Я сунул в карман нож Михи, а два других, свой и Борзого, повесил на ремень. Обрез кочевника решил оставить, непривычен он мне, к тому же под него нет чехла.

Вряд ли они там, на Рынке, из-за меня затеяли ночное патрулирование, это уже чересчур. Во–первых, не верю, что Бадяжника так уж напугала весть о том, что кто-то собирается его ограбить. Ну, позвали карателей, устроили рейд по окрестностям. Не нашли – и ладно. Охрану на эту ночь усилили, и всё.

Но внешность мою Сиг им наверняка описал, поэтому теперь никому нельзя попадаться на глаза.

Помимо ножей на ремне висела меховая сумка с «погремушкой». Крадучись, я обошел лесопилку и зашагал к бывшей СТО. Миновал пятиэтажку, с балкона которой наблюдал за похоронами Бохи Хмеля, круглый фонтан с грудой углей в центре. Дальше пошел не улицей, а через развалины, тут и там натыкаясь на лагеря, палатки или просто ночевки байкеров. Была глухая ночь, костры догорали, кочевники в основном спали. Издалека тихо доносилась музыка – играл магнитофон, скорее всего, подключенный к аккумулятору машины.

К СТО вышел с задней стороны мастерской. Зарослями, пригнувшись, обогнул ее. На асфальтовой площадке все было по–прежнему, но в этот раз на крыше дежурил Боров, а на грузовике сидел кто-то другой. Гига, что ли? Устроился он не на кузове, как великан прошлой ночью, а на кабине. Ее крыша была ниже примерно на полметра, бандит сидел на ней, спиной привалившись к выступающей части кузова. Машина стояла задом к мастерской – то есть Боров сверху видит Гигу, а тот его нет, по крайней мере, до тех пор, пока не сменит позу.

Я залег сбоку от грузовика, сунул руку в меховую сумку и двумя пальцами резко сжал артефакт. Произошло что-то вроде бесшумного взрыва… И глухой колпак тишины накрыл меня. Зазвенело в ушах. Самое странное, что звуки, источники которых находились дальше, чем в метре от меня, доносились вполне отчетливо. А вот те, что раздавались ближе – то есть которые издавал я сам – почти смолкли. Всегда удивлялся этой способности погремухи выборочно гасить звуковые колебания. Наверное, дело в направлении волн. На те, что идут снаружи вовнутрь, арт не реагирует, но те, что в обратные стороны, то есть от меня вовне - гасит.

Авторемонтная яма была прямо впереди, за ней машина, а дальше костер. Для Борова сверху яма выглядит просто черным прямоугольником, я очень сомневался, что в полутьме он сможет разглядеть меня, закамуфлированного грязью по самую макушку и распластавшегося на асфальте.

Куртку оставил на краю площадки, в кустах. Не факт, что удастся забрать, жалко вещь, но сейчас лучше без нее. Выданные Сигом джинсы вообще бросил в реку, когда уходил – не нравились они мне, не люблю джинсу, она обычно слишком жесткая и трет где не надо.

Ремень, наискось перетягивающий грудь, крепко прижимал «махновку» к спине. В правой руке был охотничий нож. Сердце стучало громко и ровно, во рту пересохло. Несколько раз сглотнув, я пополз.

Медленно обогнул ремонтную яму, то и дело осторожно приподнимая голову и глядя вверх. Гига, может, спит? Сидит тихо так, неподвижно… Но Боров на крыше точно не спит – иногда встает и прохаживается. Каждый раз, когда он оказывался лицом ко мне, я замирал, потом снова полз. С другой стороны грузовика доносилось потрескивание веток в костре, приглушенные голоса. Потом Зверобой спросил:

— Кузьма, руль починил?

— Не успел, стемнело. В кабине света мало.

— Нам рано утром уезжать.

— Утром и закончу. Там на две минуты работы

— Смотри мне. Какого хрена, где Борзой, а?

Раздался вялый голос Рыбы, я потом опять стало тихо. Я прополз еще немного и оказался под бортом грузовика, прямо у кабины. Теперь Боров меня никак не увидит. А вот Гига сверху может увидеть запросто, стоит ему только наклониться влево и кинуть взгляд через закругленный край кабины.

