– А теперь попробуй вырваться, головастик, – предложил Ретиф.

Противники раскачивались, стоя нос к носу, глядя друг другу в глаза. Дышать было трудно, сердце страшно колотилось, левая рука превратилась в пульсирующий клубок боли, стекавший с пыльного лба пот заливал глаза, но хватка была крепкой. Блондин тщетно пытался вырваться.

Движением запястья Ретиф отвернул клинок в сторону, затем выдавил руку блондина кверху. Тот пытался сопротивляться, но тщетно.

– Я тебя не убью, – сообщил Ретиф, улыбаясь. – Но руку сломаю. В таком состоянии тебя снимут с поединка.

– Мне поблажки не нужны!.. – прохрипел блондин.

– А это не поблажка. Пока кости не срастутся, приятного будет очень мало, обещаю. Считай, я честно расплатился за свою руку.

Завернув надежно схваченную руку за спину противнику, командор надавил. Кости отчетливо хрустнули. Ну вот, можно отпустить… Бледный как смерть, задыхавшийся блондин с трудом удерживался на ногах.

На несколько минут воцарилась суматоха: работали врачи и судьи, звучали объявления и шумела непостоянная в своих симпатиях толпа, довольная провозглашением нового чемпиона.

К Ретифу протиснулся распорядитель в цветастом мундире Парадного полка. Командор поправил воротник, а заодно и регулятор микрофона.

– Имею честь объявить вам, сэр, что вы выиграли турнир и вам полагаются все почести сегодняшнего дня.

Распорядитель замешкался, сбитый с толку раскатами эха. Стоя под любопытными взглядами, Ретиф пытался разогнать тьму, едва не накрывшую его окончательно. Боль в раздавленных пальцах накатывала волнами, воздух, свистевший в горле, никак не мог справиться с удушьем. Слова будто доносились издалека, приходилось напрягаться, чтобы уловить смысл и устоять на ногах.

– Теперь же за преступления против мира и порядка внутри Империи именем императора я помещаю вас под арест, вплоть до суда. Приговор будет вынесен Верховным судом Фрагонара.

Ретиф перевел дыхание, собираясь с мыслями.

– Отлично! – пробормотал он. – Вы не смогли бы обрадовать меня больше, даже если бы захотели.

В просторном и роскошно убранном зале, известном как Небесный свод, собрались аристократы, сановники и пэры Лилии. Члены Верховного суда сидели на своих местах, не нарушая торжественной тишины.

Обвинение предъявило доказательства: выдавая себя за пэра Лилии и офицера Корпуса, обвиняемый нарушил законы Нортройяла и проявил неуважение к императорской власти, а также запятнал себя убийством, совершенным руками присягнувшего ему оруженосца. Что он хочет сказать в свое оправдание?

Ретиф сидел в одиночестве на скамье подсудимых, баюкая туго забинтованную руку, которая онемела от обезболивающего. Сейчас выяснится, насколько хорошо он подготовился к финальному испытанию. Готовился же он долго и тщательно.

В Галактике нет хранилища документов, сравнимого с архивами Корпуса, и Ретиф провел там не одну неделю, разбираясь в подробностях истории Нортройяла и предшествовавшей ему старой Империи. К архивным фактам добавился собственный богатый опыт. Осталось увидеть, выдержит ли шаткая постройка из традиции, преданий, слухов и старых записей испытание истиной. От этого полностью зависел успех задания. Кролику совершенно необходимо найтись в цилиндре, иначе выйдет нехорошо.

Вот они, перед ним, – люди, которых необходимо убедить. Следуя долгим и непростым путем, Ретиф добрался до высших сановников этого мира. Судьи Верховного суда, имперский архивариус, хранители Хартии, Кодекса, протоколов и ритуалов, на которых держится общество. Рисковать всем, ломая священный порядок турнира, было почти безумием, но как еще привлечь внимание столь избранной аудитории? Теперь, когда драма развернулась на глазах сотен тысяч зрителей, его выслушают. Только путаться в показаниях никак нельзя.

