Происходившее таким образом сращивание определенной части делового мира с революционным подпольем имело своим следствием то, что противостоящим этому подполью карательным органам правительства приходилось иметь дело не только с отдельными революционными организациями, но и с определенными предпринимательскими структурами, что придавало этим организациям такое влияние, которого сами по себе они не имели и не могли иметь.
* * *
Что же двигало Саввой Морозовым и другими кредиторами революционного подполья?
Одна из причин заключалась в том, что хотя в начале XX в. российская буржуазия уже господствовала экономически, до 1906 г. она не имела доступа к власти, поэтому либерально настроенная часть капиталистов, желавших перехода к конституционной форме правления, смотрела на революционное движение как на силу, которую можно было использовать для того, чтобы оказать давление на императора и склонить его к уступкам. Это касается не только русских предпринимателей, не только национальной буржуазии, но и действовавшего в России иностранного капитала.
В данном случае революционные партии могли получать поддержку не только от предпринимателей-одиночек, но и от целых организаций. Как свидетельствовал депутат I Государственной Думы, один из создателей и руководителей партии народных социалистов, член Центрального бюро Союза союзов Л. М. Брамсон, Союз союзов не просто оказывал поддержку возникшему в октябре 1905 г. Петербургскому Совету рабочих депутатов, но и передавал ему деньги «на поддержание стачечного движения»{88}. Имеются сведения, что для этой цели Союзом союзов было собрано 220 тыс. руб.{89} Председатель Петербургского Совета Г. С. Носарь-Хрусталев открыто утверждал, что Всеобщая октябрьская стачка 1905 г. была оплачена капиталистами{90}.
Если одну часть российской буржуазии полностью или частично удовлетворили конституционные уступки Николая II, то другая ее часть, особенно это касается национальной буржуазии, считала их недостаточными. Поэтому, хотя с осени 1905 г. приток средств в кассы революционных партий начал сокращаться, он продолжал питать революционное движение вплоть до 1917 г.
Наряду с политическими причинами финансирования революционного движения существовали причины экономические. Чтобы понять это, зададимся вопросом: была ли заинтересована буржуазия в стачечном движении? На первый взгляд ответ кажется однозначным: нет. Но не будем спешить.
Обратимся к известной декабрьской стачке 1904 г. в Баку, которую когда-то рассматривали как прелюдию к революционным событиям 1905–1907 гг. Это было необычное событие. Забастовка не только охватила все бакинские нефтепромыслы, но и привела к заключению первого в истории России коллективного договора между рабочими и предпринимателями.
Казалось бы, она должна была вызвать сопротивление нефтепромышленников. Однако вот что писал по этому поводу В. И. Ленину уже после стачки один из ее организаторов, А. М. Стопани: «Бакинский комитет принимал в стачке энергичное участие, но не хотел ее в это время (на две трети работы были остановлены самими обрадовавшимися нефтепромышленниками)»{91}. Оказывается, узнав о подготовке стачки, нефтепромышленники не только не встревожились, а наоборот, «обрадовались» и сами приняли участие в остановке своих предприятий.
Более того, имеются воспоминания, из которых явствует, что «обрадовавшиеся» нефтяные короли готовы были поддержать забастовку не только морально, но и материально. Выступая на III съезде РСДРП, представитель Кавказского союза Рыбкин отмечал: «Нам было известно со слов Глебова (члена ЦК), что капиталисты предлагали деньги на организацию стачки»{92}.
Вспоминая об этих событиях, другой член стачечного комитета, М. Саркисян (Минас), писал: «28 декабря 1904 г. весь стачечный комитет собрался у меня в квартире <…>. После окончания деловой части заседания представитель ЦК рассказал нам, что через два дня по его приезде к нему в гостиницу явились какие-то два человека и, назвав себя представителями фирмы братьев Нобель, откровенно заявили: „Мы знаем, что Вы являетесь представителем ЦК РСДРП; предлагаем внести через Вас 30 000 руб. в пользу организации с условием, чтобы забастовка была продолжена еще на полторы-две недели“. Само собой разумеется, что товарищ отказался от сделанного ему предложения, заявив, что они ошибаются и что он не имеет никакой связи с какими бы то ни было организациями. Товарищ в тот же день переехал в другую гостиницу, куда по прошествии двух дней опять явились те же два субъекта с той же целью и на этот раз предложили уже 50 000 руб. Так и осталось неизвестным, откуда эти люди узнали, что товарищ является представителем ЦК»{93}.
Это мемуарное свидетельство полностью подтверждает другое письмо А. М. Стопани В. И. Ленину. Оно же дает ответ на вопрос, почему нефтепромышленники были заинтересованы в стачке. «Нефтепромышленники перед началом забастовки, — писал А. М. Стопани, — предлагали представителю ЦК 50 тыс. руб. и содержание рабочих, лишь бы начали бастовать, у них образовались громадные залежи товаров»{94}.
«В советское время из архива была извлечена телеграмма от 14 декабря 1904 г. бывшего российского консула в Стокгольме, а во время забастовки директора фирмы Нобеля Хагелина бакинской конторе, в которой говорилось: „Спокойная забастовка полезна для цен. Поэтому избегайте всякого насилия“»{95}.
Вот и весь секрет. Забастовка позволяла искусственно сократить производство и одновременно повысить цены, переложив ответственность за это на рабочих.
О том, что история с бакинской стачкой 1904 г. не являлась уникальной, свидетельствуют воспоминания марганцепромышленника В. С. Мосешвили. Из них явствует, что когда в 1905 г. в Чиатурах началась забастовка рабочих, в ее финансировании принимал участие Тифлисский коммерческий банк: «26 января 1905 г., — писал он, — началась забастовка рабочих… Помню, Тифлисский коммерческий банк дал бастующим рабочим тысячу рублей, чтобы поддержать забастовку и дать возможность завершить ее победой. Банк это делал из коммерческих соображений, так как с победой рабочих была поднята цена на марганец. Забастовка длилась до конца февраля и закончилась победой рабочих»{96}.
Готовность поддержать и даже принять участие в организации забастовочного движения могла быть вызвана и конкуренцией между отдельными предприятиями одной и той же отрасли. Так, осенью 1905 г. часть владельцев московских хлебопекарен пошла на снижение заработной платы. Это не могло не отразиться на конкурентоспособности владельцев других хлебопекарен, по разным причинам не желавших идти на такой шаг. В связи с этим один из них, знаменитый «булочный король» Д. И. Филиппов, стал инициатором всеобщей забастовки московских хлебопекарен.
Вот как описывал ее возникновение один из современников, имевших к ней непосредственное отношение:
«Не сбавлял жалованье только Д. И. Филиппов, который 24 сентября созвал рабочих и сказал: „Мне очень обидно за то, что прочие хозяева сбавляют жалованье, потому что вес хлеба установлен везде одинаковый“, причем указал на то, что он, Филиппов, согласен даже сделать прибавку. Он стал уговаривать рабочих начать забастовку, дабы прочие хозяева не сбавляли, и заявил, что он плату будет платить полностью, сколько бы забастовка ни продолжалась»{97}.
