– Но вряд ли выжжет его целиком.

– Ну хотя бы часть желов подохнет. Это все, что мы можем сейчас.

Дхува принюхался:

– Знакомый флюид, – сказал он. – У нас в Уэвли он называется флогистоном. Богатые на нем мясо жарят.

– А мы на нем поджарим желов.

Бретт чиркнул спичкой, и под веревкой заплясал огонек. Дхува неловко взял спичку и коробок, зажег костер в тележке. Несколько секунд они постояли, наблюдая. Нейлон пузырился и чернел.

– Пожалуй, нам пора, – сказал Бретт. – Насчет четверти часа я погорячился.

Они вышли на улицу. Позади из дверного проема повалили клубы дыма. Дхува схватил Бретта за руку:

– Гляди!

В полуквартале толстяк шествовал к ним во главе группы людей, одетых в серую фланель.

– Это они! – взвизгнул толстяк. – Те, о ком я вам говорил! Я знал, что негодяи вернутся!

Он укоротил шаг, опасливо глядя на Бретта и Дхуву.

– Вам лучше убраться отсюда, да побыстрее, – посоветовал Бретт. – Через несколько минут рванет…

– Дым! – заорал толстяк. – Огонь! Они подожгли наш город!

Он побежал к двери, из которой валил дым.

Бретт выхватил из кобуры револьвер, взвел курок.

– А ну стоять! – рявкнул он. – Я же ясно сказал: бегите отсюда! Мне плевать на эту толпу големов, но я не желаю смерти настоящему человеку, даже такому трусу, как вы.

– Они добропорядочные граждане! – прохрипел толстяк, уставившись на револьвер. – Вам это с рук не сойдет! Здесь теперь все вас знают! Нигде не спрячетесь!

– Мы уходим. И вы с нами.

– Всех не перестреляете. – Толстяк нервно облизал губы. – Мы вам не позволим уничтожить город.

Как только он повернулся к спутникам, чтобы отдать приказ, Бретт открыл огонь. Три голема повалились ничком. Толстяк развернулся, как ужаленный.

– Дьявол! – взвизгнул он. – Убийца! – И ринулся вперед с разинутым ртом.

Бретт уклонился, сделал подсечку. Толстяк влепился физиономией в мостовую, а големы устремились в атаку.

Бретт и Дхува били, целясь под ложечку, и сами получали неуклюжие удары в плечо, спину, грудь. Големы падали. Бретт уклонился от размашистого свинга, уложил противника, повернулся и увидел, что Дхува расправляется с последней куклой. Толстяк сидел на мостовой и зажимал окровавленный нос. На его голове чудом удержалась панама.

– Вставайте, – приказал Бретт. – Времени не осталось.

– Вы их убили! Убили всех!..

Толстяк поднялся на ноги, повернулся и кинулся к двери, из которой валил дым. Бретт поймал его, оттащил. Они с Дхувой поволокли упирающегося горожанина прочь. Когда миновали квартал, пленник внезапно мощным рывком высвободился и помчался обратно к горящему дому.

– Оставь его! – прокричал Дхува. – Поздно возвращаться!

Толстяк перепрыгнул через поверженных големов, поборолся с дверью и исчез в дыму. Бретт и Дхува припустили к перекрестку. Как только свернули, улицу сотряс чудовищный взрыв. Перед ними заколыхалась мостовая, в ней образовалась трещина. Десятифутовой ширины кусок улицы исчез из виду.

Они обогнули провал и побежали дальше, шарахаясь от фасадов, а те один за другим растрескивались и тонули в тучах пыли. Улицу сотряс второй взрыв. По всей ее длине разбегались трещины, из них била пыль. Вокруг сыпались куски стен. Бретт и Дхува бежали, опустив голову.

Запыхавшись, они перешли на шаг. Улицы были пусты, за спиной дым чернил небо. Кругом летали головешки. Ветер приносил зловоние горелых желов. На мостовую лилось предвечернее солнце. Впереди застыл, привалившись к фонарному столбу, одинокий голем в феске с кисточкой, давешний участник парада; его глаза были пусты. На подъездных дорожках стояли машины без водителей и пассажиров. Высилась на фоне заката заброшенная телевизионная башня.

– Вон там вроде есть жильцы, – указал Бретт на открытое окно многоквартирного дома с занавеской, полощущейся над горшком с геранью. – Я проверю.

Он вернулся, разочарованно качая головой:

– Все в гостиной, перед телевизором. И так естественно выглядят… Но хоть бы один шелохнулся, когда я вошел и выключил «ящик». А электричество все еще поступает. Интересно, надолго ли его хватит?

