За время отсутствия И. В. Джугашвили в Сольвычегодске произошли значительные перемены. Не только резко сократилась общая численность ссыльных, но и изменилась сама их жизнь. Свидетельство об этом оставила одна из ссыльных, Серафима Васильевна Хорошенина. Родилась она около 1887 г. в селе Баженово Ирбитского уезда Пермской губернии в семье учителя, закончила Ирбитскую женскую гимназию, затем уехала в Саратов, там была арестована и 19 сентября 1909 г. выслана в Вологодскую губернию на 2 года{8}.
2 сентября 1910 г. С. В. Хорошенина писала: «Плохо живут в нашем Сольвычегодске. Даже внешние природные условия отвратительны. Такая скудная, бедная природа. Только и жить тут мещанам. И верно, городок совсем мещанский. Ничего не коснулось жителей, ничему не научились их жители. Но еще безотраднее жизнь ссыльных. Знаете, полицейские условия довольно сносные, но ссыльные не живут, они умерли. Живет каждый по себе, до другого мало дела. Сойдясь, не находят разговоров. Была когда-то жизнь, и жизнь кипучая. Были и фракции, и колонии, было много кружков, но теперь нет ничего. Только вспоминаем о прежней жизни — осталась библиотечка, но библиотечка так себе. В существующую же земскую библиотеку ссыльные должны вносить 3 руб. залога, а это, конечно, непосильно ссыльным. Даже совместных развлечений нет, и ссыльные топят тоску в вине. Я тоже иногда выпиваю»{9}.
В эту жизнь на 8 месяцев предстояло погрузиться и И. В. Джугашвили. Застал ли он здесь кого-нибудь из старых знакомых, установить пока не удалось. Можно лишь отметить, что в это время здесь отбывал ссылку его земляк — писатель Ирадион Хаситашвили (Евдошвили){10}. Здесь же он познакомился с эсером Семеном Суриным, ставшим позднее провокатором. От С. Сурина И. Джугашвили впервые услышал о ссыльном Вячеславе Михайловиче Скрябине, незадолго перед тем покинувшем Сольвычегодск (он находился здесь с ноября 1909 по март 1910 г.) и уехавшем в Вологду (позднее он получил известность под фамилией Молотов). С. Сурин переписывался с В. М. Скрябиным и сообщил ему о приезде нового ссыльного. Так началось заочное знакомство И. В. Джугашвили и В. М. Молотова{11}.
Поскольку все предпринимавшиеся в 1910 г. попытки восстановить единый ЦК РСДРП оказались безуспешными, 22 ноября 1910 г. большевистский центр потребовал немедленного созыва нового Пленума ЦК в составе находящившихся на воле и продолжавших работать его членов, а также поставил вопрос о возвращении ему переданных в общую партийную кассу денег. Согласно существовавшей договоренности, после такого требования Пленум ЦК должен был быть созван не позднее трех месяцев, т. е. до 22 февраля 1911 г.{12}.
Проявленная большевистским центром решительность, особенно с учетом заявления о возвращении денег, означала, что он намерен взять дело восстановления общепартийного руководства в свои руки.
Вряд ли, находясь в Сольвычегодске, И. В. Джугашвили знал обо всем этом. Но, обосновавшись на новом месте, он дал знать о себе за границу и 30 декабря 1910 г. получил оттуда письмо, которое, судя по всему, имело своей целью выяснить, с одной стороны, его позицию по вопросу о путях возрождения партии, а с другой — возможность привлечения его к общепартийной деятельности{13}.
