Проснувшись, Ретиф чувствовал себя отдохнувшим и голодным. На столе его ждали бифштекс с кровью и гигантская кружка осеннего эля. Покончив с ними, он заказал еще раз то же самое. Съев вторую порцию, Ретиф потянулся: от вчерашней усталости не осталось и следа. И от раздражительности тоже. Да уж, в его годы не стоит тратить силы без надобности.

– Уже время, Фицрейвен. Пошли.

Они успели занять места в официальной ложе как раз к началу поединков на мечах.

После четырех довольно скучных туров на арене осталась дюжина бойцов. Среди них, разумеется, был и рослый блондин: Ретиф внимательно наблюдал за ним все это время. В конце концов, блондин оказался здесь благодаря ему, не так ли? И пока справлялся отлично.

На этот раз его противником оказался ухмыляющийся толстяк с двуручным мечом. Будет сложнее, чем вчера, подумал Ретиф, толстяк ловок и опасен. Блондин двинулся вперед, держа меч на уровне груди. Толстяк сделал выпад, блондин отступил, атаковал снова и легко ранил противника в плечо, едва уклонившись от парирующего удара. Толстяк, по-прежнему ухмыляясь, пошел вперед; острие его меча со свистом выписывало восьмерки в воздухе. Блондину осталось лишь отступать перед сверкающим клинком.

Когда отступать стало некуда, блондин прыгнул в сторону, едва успев отразить опасный удар. Еще один шаг назад означал поражение; блондин не мог себе этого позволить. Противник был сильным и выносливым.

Толстяк орудовал мечом, ухмыляясь уже не так широко. Держись подальше, ходи по кругу, подумал Ретиф. С этим парнем все ясно: он будет вытеснять тебя за черту и рубить, когда ты станешь прыгать в сторону. Такого нельзя подпускать близко.

Блондин так и поступил: дождавшись подходящего момента, прыгнул вправо, сбив противника с толку, тут же отскочил влево, полоснул толстяка острием меча по ребрам. Взревев, тот потерял самообладание. Пытаясь достать ускользающего врага, толстяк беспорядочно размахивал мечом и в какой-то момент повернулся к блондину спиной. Блеснула сталь – почти над самым песком, – и толстяк с подрубленными икрами повалился на колени, потом упал ничком, будто марионетка, которую срезали с ниточек.

Вокруг лежащего засуетились многочисленные медики: потери для второго дня оказались выше обычных. Повсюду на песок падали раненые. Тех, кто проиграл, отступив за черту, на арене уже не было. Остались только упорные и отчаянные, не мечтавшие о легких победах.

– Теперь только шестеро, – заметил Фицрейвен.

– Да, турнир не такой, как обычно, – кивнул Ретиф. – Этот светловолосый молодой человек дерется всерьез и задает тон.

– Всерьез? Верно, пожалуй. Я не видел еще такого упорства на турнире. Слабаков распугали, остальные рубят друг друга так, что к третьему дню никого не останется.

После небольшой заминки, пока на поле суетились судьи и официальные лица, прозвучало объявление о закрытии состязаний этого дня. Шестеро победителей получили сертификаты второго дня, дававшие право на участие в финале дня третьего.

– Проследи, чтобы Ночной Гром не остался голодным и не застоялся, – приказал Ретиф, когда они вернулись в гостиницу, протолкавшись сквозь густую толпу. – Приведи в порядок сбрую и мундир: завтра мне надо выглядеть наилучшим образом. День будет особенным. Последний мой выход в обозримом будущем.

Фицрейвен отправился выполнять распоряжения, а Ретиф поднялся в свою комнату и допоздна сидел над документами из своей полевой сумки.

На рассвете третьего дня холодный ветер стегал арену под серым небом. Плохая погода, однако, не помешала зрителям заполнить трибуны, набиться в проходы и даже влезть на стены, ограждавшие амфитеатр. Вымпелы над императорской ложей указывали на августейшее присутствие. Третий, последний и самый важный, день начинался на практически пустой, по сравнению с трибунами, арене. Двое финалистов решили не принимать участия в состязании, полагая по-видимому, что им хватит на год завоеванной славы, титулов и призов.

