И будущее тоже было понятным. Храм с красивыми жрицами, новые обязанности. Для рабыни стать храмовой жрицей считалось высшим счастьем – так думала Нок. Это гораздо лучше, чем надрываться на плантациях или таскать тяжести на рынке.

А теперь ни золота на ногах, ни золота в носу. Кто ж подарит дорогую сережку домашнему рабу? Да никто, это просто-напросто не принято.

Кроме того, новый хозяин с пронзительным, странным взглядом внушал ужас. Нок не могла понять почему, но все в этом человеке ее пугало. И то, как он смотрел, и то, как говорил. И даже то, как молчал.

А Ог не сказал ни слова с того самого момента, как они вышли из Корабельного двора. Еж хотел было провести рукой по бушприту кораблика на счастье, но не успел, потому что к ним сразу же кинулись два огромных черных пса, обнюхали, недобро сверкнув глазами. Охотник свистнул собакам, и они побежали рядом с ним, изредка косясь на троих новых рабов.

И все-таки Нок не могла понять, зачем Огу покупать детей? Ладно бы купил взрослых, сильных рабов для дома. Наверняка, у него есть плантация или большой дом. Ведь за убийство драконов платят ему немало, значит, он не бедный. Взрослые рабы очень даже нужны в хозяйстве.

А какой толк вот с Ежа, например? Полы мыть он умеет, это да. Но ни дров толком не нарубит, ни воды с колодца не натаскает. Так, мальчик для побегушек. И стоят такие мальчики мешок серебра за десяток. А Ог заплатил за Ежа мешок суэмского золота. Или все три мешка полагались за Нок, а остальных охотник взял в придачу, чтобы хоть что-то еще получить за такие деньги?

Не спеша они прошли мимо пристани и двинулись дальше по длинному пляжу, огибающему Песчаную косу и уходящему далеко на юг. Охотник все так же не оглядывался. А следом за тремя новыми рабами бежали черные собаки, молчаливые и настороженные. Вот кто будет охранять рабов в дороге! От этих черных псов не скроешься…

Мысли о побеге у Нок возникли и тут же пропали. Куда бежать? Что делать с дыркой в ноздре? Как жить? Это бесполезно, бежать не имеет смысла… Чтоб Гуссовы утопленники побрали этого клятого охотника! И принесла ж его нелегкая в Линн!

Травка вдруг замерла на месте, уперлась взглядом в собственные босые ноги, несколько раз быстро моргнула, села на песок и медленно закачалась. Ну вот, началось… Что теперь делать-то?

Псы остановились, и Нок отчетливо поняла, что собаки теперь отвечают за них и всегда будут находиться рядом. Один из псов, мягко ступая, приблизился к Травке и ткнул ее носом. Но она не обратила на него никакого внимания. Видимо, яркий свет дня очень сильно впечатлил ее. Или шорох набегающих волн, или мягкость песка под босыми пальцами ног. Пойди, разбери, что ей надо…

Охотник оглянулся и спокойно произнес:

– Возьми девочку на руки и неси ее. Она слишком мала для такого длинного пути и голодна.

Ни ругательств, ни проклятий. Лицо все так же прячется в тени шляпы, лишь глаза смотрят пристально и недобро. Один из псов угрожающе зарычал, и Еж, схватив Нок за руку, громко прошептал:

– Бери ее. Будем по очереди нести. Она же не тяжелая вовсе…

– Зменграхам ваши потроха… – пробормотала девушка и взяла девочку на руки.

Та сразу обмякла, как тряпка. Перекинула одну руку за плечо Нок, устроившись удобнее.

Вот же лентяйка! Наверняка, специально разыграла представление, лишь бы не идти своими ногами. И не спросишь ее ни о чем, и по голове ей настучать страшно. Вдруг завоет и забьется в припадке тут, прямо на песке, у моря? И что тогда будет? Незнакомец, наконец, поймет, кого приобрел на свое золото, и вернет всех обратно маме Мабусе? Как бы там ни было, но ослушаться хозяина Нок не посмела. Тащила на себе Травку, которая действительно не была тяжелой. Изредка шипела сквозь зубы ругательства.

