– В соседнем… – дядя шлепнулся на стул.

– Не беспокойтесь, мистер Бригстоун. Преступник пойман. Мисс Полли цела, – МакКин, словно проверяя этот факт, внимательно посмотрел на Полли.

– Пойду принесу бренди, – вздохнул дядя, – эта пустая настойка меня не успокоит.

Как только дядя вышел, МакКин сказал тихо:

– А откуда у вас такой ушиб на руке?

Полли глянула на руку. Она и не заметила ниже локтя легкого синяка. Видимо ударилась, когда летела вместе с незнакомцем через дверной проем. Полли не желала признаваться, что она встретила человека в маске и не выдала его полиции и потому, с подозрением глядя на постояльца, в свою очередь спросила:

– А разве уже писали о происшествии?

– О, Полли, – в комнату вернулся дядя с бутылкой в руке, – я же забыл тебе сказать, что мистер МакКин – детектив!

– Так вы здесь и посетителей принимаете? – сурово спросила Полли, не обращая внимания, с какой радостью дядя сообщил о профессии постояльца.

– Не больше чем любой праздный джентльмен, – отрезал МакКин.

– Значит, вы не особенно удачливы в своей профессии? – язвительно спросила Полли.

Рик открыл было рот, словно силясь ответить что-нибудь колкое, но, видимо, ему в голову ничего не пришло и тут, к счастью для него, дядя позвал всех садиться за стол.

На обед подали невозможно пересоленый суп. Дядя, возмущаясь, позвал кухарку. Кухарка, пожилая женщина с веснушчатым лицом, хмуро проговорила:

– Когда я сварила суп, он был абсолютно съедобен. Так что во всем виноваты ОНИ!

– Миссис Харрис, вы опять за свое, – вздохнул дядя. – Опять эти выдумки о чертенятах или злых духах.

– Нечисто здесь, – прошептала кухарка, зыркая по сторонам. – Но не беспокойтесь, я попрошу у отца Грюгеля святой воды и такое больше не повторится.

Дядя проигнорировал заботливое высказывание о святой воде и отослал кухарку на кухню, заявив ей, что все же надо быть повнимательней.

– Она отличная кухарка и экономно умеет вести дом, – оправдывая ее, сказал дядя. – Но её излишняя набожность с недюжим воображением придумала ИХ, и теперь все несчастные случаи она списывает на нечисть.

Вместо супа приступили ко второму. Дядя стал вспоминать прежние дни, когда он часто гостил в этом доме у брата и здесь, за столом, собиралось много гостей: офицеров, друзей Альберта и веселых подруг Оливии.

– А на том месте, – и дядя указал на пустующий торец стола у окна, – сидела мать Оливии – миссис Эбигейл Пикрофт. Довольно мрачная старуха.

– Я её почти не помню, – удивилась Полли. – Ни отец, ни мать не говорили о ней, единственное, что меня с ней связывает, так это оставшийся у меня медальон, с миниатюрным портретом еще молодой бабушки внутри, – Полли задумалась, и МакКин кинул на неё изучающий взгляд.

– Да, Оливия с матерью как раз перед отъездом в Индию не на шутку поссорились, хотя, если честно, они всегда не очень ладили друг с другом, – дядя без аппетита воевал с пудингом на своей тарелке, и наконец, поморщившись над очередным кусочком, проглотил его словно микстуру.

«Это точно, – подумала Полли, – так не ладили, что я о бабушке ничего не знаю, кроме имени».

– Неужели доктора вас обязали есть творожный пудинг? – с легкой улыбкой спросил дядю МакКин.

– Я сам, – вскинул брови дядя, – знаю, какую пользу несет это творожно-желейное вещество. Один мой знакомый рассказывал, что его хороший знакомый, попав под экипаж, сломал руку, ногу и кажется пару пальцев. Так вот, его организм востребовал по какому-то странному желанию пудинг во всех его вариантах. И, к удивлению докторов, уже через пару месяцев этот знакомый моего знакомого бегал, словно ему было двадцать, а не семьдесят лет.

Полли хотела спросить дядю о бабушке, но при чужом человеке разговаривать о семейных проблемах и странностях не хотелось. И поэтому Полли продолжила молча пить чай.