Сомневаться, что день будет захватывающим, не приходилось. Молодой блондин, все еще целый и невредимый; смуглый парень разбойничьего вида; рослый тридцатилетний атлет; кривоногий квадратный гном с могучими плечами и длинными руками – каждый пришел сюда, чтобы победить или умереть.

Соседи по ложе неодобрительно косились на командора и его оруженосца, но помалкивали. Смирились, подумал Ретиф, разглядывая большой круг на белом песке. Может, даже прочитали Хартию. Хорошо бы. Проще будет.

Пока суетились чиновники, звучали объявления и трубили фанфары, Ретиф незаметно для себя погрузился в воспоминания. Картина напомнила ему дни давно прошедшей молодости, когда он изучал боевые искусства под руководством великих мастеров. Как считал его отец, ничто так не шлифует разум, глаз и тело, как фехтование, дзюдо, бокс и другие искусства нападения и защиты.

Уйдя в повседневность галактической культуры, Ретиф отказался от изысканного и благородного пути, но полученные знания сослужили ему хорошую службу. И потом, агент Корпуса не должен терять форму. Поэтому Ретиф всегда старался поддерживать свои навыки.

Пока звучали горны, Ретиф подкрутил окуляры бинокля. Вряд ли кто-нибудь из зрителей мог лучше оценить искусство бойцов, чем он.

Блондин и кривоногий гном стояли, скрестив тонкие рапиры; дождавшись последнего свистка, они вступили в бой. Коротышка действовал решительно и напористо, заходя с разных сторон и пробуя на прочность оборону противника. Блондин неторопливо отступал, отражая град ударов экономными движениями рапиры, и вдруг отскочил; на его бедре расплылось красное пятно. Похожий на обезьяну коротышка оказался даже опаснее, чем думал Ретиф.

Блондин контратаковал, целясь противнику в горло; в последний момент гном отклонил острие рапиры. Некоторое время коротышка неохотно отступал, затем низко присел и сделал выпад, чтобы решить исход поединка одним ударом, неожиданно поднырнув под рапиру противника. Это оказалось ошибкой: блондин отступил в сторону, клинок скупо блеснул, и коротышка ничком растянулся на песке.

– Что это было? – удивился Фицрейвен. – Я не заметил никакого удара.

– Очень аккуратно сработано, – кивнул Ретиф, опуская бинокль. – Под пятое ребро, прямо в сердце.

В следующем поединке сошлись смуглый разбойник и рослый, широкоплечий атлет. Раздались звуки горна и свистки; противники начали свирепо гонять друг друга по арене, атакуя, отступая и снова атакуя. Публика одобрительно шумела.

– Они так долго не протянут, – сказал Фицрейвен. – Придется им сбавить темп.

– Оба неплохи, – ответил Ретиф. – И стоят друг друга.

На миг отступив, разбойник снова бросился вперед, переложив рапиру в левую руку. Сбитый с толку, атлет споткнулся; клинок противника оцарапал ему руку и грудь. Пришлось торопливо отступать, но это не помогло: несколько мгновений спустя из спины показалось блестящее лезвие. Сделав пару шагов, атлет упал, вывернув рапиру из руки противника.

Трибуны бушевали: такого еще не было! Разве что во времена легендарных битв героев империи, когда рыцари Лилии несли свое знамя по всей Галактике.

– Боюсь, на сегодня все, – сказал Фицрейвен. – Эти двое могут либо разделить победу между собой, либо сражаться: тогда победитель получит все. За всю историю турнира на Нортройяле победа делилась самое малое между тремя претендентами.

– Похоже, что нет, – ответил Ретиф. – Сейчас в первый раз будет по-другому. Они собираются продолжать.

Публика неистовствовала; вокруг блондина и чернявого разбойника суетились распорядители. Прозвучал долгий, заливистый сигнал горна.

– Приветствие героям! – воскликнул Фицрейвен. – Они решили сражаться!

– Даже не представляешь, как мне приятно это слышать, – пробормотал Ретиф.

– Интересно, какое они выберут оружие?

– Полагаю, что-нибудь не настолько смертельное, как рапира, – предположил командор.

Ретиф удовлетворенно кивнул, прослушав объявление: победители сегодняшнего дня будут драться голыми руками. Зрелище предстояло интересное.