Они свернули на улицу богатого квартала. Мостовая под ногами затряслась от далекого взрыва. Обогнув трещину, Бретт и Дхува пошли дальше. Время от времени им попадались големы – кто стоял в неуклюжей позе, кто лежал на тротуаре. Один, в черной сутане, замер, прислонившись к лепнине готической арки.

– Похоже, в ближайшее воскресенье службы в церкви не будет, – сказал Бретт.

Он остановился перед домом из красного кирпича. На чахлую лужайку текла вода из брошенного шланга. Бретт задержался у двери, послушал, затем вошел. Посреди комнаты в кресле-качалке неподвижно сидела женщина. Сквозняк шевелил прядку на гладком лбу. Казалось, что-то промелькнуло на морщинистом лице. Бретт подбежал:

– Не бойтесь! Пойдемте с нами…

И осекся. Колышущиеся шторы бросали беспощадные тени на неподвижное лицо голема, уже успевшее покрыться пылью.

– Все до одного, – сказал Бретт, вернувшись. – Как фигурки, вырезанные из бумаги. Когда издохли желы, пришел конец и их куклам.

– Но почему? Что все это значит?

– Что значит? – повторил Бретт и покачал головой. – Да ничего не значит. Просто таков этот мир.

Бретт сел в бесхозный кадиллак, включил радио.

– Кто-нибудь меня слышит? – жалобно спросил динамик. – Говорит Аб Гуллориан из Шпилей-Близнецов. – Кажется, только я один и остался. Кто-нибудь меня слышит?

Бретт покрутил ручку настройки.

– …Задаваться нелепыми вопросами, когда близится Финальное Событие… Да, братья мои, дела нынче творятся странные, но разве мы спрашиваем, почему распустились цветы? Внимая симфонии, ищем ли мы в ней смысл?..

Бретт снова тронул ручку.

– …Канзас-Сити. Нас не больше полудюжины. А трупов-то, трупов! Они тут повсюду. И вот что интересно: когда док Поттер делал вскрытие…

Бретт перешел на другую волну.

– Всем станциям… Всем станциям… Всем станциям… Говорит Холлип Куэйт… Всем станциям… В Порт-Вандерласте катастрофа. Нам нужна…

– Впустите в ваши сердца Иисуса, – призывала следующая станция.

– …Базу, – еле слышно прозвучало сквозь помехи. – Лунная обсерватория вызывает базу. Отзовитесь. Это коммандер Макви из Лунного отряда. Единственный выживший…

– Алло, Холлип Куэйт? Холлип Куэйт? Это Канзас-Сити. Где, ты говоришь, катастрофа?..

– Похоже, у нас с тобой уйма ошибочных представлений об окружающем мире, – сказал Бретт. Такое впечатление, что большинство станций вещают с Марса.

– Не понимаю, откуда звучат эти голоса, – сказал Дхува, – но названные места мне незнакомы… кроме разве что Шпилей-Близнецов.

– А я слышал про Канзас-Сити, – сказал Бретт. – И только.

Задрожала земля, накатил глухой рокот.

– Опять!.. – Бретт выключил радио и провернул ключ в замке зажигания.

Стартер застонал, заскрежетал. Двигатель покашлял, потрясся и заработал ровно.

– Садись, Дхува. В какую сторону надо ехать, чтобы выбраться отсюда?

– Стена вон там, – указал Дхува. – А где ворота, не знаю.

– Нам бы хоть до стены добраться, – решил Бретт. – Скоро тут все рухнет. Заварили мы с тобой кашу… Должно быть, рванули и другие закопанные цистерны, а заодно и газопроводы.

Здание впереди покрылось трещинами и превратилось в груду гипсового щебня. Автомобиль запрыгал – по улице бежала рябь ударной волны. Подскочила крышка канализационного люка, с грохотом откатилась на несколько футов, исчезла в трещине. Бретт отчаянно выкрутил руль, газанул. Кадиллак с ревом несся по усеянной обломками мостовой.

Бретт посмотрел в зеркало заднего вида. Там в конце квартала оборвалась улица, из огромной ямы вздымались пыль и дым.

– Чудом проскочили, – сказал он. – Далеко еще до стены?

– Рядом! Сворачивай!..

Машина с визгом покрышек влетела в поворот. Впереди выросла стена – серая, глухая.

– Тупик! – воскликнул Бретт.

– Надо бросать машину! И бежать! Может, найдем…