Затем, схватив едва державшегося на ногах Бенно в свои объятия, Рамиро почти перебросил его товарищам, подоспевшим на других лодках и уже протягивавшим руки, чтобы принять его. Вслед за ним вскочил в лодку и Рамиро и в несколько ударов весел отогнал свой челн подальше от того, в котором остался ягуар, вскоре очнувшийся. Теперь он поднялся на ноги в нерешительности и стоял, выпрямляясь во весь рост в покинутом всеми челноке.

— Пристрелите же его! — крикнул доктор.

На этот раз меткая пуля попала в самое сердце и уложила на месте страшного хищника.

Но Рамиро уже не думал более о ягуаре, он обхватил обеими руками своего любимца и заботливо осматривал его, словно не веря, что тот остался совершенно невредимым.

— Я был на волосок от смерти! Я чувствовал на себе тяжелое дыхание ягуара, я ощущал прикосновение его мягкой, пушистой шерсти к моему лицу! — сказал Бенно, невольно содрогаясь при этом воспоминании.

— Ну, слава Богу, слава Богу, что вы остались живы! — повторил в сотый раз Рамиро. — Если бы вас не стало, я, право, был бы в совершенном отчаянии, а теперь у меня есть утешение, что мне удалось спасти вам жизнь! Скажите Бенно, — добавил он после некоторого молчания, — как вам кажется, перед лицом Властителя судеб наших может ли один такой поступок искупить другой, противоположный ему. Может ли один необдуманный, безотчетный поступок загладить другой, такой же необдуманный и безотчетный?

— Да, я полагаю, что никакое доброе дело не останется без последствий!

— Увы, ведь это обоюдоострый меч! Ваши слова одинаково применимы и к дурным поступкам — значит, и те не остаются без последствий, Бенно! Но довольно об этом, займемся теперь ламантином, посмотрим, каков он в качестве жаркого!

— Что ламантин! — воскликнул Тренте с некоторым презрением, — унце несравненно лучшее жаркое! Она ничем не хуже молодой козы или армадилла (броненосца).

Челноки один за другим приставали к берегу, люди выходили на сушу. Мулы катались на траве и весело резвились на свободе, почуяв наконец под ногами твердую почву. Путники возились с добычей, другие складывали в кучу поклажу, выгруженную из челноков, третьи подвешивали свои гамаки и разводили большой костер, накрытый свежими зелеными ветвями, для отпугивания москитов. Путешественники решили устроить настоящий пир: сварили суп из маленьких зеленых попугаев, сварили вкусных, крупных речных раков, зажарили и унце, и лучшие части ламантина, и лакомились вволю лучшими бананами и апельсинами.

Обия часто поглядывал на небо и наконец объявил:

— Завтра будет дождь, москиты прячутся, и пчелы закупоривают свои летки.

— Значит, мы должны приготовиться мокнуть в течение целых шести недель, спать в луже и есть все намоченное дождевой водой! — сказал Бенно.

— Да, если мы не успеем до того времени благополучно добраться до места! — ответил кто-то.

Между тем местная фауна, вероятно, никогда не видавшая человека, безбоязненно толпилась вокруг наших путешественников и вблизи их костров. Вдруг послышался хруст и шум в кустах опушки соседнего леса, сопровождаемый тихим писком и глухим рычанием.

— Это пеккари, — сказал Обия, прислушавшись, — и дикие кошки, вышедшие теперь на добычу.

Все схватились за ружья.

— Надо запасаться мясом! — сказал кто-то.

Вскоре большое стадо маленьких черных свинок с перепугу устремилось прямо на костер. Обезумев от страха и чуя за собой погоню, они метались из стороны в сторону. Вдруг что-то зашелестело в листве куста, и громадное панцирное боа (удав) выхватило из стада одну маленькую свинку, которая с душераздирающим воплем мгновенно исчезла в громадной пасти страшной змеи. Почти одновременно с этим несколько ружейных выстрелов уложили на месте еще десять маленьких пятнистых свинок. Их тут же прирезали и, разрубив на части, присолили и развесили на ближайшие деревья, чтобы ни хищные звери, ни животные не могли стащить их. Несколько человек, с ружьями наготове, остались караулить, тогда как остальные с особым наслаждением улеглись спать.

