За его плечом появилось другое лицо. Сид узнал обоих. Те двое, что ворвались на приличные каналы и несли дикую чушь насчет ледника.

– Слушай, парень, – произнес один из неприкрытолицых. Сид завороженно и в то же время с отвращением изучал влажную бледную кожу, пучки волос, провалившийся беззубый рот, шевелящийся розовый язык. Господи, люди выглядят ужасающе!

– …Доберется через некоторое время. Не пытайся ничего учудить, в твоем-то состоянии. Ты пробыл здесь слишком долго, приятель. Тебе не справиться.

– Я… в хорошей… форме, – с вызовом прошептал Сид.

– Мы ничем не можем тебе помочь. Придется подождать, пока не придут ремонтники. С тобой все будет в порядке, я уверен. Ледник полез вверх и растянулся по городским стенам. Думаю, они выдержат. Конечно, лед накроет город, но это не важно. ЦентрПрог во всем разберется. В солнечных батареях полно энергии, система рециркуляции будет подавать еду…

– Кластер, – прохрипел Сид.

Гололицый наклонился поближе. Сид рассказал о своей жене. Мужчина заглянул в ближайшие смотровые окна. Потом вернулся и присел на корточки рядом с Сидом.

– Расслабься, приятель, – сказал он. – Они все выглядят нормально. Твоя жена в порядке. А теперь нам надо идти дальше. Но ты не бойся. У тебя полно Вег-каши, как я погляжу. Просто не забывай есть время от времени. Скоро появится ремонтная машина и запихнет тебя обратно.

– Куда?.. – кое-как выговорил Сид.

– Мы? Мы идем на юг. Мэтт знает, где есть одежда и припасы, а может, даже флаер. Мы никогда не включались по-настоящему в это «Жизненное программирование». Разве что на пару лет, и при этом постоянно делали автогимнастику, чтобы поддерживать форму. Не хотелось вот так просто зачахнуть. Мэтт узнал насчет ледника и пришел за мной.

Краем уха Сид слышал, что второй мужик тоже говорит, но слова трудно было разобрать.

Внезапно его пронзила мысль.

– Давно я?.. – спросил он.

С третьей попытки гололицый наконец понял, что нужно собеседнику.

– Сейчас посмотрю, приятель, – сказал он, подошел к открытому смотровому окну Сида, взглянул, подозвал своего спутника. Затем вернулся, шлепая ногами по лужицам Вег-каши.

– Там написано: две тысячи сорок третий, – произнес он, потрясенно глядя на Сида.

Глаза его были красными и воспаленными. От этого зрелища у Сида зачесалось под веками.

– Если это правда, значит ты здесь с самого начала. Господи, да это больше двухсот лет…

Второй мужик с незакрытым лицом, Мэтт, потянул первого за собой, что-то говоря, но Сид не слушал. Двести лет. Это казалось невозможным. Хотя почему бы и нет? В контролируемой среде, без морального и физического износа, без болезней, можно жить до тех пор, пока ЦентрПрог управляет процессом. Но двести лет…

Сид огляделся. Те двое ушли. Он попытался вспомнить, что случилось, но это было слишком тяжело. Они сказали, что лед не разрушит город, только обложит его со всех сторон, а потом пойдет снег и укроет весь этот гигантский муравейник.

Могут пройти века. Люди останутся в своих коконах, пребывая в уюте и довольстве. Будут привычные Ситкомы, Нарко, Псих-кан.

А над всем этим – лед.

Сид вспомнил жуткие мгновения в коконе, когда его всколыхнули толчки землетрясения, черную волну страха, парализующую клаустрофобию.

Слои льда будут нарастать. Лед, сплошной лед толщиной в две мили…

Почему они его не подождали? Сид сгруппировался, приподнялся, перекатился на другой бок. Он чувствовал, что уже порядком окреп. Почему они не подождали? Он регулярно пользовался «Микроспазмом»… ну, довольно часто. Его мышцы в хорошем тонусе, просто немного задеревенели. Он прополз несколько дюймов, скребя ногтями пол. Ничего сложного. Потом вспомнил, что значит зеленый свет: там был лифт. На этом лифте привезли их с Кластер. Нужно всего лишь добраться до него, и тогда…

Но как же Кластер? Можно попытаться взять ее с собой. Без нее будет одиноко. Но она не захочет уходить после двухсот лет, проведенных здесь. Сид чуть не рассмеялся. Кластер не понравится известие о том, что она так стара…

