А пока И. В. Джугашвили продолжал томиться в тюрьме, рассмотрение дела о Тифлисском социал-демократическом кружке рабочей партии вступило в завершающую стадию. 7 марта 1903 г. Министерство юстиции направило свое заключение в Министерство внутренних дел. Поддержав рекомендацию Тифлисской судебной палаты о разрешении данного дела в административном порядке, оно сочло предложенные ею меры наказания недостаток ными. В частности, было предложено увеличить срок ссылки И. В. Джугашвили с двух до трех лет^{86}.

12 марта это заключение поступило в Департамент полиции, который нашел либеральными и предложения Министерства юстиции. Не исключая возможности передачи дела в суд, Департамент полиции считал, что в случае его административного решения следовало на основании высочайшего повеления выслать обвиняемых в Восточную Сибирь на срок до 6 лет^{87}. Однако эти предложения не получили поддержки со стороны курировавшего Департамент полиции товарища министра внутренних дел, который 28 мая полностью присоединился к предложениям Министерства юстиции^{88}.

7 июля Временная канцелярия Министерства юстиции по производству особых уголовных дел подготовила проект всеподданнейшего доклада по данному делу, который был представлен 9 июля Николаю II и получил его утверждение^{89}.

10 июля Министерство юстиции направило принятое постановление в Канцелярию главноначальствующего гражданской частью на Кавказе^{1}. 24 июля из Канцелярии главноначальствующего оно поступило в Тифлисскую судебную палату^{2} и на следующий день оттуда было препровождено тифлисскому губернатору^{3}, который начертал на нем: «Секретный стол. Сейчас же: а) проехать в губернское жандармское управление, узнать адреса и проверить приставам, сегодня же задержать и направить в Метехский замок; б) заготовить документы сегодня же»^{4}.

В канцелярии губернатора сохранился список лиц, в котором значатся 28 человек. На списке имеются две пометки: «К № 2515» и «25 июля. № 2515. Заведующему Метехским тюремным замком с десятью открытыми листами». Одиннадцатым в этом списке фигурирует И. В. Джугашвили. Против его фамилии отмечено: простым карандашом — «не зн[ают]», красным — «5 участок» и черными чернилами — «В Батуме»^{5}.

Смысл этих пометок раскрывает письмо тифлисского полицмейстера № 2515 от 25 июля 1903 г., которое было направлено губернатору во исполнение приведенной выше его резолюции от 25 июля и в котором после перечисления всех ссыльных с указанием их местонахождения значится: «Место нахождения Иосифа Джугашвили и Аракела Окуашвили еще не обнаружено»^{6}.

Получив ответ Тифлисского ГЖУ о том, что оно не знает, где находится И. В. Джугашвили, губернатор обратился с соответствующим запросом к тифлисскому полицмейстеру, который 8 августа переадресовал его заведующему Метехским замком: «Предлагаю Вам немедленно донести, содержится ли в заведуемом Вами замке политический арестант Иосиф Джугашвили и в утвердительном смысле, когда освобожден, по чьему распоряжению и в чье ведение передан»^{7}.

10 августа заведующий Метехским тюремным замком ответил полицмейстеру, что здесь И. В. Джугашвили не содержался и не содержится^{8}.

Видимо, после этого полицмейстер дал распоряжение произвести розыск И. Джугашвили и А. Окуашвили участковым приставам Тифлиса: «Предлагаю Вашему Высокоблагородию, — писал он, например, приставу 5-го участка, — произвести розыск рабочих Аракела Окуашвили и Иосифа Джугашвили, подлежащих высылке, и о месте жительства донести мне»^{9}. Ответ тоже был отрицательным^{10}.

Это заставило полицмейстера обратиться 29 августа к начальнику Тифлисского ГЖУ с просьбой указать, «куда выбыли по освобождении из-под стражи политические арестованные [список] и Иосиф Джугашвили, состоящие под особым надзором полиции, и где теперь находятся». Только после этого на письме полицмейстера появилась пометка: «Джугашвили в городе Батуме»^{11}.

А пока шли поиски «исчезнувшего» заключенного, губернатор поставил в известность об этом главноначальствующего гражданской частью на Кавказе князя Г. С. Голицына^{12}, и 13 августа последний обратился в Министерство юстиции с просьбой вернуть материалы дознания по делу о Тифлисском социал-демократическом кружке или же «сообщить выписку из означенного дознания о местонахождении обвиняемых»^{13}.

Несмотря на то что в апреле 1903 г. И. В. Джугашвили был переведен в Кутаис, в Главном тюремном управлении (ГТУ) он продолжал значиться в списках заключенных батумской тюрьмы. Поэтому 17 августа ГТУ направило письмо военному губернатору Батумской области, в котором говорилось: «Главное тюремное управление имеет честь покорнейше просить Ваше превосходительство сделать распоряжение о высылке помянутого Джугашвили, содержащегося в Батумском тюремном замке, в ведение иркутского военного губернатора через Новороссийск, Ростов, Царицын и Самару с очередной арестантской партией»^{14}.

Получив подобное указание, батумский губернатор 29 августа отдал распоряжение полицмейстеру о высылке И. В. Джугашвили в Иркутскую губернию «с очередной арестантской партией»^{15}.

Однако когда полицмейстер поставил в известность об этом заведующего Батумским тюремным замком, то 4 сентября последний сообщил ему, что И. В. Джугашвили еще 19 апреля был отправлен в кутаисскую тюрьму^{16}. Об этом полицмейстер сразу же поставил в известность батумского военного губернатора, и последний 9 сентября обратился к кутаисскому губернатору с просьбой о высылке И. В. Джугашвили в Сибирь^{17}.

Таким образом, для того чтобы установить местонахождение арестованного И. В. Джугашвили, понадобилось полтора месяца!

На протяжении всего этого времени И. В. Джугашвили продолжал томиться в кутаисской тюрьме^{18}. Здесь 28 июля 1903 г. при его участии был организован бунт заключенных^{19}.

«Сталин предъявил тюремной администрации следующие требования: устроить нары в тюрьме (заключенные спали на цементном полу), предоставлять баню два раза в месяц, не обращаться грубо с заключенными, прекратить издевательство тюремной стражи и т. д. Вслед за предъявлением этих требований заключенные начали наносить гулкие удары в тюремные ворота. Ворота были железные, и эти удары всполошили весь Кутаис. Тюрьму окружил полк солдат, приехал губернатор, прокурор, полицейские чины… Требования были удовлетворены», но «после этой забастовки всех политических согнали вместе сначала в пятую камеру, а затем в третью камеру нижнего этажа. Это была самая скверная камера. Сталина и его товарищей разместили здесь»^{20}.