Я ещё раз обвёл взглядом магазины: везде темно. Ждать больше не имело смысла. Я пересёк улицу и неторопливой походкой прошёлся мимо табачного магазина. В его витрине были выставлены запылившиеся коробки дешёвых сигар и стоящие на салфетках тарелочки с горками помадки домашнего изготовления. Помещение магазина в глубине выглядело зловещим и мёртвым. Я оглянулся и свернул на боковую улицу, ведущую к задней двери…

Чёрный седан медленно вырулил из-за угла и остановился у тротуара. В окошке машины появилось лицо и стало рассматривать меня сквозь очки, толстые, как донышко бутылки из-под соуса. Жаркий вечерний воздух колыхнулся, и я почувствовал холод сырой рубашки, прилипшей к спине

— Ищете что-нибудь, мистер? — спросил полицейский.

Я молча посмотрел на него.

— Прогуливаетесь по городу, да? — снова спросил он.

Я почему-то отрицательно покачал головой:

— Я здесь по делу. Собираюсь работать… у мистера Фостера.

— У какого ещё мистера Фостера

Голос у полицейского был хриплым, как у астматика, но суровым, — голос, привыкший задавать вопросы.

Я вспомнил объявление: что-то о необычном предприятии… Фостер, почтовый ящик 19. Полицейский продолжал пристально смотреть на меня.

— Почтовый ящик 19, — ответил я

Он изучал меня ещё несколько секунд, затем потянулся через салон автомобиля и открыл дверцу напротив.

— Наверное, вам будет лучше проехать со мной в полицейский участок, мистер, — произнёс он.

В управлении полицейский сел за письменный стол, кивнул мне на стул и пододвинул к себе телефонный аппарат. Не спеша набрал номер и развернул кресло спинкой ко мне, чтобы переговорить по телефону. Вокруг голой электрической лампочки вились насекомые. В комнате стоял запах кожи и грязного постельного белья. Я сидел и слушал грустную мелодию, которая лилась из радиоприёмника где-то за стеной.

Прошло около получаса, и я услышал, как к участку подъехала машина. Мужчина, который появился в дверях, был одет в светлый костюм, не новый и довольно помятый, но сшитый с таким мастерством и вкусом, которые присущи только самым дорогим портным. Он двигался расслабленно, создавая впечатление человека, обладающего большим запасом силы. С первого взгляда мне показалось, что ему лет тридцать пять, но когда он посмотрел в мою сторону, я заметил вокруг его голубых глаз мелкие морщины. Я встал со стула. Он подошёл ко мне.

— Я — Фостер, — представился он и протянул мне руку.

Я пожал её.

— Моя фамилия Лиджен, — сказал я.

В этот момент заговорил сержант за письменным столом.

— Этот парень заявляет, что приехал к нам в Мейпорт, чтобы увидеться с вами, мистер Фостер.

Фостер посмотрел на меня твёрдым взглядом:

— Правильно, сержант. Этот джентльмен отозвался на моё предложение.

— Что ж, я этого не знал, мистер Фостер, — сказал полицейский.

— Я понимаю, сержант, — ответил ему Фостер. — Мы все чувствуем себя увереннее, когда знаем, что вы выполняете свой долг.

— Ну, что вы, — произнёс полицейский.

— Нам, наверное, пора ехать, — сказал Фостер, — если, конечно, вы готовы, мистер Лиджен.

— Разумеется, готов, — ответил я.

Мистер Фостер попрощался с полицейским, и мы вышли. На тротуаре перед зданием я остановился.

— Спасибо вам, мистер Фостер, — сказал я. — Теперь я удаляюсь и не буду больше путаться у вас под ногами.

Фостер держал руку на дверце обманчиво дешёвого на вид автомобиля с откидным верхом. До меня донёсся запах дорогой кожаной обивки.

— А почему бы вам не поехать ко мне домой, Лиджен? — спросил он. — Мы могли бы, по крайней мере, обсудить моё предложение.

Я покачал головой:

— Я не подхожу для этого дела, мистер Фостер. Одолжите мне пару долларов, чтобы я мог подзаправиться, и я тут же исчезну из вашей жизни.

— А почему вы так уверены, что моё предложение будет вам не интересно?

— В вашем объявлении речь шла о каком-то авантюрном предприятии. А я уже за свою жизнь испытал приключений более чем достаточно. Сейчас я ищу пристанище, где можно было бы отдохнуть.