Нет, он пойдет один. Конечно, оставаться нельзя. Для него ничто уже не будет прежним. Он преодолел дюйм, еще один. Отдохнул, глотнул Вег-каши из лужицы у своего рта…

И пополз снова. До зеленого света еще так далеко, но если не торопиться, двигаться потихоньку, дюйм за дюймом, дюйм за дюймом…

Наконец он добрался до двери. Толчки прекратились. Вдоль коридора в образцовом порядке выстроились стеклянные смотровые окна. Какая мирная картина! Благообразие нарушали только пятна кашицы на полу. Но скоро должны были прийти ремонтники. Так сказал мужик с неприкрытым лицом.

Сид вспомнил: чтобы открыть дверь, нужно помахать перед пятном света. Он поднял руку. Та окрепла. Отлично. Сиду почти не потребовалось усилий, чтобы поднять ее.

Дверь открылась, выпустив поток воздуха. Сид потянулся внутрь. На полпути дверь поползла вбок – видимо, под давлением тела включились механизмы закрывания, – но, коснувшись человека, снова отошла. «Работает, все в порядке», – подумал он.

Он подтянул ноги и полежал, отдыхая. Теперь нужно как-то дотянуться до кнопки: мудреная задача. Впрочем, пока он справлялся. Еще немного – и он догонит неприкрытолицых и присоединится к ним.

Потребовался час тяжелого труда, но Сиду все-таки удалось сначала подняться до низкой скамейки, потом дотянуться до кнопки на хромированном щитке. Качнувшись, кабинка двинулась вверх. Сид упал на пол, борясь с волнами головокружения, накатывавшими одна за другой. Сбросив кокон, он разрушил привычный порядок вещей. Но назад он уже не вернется. Даже для того, чтобы снова увидеть знакомый опознавательный символ Кластер. Никогда. Он должен выбраться.

Лифт остановился. Створка скользнула вбок, и волна субарктического воздуха ударила Сида, словно гигантский молоток. Его обнаженное тело – атрофировавшиеся мышцы, покрытые дряблой кожей, – скрючилось, как червяк в языках пламени. Все ощущения надолго исчезли, убитые холодом. А потом нахлынула боль, которая длилась и длилась…

Наконец боль прошла, стало почти так же, как когда-то в коконе, – тепло, уютно; вернулось чувство защищенности и безопасности. Так же, но не совсем. В голове Сида забрезжила мысль, и он попытался разогнать ватный туман, чтобы ухватить ее, покачивавшуюся на поверхности благословенного тепла.

Он открыл глаза. Над белым простором крыш, за последней кромкой снега, высилась сверкающая глыба льда, гигантская, кристально-голубая. А наверху, в высокой сине-черной арке неба, горела, как бриллиант, звезда.

«Вот о чем я хотел сказать Кластер», – подумал Сид. Именно об этом – о глубоком небе и о звезде, которая так далеко от тебя, но все же ты ее видишь.

Но было уже слишком поздно что-то говорить Кластер, да и кому бы то ни было. Неприкрытолицые ушли. Сид остался один. Один под огромным небом.

Когда-то давно, подумал Сид, на берегу теплого, мутного моря непоседливое морское существо выползло на сушу, моргнуло, глядя в открытое небо, глотнуло обжигающего кислорода и умерло.

Но не напрасно. Само стремление подняться было важным. Сила, что могущественнее всех законов природы, величественнее далеких звезд, сияющих в своем бессмысленном одиноком торжестве.

Те, другие, что остались внизу, в безопасности и комфорте, в уютных коконах, – они утратили это великое стремление, сделавшее человека человеком.

Но ему, Сиду Трондайку, – ему удалось подняться.

Сид лежал, глядя на звезду. Над ним порхал молчаливый снег; образовался неподвижный холмик. Потом снег похоронил холмик, а за ним и весь город.

И остались лишь лед и звезда.

– Отправление через минуту, Бретт, – сказал мистер Филипс и вернул часы железнодорожника в жилетный карман. – Пора садиться… если ты не расхотел уезжать.

– Ох уж эти книжки, будь они неладны, – вздохнула тетушка Хейси. – Сколько же он их прочел! И все такие толстые, и все без картинок. Знала я, что добром это не кончится.