — примирительно сказала Галя, — я же говорю: пустышка.
— Тебе видней, — и, недовольно хмурясь, Света удалилась.
Галя села за рабочий стол и попыталась сосредоточиться. Мысли, однако, разбегались, а точнее — вертелись вокруг одного и того же. Миша и Вика, коммуналка и Алеша, слезы вечерние и слезы ночные.
В одиннадцать случилось давно ожидаемое: позвонил Алексей Львович и официальным тоном попросил зайти к нему. Приготовившись к худшему, Галя взяла папку с документами и пошла.
«Ну, — размышляла она по дороге, — выгнать он меня не выгонит: не за что, да и работник я одна из лучших. А выгонит — так я в любую другую фирму устроюсь, хоть в «Рафаил и Адам», хоть в «Лермонт» — меня там в общем знают и всегда будут рады видеть. Квалификация, — успокаивающе подумала Галя, — вот то, что стоит любых денег».
