Одновременно пытался сориентироваться. Трубопровод тянется параллельно коридору. Метров через пятнадцать начнет подниматься, ведь мостик расположен метров на десять выше. Через некоторое время я почувствовал уклон.

– Здесь нужно перевернуться на спину, капитан, – сказал Томас. – Труба на повороте расширяется.

Я кое-как перевернулся. Томас помогал, толкая мои ноги. Приняв почти вертикальное положение, я ощутил под рукой металлическую скобу. Это было здорово. Я уж боялся, что придется лезть на манер альпиниста в трещине, когда спина упирается в одну стенку, а ноги в другую.

Я подтянулся на скобе и свободной рукой нашарил еще одну. Томас помогал снизу. Я встал на вторую скобу и нашел третью. Небольшой наклон трубы облегчал подъем. Я подтягивался и цеплялся, цеплялся и задыхался. В трубе стало жарко, но я продолжал лезть. Наверное, мне придавал сил сделанный Крамером укол.

Наконец я увидел наверху конец трубы в слабом свете подсобки. Я вспомнил расположение мостика. Труба заканчивается у маленькой ниши с кушеткой и кухонной плитой, которыми пользуются офицеры в долгой вахте.

Я добрался до верха трубы и толкнул заглушку. Она легко откинулась в сторону. Я увидел край штурманского стола и за ним мертвый экран локатора. Двинувшись дальше, я чуть не потерял сознание, когда ребра уперлись в кромку трубы. В голове зазвенело.

Внезапно внизу погас свет. Я услышал приглушенный лязг, затем гул.

– Капитан, преобразователь включен, запущена откачка воздуха, – спокойно сказал Томас. – У нас в запасе почти тридцать секунд.

Я стиснул зубы и пополз. Внизу Томас молча ждал, когда я выберусь из трубы. Теперь он не мог ничем помочь. Я уперся ладонями в стенку и надавил. Вокруг меня засвистел воздух, бумаги со штурманского столика вспорхнули и разлетелись по помещению. Борясь с воздушным потоком, я рванулся вперед и свалился на пол. Заглушка хлопнула позади меня. Я с трудом поднялся на ноги и потянулся к ней, но не хватило сил ее открыть. Затем она сама приоткрылась, и в щель просунулась рука Томаса. Металлический край содрал ему кожу, потекла кровь, но заглушка продолжала медленно отходить. На свинцовых ногах я доплелся до штурманского стола, схватил короткую рейсшину и заклинил ею заглушку. Лицо Томаса было бледным, с запавшими щеками и крепко зажмуренными глазами – в трубе крутилась пыль. Я схватил его за руку, потянул и наконец вытащил.

Потом выбил ногой рейсшину, и заглушка с лязгом закрылась. Я свалился на пол, больно ударившись; доползти до кушетки уже не было сил. Томас взял с нее постельные принадлежности и прямо на полу устроил мне лежанку.

– Томас, – сказал я, – когда вернемся, нужно будет обратить внимание инженеров по технике безопасности на эти трубопроводы.

– Да, сэр. – Томас растянулся возле меня на полу и стал с интересом рассматривать незнакомые экраны и горящие на пультах индикаторы.

С того места, где я лежал, был виден носовой иллюминатор. Может, эта яркая точка в его центре – наша цель? Томас посмотрел на пустой экран радиолокатора и спросил:

– Капитан, а ведь локатор неисправен?

– Неисправен, Томас, – сказал я. – Наши неизвестные друзья оставили нам прощальный подарок.

Я удивился тому, что он опознал радароскоп.

– Можно я в него загляну? – спросил он.

– Действуйте, – разрешил я и постарался объяснить Томасу ситуацию.

Два часа десять минут назад мы начали преследование. Я хотел подойти на дистанцию не более двадцати километров, чтобы запустить ракеты. И нужно было держать наготове ракеты-перехватчики на случай, если мэнчжи попытаются атаковать первыми.

Томас умело вскрыл кожух радара и принялся рассматривать внутренности. Затем извлек почерневшую плату.

– Похоже, они просто сожгли предохранитель. Где тут запчасти, капитан?

– В шкафчике справа, – ответил я. – Но откуда вы знаете устройство радара, Томас?

Он усмехнулся:

– Я был специалистом третьего класса по радарам, прежде чем занялся отходами. Пришлось сменить профессию, чтобы попасть в эту экспедицию.