— Не верю вам, Лиджен, — улыбнулся мне Фостер неторопливой, спокойной улыбкой. — По-моему, ваши приключения только начинаются.

Я прикинул в уме: если поеду с ним, то, по меньшей мере, получу еду, а, может, и постель на ночь. Все лучше, чем спать, свернувшись клубком под деревом.

— Ну что ж, — сказал я, — подобное замечание нуждается в пояснении, а на это требуется время.

Я сел в машину и утонул в сидении, которое оказалось мне в самый раз, так же, как Фостеру его пиджак.

— Надеюсь, вы не будете возражать против быстрой езды, — сказал Фостер. — Я хочу поспеть домой до наступления темноты.

Мы пустились в путь, оторвавшись в стремительном рывке от бровки тротуара, — как на торпеде, вылетающей из пусковой трубы.

Я выбрался из машины на подъездной аллее у дома Фостера и окинул взглядом большую, тщательно подстриженную лужайку, клумбы, сохраняющие свою яркость даже в лунном свете, ряд высоких тополей и большой белый дом.

— Мне не нужно было приезжать сюда, — заметил я. — Такие места напоминают мне обо всём том, чего я не мог добиться в своей жизни.

— Ваша жизнь ещё впереди, — ответил Фостер.

Он открыл массивную дверь красного дерева, и я проследовал за ним внутрь. В конце небольшого холла он щёлкнул выключателем, и комнату перед нами залило мягким светом. Я удивлённо вытаращил глаза на огромный светло-серый ковёр размером с теннисный корт, на котором была расставлена начищенная до блеска мебель из датского тика с обивкой роскошных тонов. Стены были шероховатыми, окрашенными в серый цвет; тут и там висели абстрактные картины в дорогих рамах. Воздух был прохладен той глубокой прохладой, которую дают кондиционеры. Фостер прошёл через комнату к бару, который выглядел скромно, хотя по своим размерам превышал все виденные мною за последнее время.

— Хотите выпить? — спросил он.

Я посмотрел на свой измятый, в пятнах костюм, засаленные манжеты.

— Послушайте, мистер Фостер, — сказал я. — Я только что представил себя… Если у вас есть конюшня, я пошёл бы спать туда…

Фостер рассмеялся:

— Пойдёмте, я покажу вам ванную…

Я спустился вниз, чистый, после хорошего душа, в одежде, которую мне одолжил Фостер. Он сидел в кресле, прихлёбывая из бокала, и слушал музыку.

— Liebestod, — узнал я. — Мрачноватая вещь, правда?

— Для меня она звучит несколько по-другому, — ответил Фостер. — Садитесь и возьмите себе что-нибудь поесть и выпить.

Я уселся в большом мягком кресле и, потянувшись за одним из сэндвичей, сложенных стопкой на кофейном столике, попытался унять дрожь в руке.

— Скажите мне. мистер Лиджен, — обратился ко мне Фостер, — почему вы приехали сюда и назвали моё имя, если вовсе не собирались встретиться со мной?

Я покачал головой:

— Так уж получилось.

— Расскажите о себе, — попросил Фостер.

— Уж очень короткий получится рассказ.

— Все равно я хотел бы его услышать.

— Ну что ж, родился, вырос, учился…

— Где?

— В университете штата Иллинойс.

— По какой специальности?

— Музыка.

Фостер взглянул на меня, слегка нахмурившись.

— Правда, — подтвердил я. — Я хотел быть дирижёром. Но у армии были свои соображения. На последнем году учёбы меня настиг призыв. Они обнаружили во мне то, что у них считается способностью к разведывательной деятельности. Я не противился и неплохо прожил пару лет.

— Продолжайте, — попросил Фостер.

Что ж, я вымылся, хорошо поел и был его должником. И если он хотел узнать о моих бедах, почему бы мне все ему не рассказать?

— Я показывал, как обращаться с фугасным зарядом. Неисправный взрыватель замедленного действия, установленный на одну минуту, сработал на пятьдесят секунд раньше, Один курсант погиб, а я отделался лопнувшей барабанной перепонкой и почти килограммом гравия, застрявшим в моей спине. Когда я выписался из госпиталя, армия с подлинным сожалением расставалась со мной, но меня всё-таки уволили. Моё выходное пособие позволило мне великолепно отдохнуть несколько дней в Сан-Франциско, а потом открыть частную сыскную контору.