На следующий же день И. В. Джугашвили дал ответ. Он положительно оценивал ленинскую тактику объединения с меньшевиками-партийцами и далее писал:
«По-моему, для нас очередной задачей, не терпящей отлагательства, является организация центральной (русской) группы, объединяющей нелегальную, полулегальную и легальную работу на первых порах в главных центрах (Питер, Москва, Урал, Юг). Назовите ее, как хотите, — Русской частью Цека или вспомогательной группой при Цека — это безразлично. Но такая группа нужна как воздух. Как хлеб <…>. С этого, по-моему, и пойдет дело возрождения партийности. Не мешало бы организовать предварительное совещание работников, признающих решения Пленума, конечно, под руководством Цека <…>. Теперь о себе. Мне остается 6 месяцев. По окончании срока я весь к услугам. Если нужда в работниках в самом деле острая, то я могу сняться немедленно <…>. Адреса для посылок: 1) Сольвычегодск Вологодской губернии, Ивану Исааковичу Богомолову, 2) Сольвычегодск Вологодской губернии, Петру Михайловичу Серафимову. Адрес для переписки со мной: Сольвычегодск Вологодской губернии, дом Григорова, — Николай Александрович Вознесенский»{14}.
Письмо И. В. Джугашвили было перехвачено и перлюстрировано, причем в результате проведенного расследования выяснилось, что хотя все три названные фамилии были вымышленными, но на них из-за границы уже приходила корреспонденция{15}.
О том, что в начале 1911 г. с И. В. Джугашвили действительно велись переговоры об организации побега, свидетельствует другое его письмо, которое 24 января 1911 г. он направил в Москву на имя В. С. Бобровского:
«Пишет Вам кавказец Сосо, — помните, в четвертом году в Тифлисе и Баку. Прежде всего мой горячий привет Ольге, Вам, Германову (обо всех вас рассказывал мне И. М. Голубев, с которым я и коротаю мои дни в ссылке). Германов знает меня как Ко…б…а (он поймет). Мог ли я думать, что Вы в Москве, а не за границей… Помните ли Гургена (старый Михо). Он теперь в Женеве… и „отзывает“ думскую фракцию социал-демократов. Размахнулся старик (может быть, рехнулся. — А.О.), черт возьми. Я недавно вернулся в ссылку („обратник“), кончаю в июле этого года. Ильич и Ko зазывают в один из двух центров, не дожидаясь окончания срока. Мне же хотелось бы отбыть срок (легальному больше размаха), но если нужда острая (жду от них ответа), то, конечно, снимусь. А у нас здесь душно без дела, буквально задыхаюсь. О заграничной „буре в стакане воды“, конечно, слышали: блоки Ленина — Плеханова, с одной стороны, и Троцкого — Мартова — Богданова, с другой. Отношение рабочих к первому блоку, насколько я знаю, благоприятное. Но вообще на заграницу рабочие начинают смотреть пренебрежительно: „Пусть, мол, лезут на стенку, сколько их душе угодно, а по-нашему, кому дороги интересы движения, тот работает, остальное приложится“. Это, по-моему, к лучшему. Мой адрес: Сольвычегодск Вологодской губернии, политическому ссыльному Иосифу Джугашвили»{16}.
В одной из первых биографий И. В. Сталина говорится: «Весной 1911 г. он по предложению ЦК партии бежал опять из ссылки в Петербург, где жил здесь под фамилией Иванов, ночевал у Силы Тодрия»{17}. В 1935 г. на страницах журнала «Борьба классов» была опубликована статья «Товарищ Сталин в Петербурге. 1911–1913 гг.», автор которой, И. Бас, упоминая о письме И. В. Джугашвили от 31 декабря 1910 г., писал: «Вскоре после этого письма тов. Сталин бежал из ссылки и приехал по поручению ЦК в Петербург»{18}. В 1937 г. в печати появилась статья Е. Ярославского «Пражская конференция партии большевиков», в которой, упомянув названное выше письмо И. В. Джугашвили, он тоже отмечал: «„Снялся“ товарищ Сталин через месяц после этого»{19}.
Позднее версия о побеге И. В. Джугашвили из второй сольвычегодской ссылки исчезла со страниц печати. Может быть, она была лишена оснований? Нет, побег имел место. На этот счет мы имеем свидетельство самого И. В. Сталина. 7 июня 1926 г. в связи с рассмотрением Закавказской контрольной комиссией ВКП(б) персонального дела работника Народного комиссариата внешней торговли СССР А. И. Иванянца (Иваняна) И. В. Сталин обратился с письмом на имя члена этой комиссии Мирзабекянца:
