— Читать подписи я не берусь, — сказал я. — Но уж что касается разглядывания картинок, тут я гений. Большинство книг демонстрируют сцены, которые, похоже, мне никогда не доведется увидеть воочию. Некоторые из снимков явно сделаны на Земле, и бог весть когда.
— Наверное, путеводитель, — предположил Фостер.
— Путеводитель, который можно продать любому университету на Земле за весь их годовой бюджет, — прокомментировал я, листая страницы. — Нет, ты только взгляни.
Фостер посмотрел на панорамный снимок процессии бритоголовых мужчин в белоснежных саронгах, несущих на своих плечах миниатюрную золотую лодку. Они шли по длинной белокаменной лестнице, спускающейся от ряда гигантских фигур со сложенными руками и раскрашенными лицами. На заднем плане виднелись кирпично-красные скалы, опаленные пустынным солнцем…
— Храм Хатшепсут в эпоху своего расцвета, — сказал я. — А это значит, что фотографии не менее четырех тысяч лет. И еще вот это мне знакомо, — я перелистнул фотографию, снятую с высоты птичьего полета, изображавшую гигантскую пирамиду с выщербленными кое-где полированными плитами. У основания нескольких блоков не хватало, и были видны внутренние грубые массивные глыбы.
— Это одна из пирамид, может, даже самого Хуфу, — заметил я. — Ей уже пара тысяч лет, и она начала разрушаться. А вот, — я открыл другой том и продемонстрировал Фостеру четкую фотографию огромного мохнатого слона с поднятым розоватым хоботом между широко расставленными бивнями.
— Мастодонт, — пояснил я. — А вот — шерстистый носорог, а эта отвратительная зверюга, должно быть, саблезубый тигр. Этой книжульке чертова уйма веков.
— Жизни не хватит обследовать все сокровища корабля, — заметил Фостер.
— А как насчет скелетов? Нашел еще что-нибудь?
Фостер кивнул.
— Видимо, катастрофа, а может, и болезнь. На костях никаких следов.
— Я все никак не могу сообразить насчет того скелета в шлюпке, — сказал я. — Зачем ему ожерелье из медвежьих зубов? — я уселся напротив Фостера. — Тут навалом загадок. Но нам лучше потолковать о другом. Например, здесь есть кухня? А то я что-то проголодался.
Фостер подал мне черный штырь:
— Мне кажется, это важная находка, — сказал он.
— Это что, палочка для мороженого?
— Коснись виска…
— Массажирует, что ли?
Я прикоснулся штырем к голове.
Я находился в комнате с серыми стенами, лицом к возвышающейся громаде рифленого металла.
Я вытянул руки и приложил ладони к необходимым углублениям. Кожух открылся. Ввиду явной неисправности усилителей кваринарного поля я знал, что было необходимо задействовать автоконтроль цепей прежде…
Я мигнул и оглядел мраморный стол, сваленные в кучу книги, а потом тупо уставился на штырь в руке.
— Я вроде как был на какой-то подстанции, — сказал я — Какая-то неисправность с… с… с…
— С усилителями кваринарного поля, — подсказал Фостер.
— Я словно бы находился там, — проговорил я ошеломленно. — Я все прекрасно понимал.
— Это техническое руководство, — пояснил Фостер. — Они могут подсказать нам все, что необходимо знать о корабле.
— Я думал о том, что мне предстоит сделать, — все никак не мог успокоиться я, — как всегда, перед началом работы. Я собирался устранить неисправность этой фиговины. И я знал как!
Фостер вылез из-за стола и двинулся к коридору.
— Мы начнем с одного конца библиотеки и просмотрим ее всю, — сказал он. — На это уйдет время, но так мы добудем необходимую информацию, а тогда уж обсудим дальнейшие планы.
Фостер подобрал несколько штырей с полки. Первое, что нам было необходимо, так это найти пищу и постели, на худой конец — руководство по управлению самим кораблем. Я надеялся, что нам удастся обнаружить эквивалент библиотечного каталога, это значительно облегчило бы задачу.