У меня появилась идея повысить Томаса в должности, когда все закончится.

Я попросил его проверить заодно и телевидео. Похоже, Томас не так уж и наивен, он просто не любит умничать.

– Здесь сгорели чертовы лампы, капитан, – сообщил он вскоре. – Сдается, через них пропустили слишком сильный ток. Могу исправить, если найдутся запасные.

Я решил не тратить на это времени – на меня снова накатила слабость.

– Просто дайте знать, когда мы будем в двадцати километрах от цели. – Я хотел сказать что-то еще, но сознание уплывало. – И тогда… – выдавил я, – помогите нажать… кнопку пуска…

Я улетал куда-то, кружась, но разобрал его слова.

– Капитан, я могу запустить ракеты прямо сейчас, если разрешите.

Я собрал все силы, чтобы ответить:

– Нет… Ждите…

Я надеялся, что он расслышал.

Потом я пустился в долгое скитание между сознанием и комой. Снадобье, которое вколол мне Крамер, оказалось мощным. Оно не давало окончательно погрузиться в темную пучину. Я лежал и размышлял о ситуации на борту моего корабля.

Как намерены поступить Крамер и его приспешники теперь, когда упустили меня? Чтобы проникнуть на мостик, необходимо взорвать дверь. Но у них не выйдет. Конструкторы корабля догадывались о проблемах, которые могут возникнуть в долгом космическом путешествии. Мостик – неприступная крепость.

Крамер в сложном положении. Он убедил людей, что мы мчимся очертя голову прямо в лапы всесильных мэнчжи и что капитан сошел с ума. И теперь он тоже охвачен паникой, которую сам же и создал. Возможно, экипаж уже расправился с ним.

Я вздрогнул и очнулся. Оказывается, мне просто нужен был отдых. Всякий раз, когда я приходил в себя, мне становилось чуть полегче.

И тут я услышал голос Томаса.

– Мы приближаемся, капитан, – говорил он. – Очнитесь, осталось двадцать три километра.

– Хорошо, – сказал я.

Мое тело долго готовилось к этому моменту, так что теперь среагировало как надо. Я почувствовал укол в руку, он тоже помог.

– Томас, включите внутреннюю связь.

Он сунул мне в руку микрофон, и я переключил интерком на общее оповещение.

– Говорит капитан. – Я постарался, чтобы голос звучал твердо. – Мы находимся в двадцати трех километрах от противника. Занять по возможности боевые посты. Приготовиться к пуску ракет и маневрам уклонения. Ремонтно-восстановительным бригадам быть наготове. – Я помолчал, выравнивая дыхание. – Внимание всем! Сейчас мы атакуем корабль мэнчжи, осталось только два километра.

Я отложил микрофон и взял пультик с кнопкой пуска ракет, который мне протягивал Томас.

– Капитан, – сказал он, склонившись надо мной, – я заметил, что вы выбрали ракеты с химическими боеголовками. Вы точно не хотите, чтобы я заменил их на плутониевые?

– Нет, Томас, спасибо, – сказал я. – Только химические. Будьте наготове, наблюдайте.

И нажал кнопку пуска.

Томас сидел у радароскопа.

– Ракеты пошли, капитан, – прогудел он. – Траектория нормальная. Похоже, они попадут в левую половину гантели.

Я нашарил микрофон:

– Внимание всем! Ракеты идут к цели. Осталось тридцать пять секунд. Если вас это интересует, боеголовки только химические. Нет никаких признаков того, что враг намерен защищаться.

Я полагал, что эта новость ошеломит хотя бы часть мятежников. Давид даже не воспользовался пращой, он идет на Голиафа с голыми руками. Я хотел испугать подчиненных так, чтобы они мне ответили. Необходимо было узнать, что творится на корабле.

И я не ошибся. Заговорил настенный динамик.

– Капитан, это лейтенант Джойс. – Голос был полон страха и отчаяния. – Сэр, мятеж успешно подавлен лояльными членами экипажа. Майор Крамер арестован. Мы готовы продолжать поиски колонии Омега. Но, сэр… – Он на секунду прервался и откашлялся. – Мы просим изменить курс ракет. У нас еще есть возможность уйти. Может, чужаки не погонятся за нами, если ракеты взорвутся в стороне…