В четвертом классе (1897–1898 гг.) И. В. Джугашвили имел тройку по поведению, он был оставлен на осень для переэкзаменовки и в списке успевающих передвинулся на 20-е место. Из 10 предметов только по церковно-славянскому пению у него сохранилась четверка, по Священному Писанию красовалась двойка, по остальным предметам (церковная история, греческий язык, основы богословия, гомилетика, литургика, психология, физика, грузинская церковная история) были тройки{8}.
Весной 1899 г. Сосо Джугашвили не сдавал экзамены за пятый класс. А результаты его учебы в течение года выглядели следующим образом: поведение, Священное Писание, основы богословия, догматика богословия, русская церковная история, гомилетика, литургика, краткое руководство для пастырей, раскол, церковные грузинские предметы, дидактика, церковно-славянское пение, церковное имеретинское и грузинское пение — 3, сочинение — 2,5{9}.
Таким образом, из отличника в отстающего ученика И. В. Джугашвили стал превращаться в третьем классе, т. е. в 1896–1897 гг.
Показательно в этом отношении и то, что свои первые стихи летом 1895 г. он отнес в газету «Иверия», а 28 июля 1896 г. одно из его стихотворений появилось на страницах газеты «Квали»{10}. В этом же году он становится читателем «Дешевой библиотеки»{11} и членом ученического кружка, который возглавлял старшеклассник Сеид Девдориани.
«Нас, — вспоминал С. Девдориани, — некоторых учеников в виду слабого здоровья перевели из общежития на отдельную квартиру. Там вместе очутились я и Сосо. Сразу после знакомства я предложил ему вступить в кружок. Он обрадовался и согласился <…>. Прекратилось сочинение стихов. Кружок был нелегальный. Организовался он с конца 1896 г. по моей инициативе. Сосо вступил в него в конце того же года, осенью»{12}.
Исходя из этого, можно утверждать, что приобщение И. В. Джугашвили к нелегальной деятельности началось не ранее осени 1896 г., когда ему шел уже восемнадцатый год.
Что же представлял собой этот нелегальный кружок и кто в него входил? По свидетельству И. Иремашвили, первоначально в нем насчитывалось 10 человек, в числе которых могли быть Ал. Аладашвили, Миха Давиташвили, Сеид Девдориани, Иосиф Джугашвили, Вано Зедгенидзе, Иосиф Иремашвили, Симон Натрошвили, Васо Хаханишвили, Г. Хуцишвили{13}.
Несмотря на то что кружок действовал нелегально, его члены читали и обсуждали совершенно легальные издания. Дело в том, что будущих священников стали интересовать вопросы, которые выходили за пределы богослужебной литературы. Между тем чтение светской литературы в семинарии было запрещено.
На это прямо указывал в своих воспоминаниях Симон Натрошвили: «В первом и втором классах, — вспоминал он, — мы читали главным образом художественную литературу и книги по естествознанию — геологии, биологии, физиологии, физике, химии и т. д. В третьем и четвертом классах (в 1896–1898 гг.) кроме естествознания главное внимание обращали на изучение истории культуры и политэкономии»{14}.
«Для занятий кружка, — вспоминал Васо Хаханишвили, — наняли комнату на Мамадавидской площади, где мы собирались с 3 час. до 5 после обеда», «в воскресные дни учащиеся в обязательном порядке должны были присутствовать на обедне. После обеда мы с тов. Сосо шли в библиотеку „Общества распространения грамотности“, т. е. в „Дешевую библиотеку“»{15}.
Наряду с «Дешевой библиотекой» члены этого ученического кружка стали получать книги от бывшего народника, владельца книжного магазина Захария Чичинадзе. «Для того чтобы достать легальные, но запрещенные в семинарии книги, — вспоминал С. Девдориани, — мы обращались к книжнику (букинисту) Захару Чичинадзе. У него была хорошая библиотека. В его библиотеке (с помощью его книг) выросло первое поколение грузинских социал-демократов»{16}.
Сосо еще не имел опыта конспирации, поэтому очень скоро у него была обнаружена одна из запрещенных книг — роман Виктора Гюго «93-й год»{17}. Через некоторое время он попался с новой книгой. 30 ноября 1896 г. в кондуитном журнале появилась запись: «Джугашвили <…> оказывается, имеет абонементный лист из „Дешевой библиотеки“, книгами из которой он и пользуется. Сегодня я конфисковал у него сочинение В. Гюго „Труженики моря“, где и нашел названный лист. Помощник инспектора С. Мураховский».
На это сообщение последовала резолюция инспектора семинарии иеромонаха Гермогена: «Наказать продолжительным карцером, мною был уже предупрежден по поводу посторонней книги „93-й год“ В. Гюго»{18}.
Запись 3 марта 1897 г.: «В 11 час. вечера мною отобрана у Джугашвили Иосифа <…> книга „Литературное развитие народных масс“ Летурно, взятая им из „Дешевой библиотеки“. В книге оказался и абонементный лист. Читал названную книгу Джугашвили на церковной лестнице. В чтении книг из „Дешевой библиотеки“ названный ученик замечен уже в третий раз. Книга представлена мною инспектору. Мураховский». Резолюция: «По распоряжению ректора — продолжительный карцер и строгое предупреждение»{19}.
Первоначально занятия кружка имели бессистемный характер. Затем было решено разработать программу, т. е. определить круг и последовательность изучения отдельных вопросов и книг. В связи с этим в кружке возникли первые разногласия. «Разногласия, — утверждал С. Натрошвили, — выявились, как я припоминаю, когда Сосо был в третьем классе, в апреле 1897 г., и были связаны с составлением программы занятий кружка»{20}. На связь первых разногласий с разработкой подобной программы указывал в своих воспоминаниях и Сеид Девдориани, но относил их к концу 1897 г.{21}.
Суть этих разногласий сводилась к тому, что С. Девдориани считал необходимым сохранение общеобразовательного характера кружка, а Сосо Джугашвили настаивал на том, чтобы первое место в программе заняли общественно-политические вопросы. Программа была составлена в соответствии с предложениями Сеида Девдориани. Однако Сосо, по всей видимости, добился вынесения разногласий на третейский суд.
«Однажды, — вспоминал С. Девдориани, — Вано Зедгенидзе повел меня к Сильвестру Джибладзе и Филиппу Махарадзе, они жили вместе. Оба сказали нам: слишком академично»{22}. Если С. Девдориани не ошибся, называя среди третейских судей Ф. Махарадзе, то упомянутая им встреча могла произойти только в самом конце зимы 1896/97 г., так как по ее окончании Ф. Махарадзе уехал из Тифлиса{23}. Это позволяет сблизить свидетельство С. Девдориани со свидетельством С. Натрошвили, который относил возникновение разногласий к весне 1897 г. С учетом этого следует обратить внимание на свидетельство самого Ф. Махарадзе, который датировал свое знакомство с семинаристом И. В. Джугашвили 1896 г.{24}.
Однако возникшие разногласия весной 1897 г. не могли получить своего разрешения, так как уже к 1 апреля учебные занятия в семинарии завершились и воспитанники разъехались на пасхальные каникулы, а когда вернулись обратно, начались экзамены{25}.