Я прошел в глубь стеллажей и заметил короткий ряд красных штырей. Взяв один из них, я повертел его в руках, но потом решил, что опасности здесь нет совершенно никакой и прислонил к виску…
По звону гонга я использовал нейрососудистое напряжение, сократил корковые ареалы ипселон-зета и йота и приготовился к…
Я отдернул штырь. В ушах все еще раздавался пронзительный звон гонга. Штыри влияли на сознание, на реальность. Очень интенсивно, за счет жесткой фокусировки внимания на необходимом. У меня захватило дух от мысли о скрытых в этом возможностях. Можно поохотиться на тигра, влететь на самолете в бушующее пламя, сразиться с боксером-чемпионом… Я взял другой штырь.
По звуку прерывистой трели я разложил инструменты и пошел к ближайшему трансфокатору…
Еще один.
Заступив на вахту, я доложился в рубку по сети оповещения и подтвердил двусторонность связи…
Я выбрал средний штырь.
Нуждаясь в ксивометре, я набрал команду номер один, добрал свой код…
Еще через три штыря.
Ситуация оказалась сложной. Я явился на инструктаж (уровень девятый, секция четыре, подсекция двенадцать, предварительный курс); тут я припомнил, что необходимо внести данные кода активности… моего кода активности — моего кода активности… Мной овладело чувство обескураженности. Промелькнула смесь каких-то изображений, потом мешанину впечатлений прорезал отчетливый голос:
— Ты испытал частичную потерю личности, не тревожься, прибегни к помощи общеориентационной матрицы ближайшего информационного каталога. Его местонахождение…
Я продвигаюсь вдоль стеллажей, останавливаюсь перед нишей, где на стене прикреплена подковообразная пластиковая скоба. Я снимаю ее и прикладываю к голове.
Я продвигаюсь вдоль стеллажей останавливаюсь перед нишей.
Я стоял, прислонившись к стене, голова гудела. Красный штырь валялся под ногами. Поток информации оказался слишком интенсивен. Что-то в каталоге.
— Эй, Фостер! — позвал я. — Похоже, я на что-то на толкнулся.
Голова Фостера возникла из-за соседнего стеллажа.
— Насколько я понимаю, — сказал я, — этот каталог даст нам исчерпывающую информацию о корабле, и тогда уже мы сможем планировать наши действия более обдуманно. По крайней мере, будем знать, что делать.
Я снял пластиковую подкову со стены:
— От этой штуковины у меня кружится башка, — посетовал я, передавая ее Фостеру. — И вообще, кому, как не тебе, этим заняться.
Фостер взял матрицу и направился к креслу в конце зала:
— Мне кажется, это надо делать сидя.
Он пристроил зажимы на голове. Глаза его закатились, и он обмяк, оседая в кресле.
— Фостер! — я бросился к нему и стал было стаскивать подкову с головы, но потом засомневался. Может эта неожиданная реакция Фостера — вполне стандартная? Хотя мне все это и не нравилось, я принялся успокаивать себя. В конце концов, эта штуковина была необходима для возвращения утраченных знаний, и у Фостера всего-навсего шло восстановление забытого "Я". К тому же только полная, трехмерная личность Фостера могла дать ответы на мучавшие нас вопросы. Пусть корабль, вместе со своим содержимым, уже заброшен в течение тысячелетий, но библиотека по-прежнему должна функционировать. И пусть библиотекарь давным-давно превратился в прах, Фостер лежит без сознания, а я в тридцати тысячах миль от дома. Пусть. Как говорится, дело житейское.
Я начал бродить по библиотеке. Смотреть было нечего — бесконечные стеллажи, стеллажи… Объем информации, накопленный здесь, буквально потрясал. Если б только добраться до дома с грузом этих штырей. Я прошел в соседнее помещение, вернее, слабо освещенную комнатушку, всю середину которой занимал огромный замысловатый диван с округлым углублением в конце. Вдоль стен громоздились непонятные приборы и панели. Сразу возле двери лежали два скелета, возле дивана покоился еще один. Рядышком валялся кинжал с длинным лезвием.
Я нагнулся над скелетом около двери. Насколько я мог судить, погибшие ничем не отличались от людей. Откуда они пришли, на какой планете жили? Если уж сумели построить такой корабль да еще и оборудовать его таким образом…
Кинжал был необычен. Клинок его был из прозрачного металла, а рукоять украшена символикой Двумирья. Это служило первым смутным намеком на случившееся в тот момент, когда погибшие были еще живы.