После обеда МакКин взял принесенные только что служанкой газеты и скрылся в своем эркере, лишь холодно раскланявшись с Полли и пожелав дяде удачного дня. А дядя не отпускал Полли еще часа два, все расспрашивая её о их жизни в Индии, но больше говорил сам, опять возвращаясь воспоминаниями в годы своей и брата молодости.

Лишь только дядя Генри перешел к опереточной диве, которой был увлечен в молодости, вошел дворецкий и доложил, что пришел некий Джон Хобсон, сомнительного вида человек, и поэтому он его даже за порог не пустил.

Дядя сморщился, будто у него заболел зуб.

– Меня нет дома. Скажи, что я уехал и буду неизвестно когда, не в этом месяце точно.

Дворецкий кивнул и вышел.

– Боже-боже, эти кредиторы меня доведут до нервного срыва, – дядя встал и осторожно шагнул к окну. – А этот самый зубастый из них.

Полли тоже подошла к окну, но ближе, чем мог из-за страха позволить себе дядя. А потому увидела на дорожке пожилого мужчину в потрепанном сюртуке и пыльных брюках. Его котелок давно вышел из моды, нос был крючковат и казалось, мужчина словно что-то вынюхивал, оглядывая дом.

– Он же не думает, – всполошился дядя, – из-за этого ничтожного кредита прибрать наш дом?

– Ну, даже если и так, – сказала Полли, – у него это не выйдет, дом ведь записан на мое имя.

Дядя как-то странно крякнул и отступил, пробормотав что-то.

– Постойте, – нахмурилась Полли, – разве это не так?

– Нет, нет, с этим все в порядке, – дядя отступал к двери. – Прости, у меня от всего этого ужасно разболелась голова, поговорим потом, – и он выскочил за дверь.

– Еще не хватало лишиться дома! – Полли нахмурилась и опять глянула в окно. Ростовщик, ссутулясь, неспешной походкой направлялся к калитке. Теперь и Полли испытывала к нему недобрые чувства.

В доме была удивительная тишина, не то что в семье полковника Грепфрейта, где Полли жила последние два года. Там, благодаря трем сестрам и их взбалмошной мамаше, вечно было такое чувство, что дамочки собираются на бал или готовятся к длительному путешествию.

Полли поднялась к себе в спальню. Открыла шкаф, куда служанка только что поместила её одежду и с грустью отметила, что платья выглядят изрядно поизносившимися. Но об обновках и мечтать не стоило, Полли понимала, что теперь, видимо, ей придется работать! И она могла бы быть белошвейкой, или давать уроки музыки, или на худой конец преподавать хинди. Но вышивка королевской гладью её утомляла, а давать уроки музыки или хинди было бы просто ужасно, так как терпения в Полли не было. Поэтому, несмотря на скверное денежное положение, даже думать об этом было невыносимо. И она решила ненадолго отложить этот вопрос. Нужно же отдохнуть после поездки.

Тем более мысли её были заняты совсем другим. Встреча с дядей и возвращение в родной дом отвлекли её, но ненадолго, от недавних событий в поезде. И вот теперь, оставшись одна, в тишине, она опять стала думать о странном исчезновении миссис Мэри Смит. Навряд ли полиция даже знает о нем. Возвращаясь воспоминаниями в ночной плимутский поезд, Полли поняла: одной ей в этом не разобраться. О полиции пока можно было и не думать, но не зря же под боком живет этот Рик МакКин. «Надо будет завтра с утра поговорить с ним. Посмотрим, – решила она, – что это за детектив такой».

Глава 3

Утром Полли спустилась и увидела в гостиной дядю и МакКина. МакКин распаковывал почтовую коробку, а дядя с нескрываемой радостью приплясывал на месте. Рядом, держа в руках поднос, стояла кухарка.

– Вроде бы до рождественских подарков далеко, – сказала Полли, видя, как МакКин принялся вытаскивать из большой коробки один сверток за другим.

– Это посылка от брата Рика, – сказал дядя. Он развернул один сверток и там оказалась превосходная баранья нога холодного копчения. Дядя с наслаждением вдохнул её аромат и положил на поднос кухарке. Дальше последовала кровяная колбаса и несколько банок с джемом и томатным соусом. – Отличнейший, должно быть, он человек! Такая щедрость. И как всегда, он посылает это не только для вас одного. Приятно иметь такого чуткого младшего брата.