Встав на колени, я задрал голову. Подножка была прямо передо мной, дальше дверца. Зеркало заднего вида закреплено на длинном кронштейне из ржавых трубок. Значит так: выпрямиться, нож – в зубы, встать на подножку, притаиться, выждать пару секунд. Гига будет прямо надо мной, совсем рядом. Благодаря погремухе все это я смогу сделать бесшумно. Если только подножка громко не скрипнет, бандит меня не услышит, но вот сильный звук арт заглушит лишь частично. Дальше, как говорится, фифти–фифти. Если вспрыгну на кабину в тот момент, когда Боров будет лицом к грузовику, он меня увидит наверняка. Если боком – непонятно, может засечь краем глаза, может нет. Если же великан окажется ко мне спиной – значит, свезло охотнику Стэну.

С того момента, как грузовик скрыл от меня мастерскую, я мысленно удерживал картинку того, как Боров ходит по крыше. Если бандит не изменил ритм, скорость движения или вообще не остановился, то сейчас он должен развернуться ко мне лицом. Сжав нож зубами и сгорбившись, я привстал так, чтобы макушка не попала в поле зрения Гиги. Поставил ногу на подножку, медленно–медленно начал распрямлять…. Опять рана болит, пульсациями так, неприятно. Ничего с этим не поделаешь, терпи, охотник. Раздался тихий скрип металла под ногами, но погремуха исправно делала свое дело – он был едва слышным.

Когда я оказался на подножке, Боров как раз должен был повернуться спиной к машине. Подошвой я уперся в кронштейн зеркала. Схватился за ручку дверцы. Подождал еще секунду, перехватил нож рукой - и подпрыгнул.

Бандит сидел всего в полуметре, с закрытыми глазами. Меня он, конечно, услышал. Распахнул глаза, повернул голову…

Я воткнул клинок ему в горло. Горячая кровь брызнула на ладонь. Одной рукой схватил за волосы, а вторую, отпустив нож, прижал к его рту, чтобы заглушить предсмертный хрип. Глянул вверх. Боров медленно шел по краю крыши. Спиной к нам.

Гига затих. Ясно, почему мужика так называли: горбатый нос, кучерявые черные волосы, наждачная щетина, мохнатые брови. Вольный сын Кавказа. Кровь текла по груди, пропитывая фуфайку. Я высвободил клинок горла, и тело начало заваливаться вбок. Схватил мертвеца за плечо. Боров на крыше начал поворачиваться. Я толкнул Гигу обратно, и его голова откинулась назад, а затылок упал на край кузова.

Вниз я спрыгнул в тот миг, когда Боров очутился лицом к нам. Присел на подножке и замер. Бандит на крыше сейчас отчетливо видит Гигу, но тот сидит почти в прежней позе, только голову откинул сильнее. Великан может решить, что второй часовой заснул, и окликнет его. А может и не решить. Может вообще не обратить внимания на легкое изменение в положении тела.

Тихо потрескивал костер. Я прижимался к дверце кабины и вслушивался.

— Достал меня племянник, – раздалось из-за грузовика. – Появится – прибью. Два дня отлеживаться будет, падла.

— Как же тогда нам на дело отправляться? – возразил Кузьма.

— В кузов бросим, к охотнику. Пусть валяется.

— Охотник наверно сдох уже. Надо бы проверить.

— Проверишь, хотя какая теперь разница? Все равно я его с собой брать не собирался, мороки слишком много, – возразил Зверобой.

Я стиснул челюсти. Что дальше? Второй этап – еще сложнее первого. Нужно обойти грузовик и проникнуть в него. Дверь находится со стороны мастерской, по которой расхаживает Боров, и если на двери не только засов, но и замок… На этот случай у меня была заготовлена самодельная отмычка, которую смастерил из найденной в столярном цехе проволоки, но я не очень представлял себе, как в полутьме смогу быстро вскрыть замок, сдвинуть дверь, забраться грузовик – и все это, чтоб не заметили четверо находящихся поблизости людей, один из которых ходит прямо над головой и то и дело бросает взгляд в сторону машины.

Я уже собрался слезть с подножки, когда в голову пришла новая мысль. А нету ли другого пути внутрь? Потянул ручку, приоткрыл дверцу и нырнул в кабину.

Пахло бензином. Рулевая колонка была развинчена, «баранка» лежала на сидении, из гнезда торчали провода. В задней стенке кабины, прямо за коробкой передач - узкая дверь. Без засова и без замка. Ну вот, как чуял! Я осторожно приоткрыл ее, она скрипнула… кажется, арт переполнился. Теперь его чистить надо, почти уже не работает. Вроде, снаружи никто не услышал. Я шагнул внутрь, едва не наступив на тихо булькнувшую канистру. Слева возле низкой лавки стояли еще несколько. В центре кузова был большой железный люк.