– Пэры королевства! – начал Ретиф, стараясь говорить ясно и отчетливо. – Обвинения в мой адрес основаны на предположении, что я выдаю себя за другого. С начала и до конца я лишь настаивал на своих правах старшего офицера и пэра Лилии. Как подобает Кавалеру, я стойко сопротивлялся всем попыткам лишить меня законных прав и привилегий. Весьма прискорбно, когда чиновники невысокого ранга проявляют неосведомленность в отношении статуса боевого командора Лилии. Но теперь, представ перед благороднейшими пэрами Нортройяла, я не сомневаюсь, что справедливость моих требований будет наконец признана.

Пока Ретиф переводил дух, прозвучал голос сурового седобородого судьи:

– Ваши претензии суду представляются безосновательными. Никто из присутствующих вас не знает. Если вы – потомок одного из перебежчиков, покинувших своих соратников-Кавалеров во времена изгнания, едва ли вам удастся снискать уважение достойных людей, сидящих в этом зале. Вы обманываете себя, полагая, что ваш маскарад может ввести в заблуждение высокий суд!

– Я не уроженец Нортройяла, – ответил Ретиф. – На это я и не претендую. И среди моих предков нет отступников. Не упускает ли высокий суд из виду, что одному из кораблей, не сопровождавших Кавалеров на пути в изгнание, удалось обмануть разведку Конкордиата и те, кто летел на нем, организовали противодействие вторжению?

Судьи, склонив друг к другу головы, принялись переговариваться и шуршать бумагами.

– Вы хотите сказать, что речь идет о корабле, на котором находились император Рокель и его свита? – спросил судья.

– Совершенно верно, ваша честь.

– В таком случае ваша история выглядит совсем неправдоподобной! – отрезал судья. – Когда император Ролан триумфально воссоединился со своими подданными здесь, в Нортройяле, в прошлом году, его сопровождал весь двор.

– Я коснусь этого позднее. Пока достаточно сказать, что я являюсь законным наследником…

– Совершенно недостаточно, могу вас уверить! – раздраженно оборвал Ретифа судья. – Не намерены ли вы указывать суду, какие доказательства считать достаточными?

– Простите, ваша честь. Я в состоянии доказать свое утверждение.

– Очень хорошо. Предъявляйте ваши доказательства, хотя не представляю, как они могут оказаться убедительными.

– Вот, ваша честь! – Ретиф извлек из плоской полевой сумки на поясе какую-то бумагу. – Подтверждение моей добросовестности. Не сомневаюсь, что суд признает подлинность офицерского патента и жалованной грамоты, выданной императором Рокелем. Прошу заметить, печати не сломаны.

Ретиф передал документ секретарю суда. Приняв перевитую выцветшей красной лентой и скрепленную тяжелыми сургучными печатями грамоту, секретарь передал ее председателю суда. Повертев грамоту в руках, судья сломал легко раскрошившиеся печати. Остальные смотрели с интересом, придвинувшись поближе.

Исполненный в старинном имперском стиле, с перечислением предков и почестей, документ был подписан императором, уже два века отошедшим в мир иной, и заверен тускло блестевшей золотой печатью. Даже судьям не каждый день приходилось видеть такую бумагу. Такой документ стоил целого состояния.

– Последний параграф я предлагаю прочесть вслух, – потребовал Ретиф. – Поправка, внесенная тридцать лет назад.

Помолчав, судья передал бумагу секретарю:

– Огласите последний параграф!

Тот прочел хорошо поставленным голосом:

«Да будет известно всем, читающим это: наш верноподданный, пэр императорской Лилии Джеймс Ярл, барон Ретиф, офицер императорской гвардии, боевой офицер, наследственный рыцарь Почетного легиона, кавалер Лилии, защитник Запада, милостью императора кавалер Серебряной Звезды, своей доблестью, верностью и искусной рукой покрывший славой императорскую Лилию, настоящим получает от Нас почетное звание боевого командора, дабы он исполнял обязанности и пользовался привилегиями, сопутствующими этому званию, как и его потомки, на вечные времена».

В зале повисла долгая тишина. Секретарь вернул бумагу председателю суда, который вновь погрузился в ее изучение.

– Предлагаю исследовать отпечаток сетчатки моих глаз и сравнить его с закодированным в приложении, – объявил Ретиф, поднимаясь на ноги.