А впереди по-прежнему возвышалась спина охотника Ога. Чуть поблескивала в лучах солнца замысловатая рукоять длинного меча. Простые деревянные ножны, обтянутые кожей. Без драгоценных каменей и вытравленных узоров. Без заклинаний, которые жрецы храмов наносят для того, чтобы придать сил владельцу меча, заклинания-обереги их еще называли. Еж о них знал все, а Нок просто слышала краем уха, когда посетители Корабельного двора обсуждали оружие.

Такие прямые длинные мечи бывают у рыцарей, это Нок знала. Здесь, в Свободных Побережьях все больше пользовались слегка загнутыми саблями и жуткими широкими ятаганами. Воины, охранявшие города, носили с собой еще и длинные копья.

Очень скоро они приблизились к городской стене, огибающей четыре холма от побережья до побережья с востока. Со стороны моря нападения не ожидали – некому там было нападать. Рыцари Ордена не имели ни кораблей, ни выхода к морю. А баймы и вовсе понятия не имели о мореплавании. Да и находились их земли на востоке, с противоположной стороны от моря. На востоке – земли Меисхуттур, где живут баймы, на юге – Одинокие королевства, Нижнее и Верхнее. В Нижнем главенствует Орден Всех Знающих, в Верхнем – маги.

Все эти земли считали опасными, потому стены Линна постоянно укреплялись, и воины с копьями караулили на башнях днем и ночью.

Маленькие ворота, оббитые железом и украшенные гербами, изображающими морского духа Гусса с длинной бородой и восемью щупальцами вместо ног, оказались уже открыты. Запасные ворота, называемые Гуссовыми. Через них проходили пастухи со стадами коз и проезжали торговцы рыбой, что имели несколько лодок и сами в море за уловом не ходили.

Трое воинов с копьями равнодушно глянули на Ога и детей, слегка поклонились. Видимо, узнали знаменитого охотника, победившего драконов. Они звонко стукнули о мощенную камнем площадь древками копий и посторонились.

Правда, сразу пройти в Гуссовы ворота не удалось. Фыркая и мотая головами, две невысокие кобылки показались перед входом. Это молочница Носи привезла свой товар на рынок. Лошадьми правил ее старший сын – веселый черноглазый парень, чьей белозубой улыбкой украдкой любовалась Нок, когда покупала сметану у его матери. Теперь и Сенеху – так звали парня – девушка больше не увидит. А ведь лелеяла она в душе слабую надежду, что однажды он придет в храм Набары и купит хотя бы одну ее ночь. А может и не одну. Ведь по всему же городу прошла молва о красоте Нок, и сам Сенеха постоянно смотрел на нее и улыбался, пока она рассчитывалась и забирала сметану с прилавка.

А теперь что ее ждет? Мысли стали горькими, как полынь, что росла на холме у храма духов Днагао.

Опустив глаза, как и положено рабыне, Нок прошла через Гуссовы ворота, чувствуя, что черные псы следуют за ней по пятам. Собак этих она именно чувствовала. Внутри себя ощущала их пристальное внимание и готовность схватить за пятки, если рабы вздумают бежать или не слушаться.

Таким собакам и приказывать не надо. Они повинуются воле своего хозяина без приказов. Раз рабы стали хозяйским добром, значит, их обязанность – охранять это добро. И они свою обязанность выполняли хорошо.

Потому Нок не задерживалась. Бодро шагала вслед за Огом, прижимая к себе Травку. Та замерла, безучастно глядя куда-то вбок. Теперь, когда девушка с ребенком на руках прошла половину городского побережья и даже вышла за стены, она ощутила, как устали запястья. А ведь день только начался и к обеду Нок вовсе перестанет чувствовать свои руки.

Охотник внезапно обернулся и велел:

– Пусть мальчик возьмет младшую девочку и понесет немного. Тут недалеко.

Еж нехотя подхватил Травку и посадил на плечи. Та вцепилась в него и уставилась вперед немигающим, пристальным взглядом. Уставилась прямо на охотника. Глаза ее стали большими, точно Ог показался ей не то чудом чудным, не то дивом дивным.

– Нас ждут кони, поедем верхом, – пояснил охотник и снова двинулся вперед.

И вот перед ними опять расстилается пляж с желтым песком, шипят волны, кричат чайки. Белеют у самой кромки горизонта широкие паруса галиота, уходящего в дальнее плаванье. Недалеко в воде плещутся дети рыбаков, ищут крабов под камнями, смеются и хвастают друг перед другом своими находками. Море всегда прокормит. Если нет шторма, то можно найти ленивых крабов, надо только знать, где нырять.