Караульные сменялись каждые два часа. Ночь прошла благополучно. Только под утро, когда звезды на небе стали гаснуть одна за другой, серые тучи заволокли небо и подул прохладный ветерок. Чуткие к холоду туземцы почувствовали дрожь, крупные капли дождя застучали по деревьям, сначала редко, затем все чаще и чаще, пока не превратились в настоящий ливень.

Не было никакой возможности развести огонь, все труды Обии пропадали даром.

— Нет, здесь ничего не поделаешь, — сказал он, — надо идти в лес: там стоит только поджечь изнутри дуплистое дерево, и тогда у нас, несмотря на дождь, будет хороший костер.

— Ну, а если вдруг случится лесной пожар, если десятки, сотни, тысячи этих ценных деревьев уничтожит огонь?

— О, это не беда, чужестранец, лес так велик!

Промокшие до нитки путники, собрав свои пожитки, двинулись в глубь леса, полагая, что там дождь все же не так проникает сквозь густую листву. И здесь лес изобиловал всякого рода превосходнейшими плодами, которые манили взоры и разжигали аппетит путешественников.

— А вот и агуакат, — сказал Рамиро, указывая на небольшой грушевидный плод, напоминавший своим вкусом приготовленные в масле кисловатые овощи, — это вполне может заменить хлеб и картофель к жаркому.

Тем временем Обия нашел дуплистое дерево, которое так долго искал. На высоте полутора аршин зияло огромное, поросшее мхом и вьющимися растениями, дупло; повсюду виднелись на нем наросты и дыры от выпавших и отмерших сучьев. Очевидно, этот умирающий, разрушающийся великан питал и давал приют множеству других мелких живых существ и растений.

Обия осторожно ощупал длинным шестом дно дупла и вдруг оттуда послышалось сердитое рычание.

— Для унцы это дупло мало, но весьма вероятно, что там сидит дикая кошка! — заметил доктор.

Тем временем Обия, вооружившись длинным ножом, удалил в одном месте кору, затем осторожно стал проталкивать нож сквозь дряблую, как труха, древесину внутрь дупла.

С пронзительным визгом выскочило из дупла покрытое пестрой шерстью стройное животное прямо в ту сторону, где Тренте копошился около мулов. Следом за первым зверем выскочил второй и с перепугу вскочил прямо на плечи бедному проводнику, который в первую минуту совершенно обезумел от страха, но затем, увидев перед собой кошачью морду, принялся душить несчастное животное со злобой и остервенением. Потом, невзирая на громкий хохот окружающих, добежал до небольшого, но довольно глубокого прудочка, расположенного неподалеку, и со всего размаха швырнул в него злополучного леопарда. Бедный зверь плюхнулся, точно камень, в воду, но затем выплыл на поверхность и, фыркая и откашливаясь, поплыл к противоположному берегу, где и скрылся в кустах.

Пока все это происходило, Обия успел уже развести в дупле яркий огонь, на котором жарилось на громадной сковороде прекрасное свиное жаркое с очищенными плодами агуаката вместо картофеля. Вместо кофе приходилось теперь довольствоваться кипяченой водой с добавлением сока из различных плодов.

— Все это прекрасно, — сказал доктор, — но нам следовало бы соорудить какой-нибудь навес для защиты от дождя, а еще лучше — настоящую хижину с каменным очагом и сухим мхом для постелей, и…

— Просидеть в нем в полном бездействии все шесть недель, — докончил за него Рамиро. — О, я умру от нетерпения!

Дым от разведенного в дупле костра спугнул многочисленных обитателей старого дерева, которых раньше вовсе не было заметно: черные и медно-красные змеи свалились с ветвей и быстро спрятались в высокой мокрой траве; пара белых сов с круглыми красными глазами пугливо закружилась на месте и с пронзительным криком вылетела на свет; проворные белки громадными прыжками перескакивали на соседние деревья; в вершине с громким тревожным криком кружились попугаи и другие птицы; жуки, величиною с маленькую мышь, сороконожки, муравьи, пауки-птицееды, громаднейшие жабы величиной с тарелку — все это под влиянием жара и дыма покидало свои уголки и появлялось на мгновение перед глазами наших путешественников. Но вот всеобщее внимание было привлечено жалобным звуком, донесшимся с самых верхних ветвей дерева.