Сделав невероятное усилие, Лафайет приоткрыл один глаз и убедился, что стоит на ногах, а сзади его поддерживают за плечи. Он находился в большой комнате, завешанной гобеленами, устланной коврами, заставленной зеркалами в золоченых рамах, канделябрами и полированной мебелью красного дерева. Прямо перед ним, в большом удобном кресле, сидел маленький седовласый человечек с угрожающим выражением на лице, которое Лафайет так хорошо знал.

—Го-го-го-го-го, — пробормотал O'Лири и остановился, чтобы перевести дыхание.

—Сержант, если вы сделали из него идиота, я отрублю вам голову! — взвыл человечек, вскакивая и кидаясь к Лафайету. — Лоренцо! Лоренцо, это я, твой друг, принц Круппхим! Ты меня понимаешь? — Он взволнованно посмотрел O'Лири в глаза.

—Я… вас… понимаю, — выдавил из себя Лафайет. — Но… но… вы… вы…

—Прекрасно, мой мальчик! Эй, вы, кретины, усадите гостя на подушки! Принесите вина! Как твоя голова, сынок?

—Ужасно, — ответил Лафайет, морщась от каждого удара пульса. — Я почти протрезвел, когда свалился в шахту лифта, и едва пришел в себя, как получил дубинкой по голове. У меня три сотрясения мозга, как минимум. Мне нужен врач. Мне нужно выспаться. Мне нужна таблетка аспирина.

—И ты ее получишь, мой мальчик. Вместе с моими глубочайшими извинениями за это ужасное недоразумение. Надеюсь, ты не в обиде за невыдержанность, которую я проявил при нашей последней встрече? Нервы разгулялись. Честное слово, я как раз хотел попросить у тебя прощения, когда сержант доложил, что ты прогуливаешься в моем дворе. Ах да, кстати, могу я спросить, как ты туда попал?

—Я прошел сквозь стену. Точно не помню. У меня все в голове перемешалось.

—О, конечно, конечно. Не имеет значения. Постарайся ни о чем не думать, расслабься, выпей бокал вина. Как следует выспишься и будешь как новенький, только сначала поговорим немного.

—Я не хочу говорить. Я хочу спать. Мне необходимо снотворное. Мне необходимо переливание крови и трансплантация почки. А так как я умираю, мне ничто не поможет, усилия врачей окажутся напрасными…

—Глупости! Возьми себя в руки, Лоренцо, и сам не заметишь, как поправишься. Но сначала ответь мне на один — ха, ха! — деликатесный вопрос. Где она?

—Кто?

—Не играй с огнем, мой мальчик! Ты прекрасно понимаешь, о ком идет речь.

—О ком?

—О леди Андрагорре, — резко сказал Круппхим. — Что ты с ней сделал?

—Кто, я?

Его высочество засверкал глазами и, сложив пальцы рук, хрустнул суставами с такой силой, что у Лафайета еще сильней разболелась голова.

—У кого еще хватило бы наглости выкрасть ее из роскошных апартаментов, в которые я, по доброте сердечной, поместил это неблагодарное создание.

—Интересный вопрос, — пробормотал O'Лири. — Скорее всего, у Лоренцо, если бы он не сидел в тюрьме. Но…

—Вот именно! Итак, где она?

—Понятия не имею. Но если ей удалось бежать, я от души рад.

—Ничтожный червь! Ты скажешь мне правду, не добром, так под пытками.

—А я-то думал, со мной будут обращаться как с любимой девушкой, — сказал Лафайет, закрывая глаза и с любопытством наблюдая за огненными кругами, которые то сжимались, то расширялись, в такт ударам его сердца.

—Я тебе покажу —любимую девушку! Всю шкуру спущу плеткой-девятихвосткой… — Круппхим умолк и с шумом выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы. — Тяжела полнота государственной власти, — скорбно сказал он. — Но такова моя участь. Я пытаюсь помочь этому обманщику, хочу поступить с ним по справедливости, а вместо благодарности он плюет мне в лицо…

Лафайет с трудом открыл глаза.

—Просто удивительно, — произнес он, еле ворочая языком. — И разговариваете вы в точности, как он. Если б я не встретил на своем пути Свайнхильду, и Борова, и леди Андрагорру, и Пешкороля, и герцога Родольфо, то мог бы поклясться, что вы…

—Ах, вот в чем дело! Этот слизняк Родольфо тебя соблазнил, заставил свернуть с пути истинного? Что он тебе обещал? Я дам вдвойне! Втройне!

—Гм-мм… насколько я помню, он говорил о неувядающей благодарности…

—Моя благодарность не увянет в десять раз больше, чем у этого жалкого мелкопоместного дворянчика!

—Я бы предпочел, чтобы вы окончательно решили, — сказал Лафайет, — чего мне ждать, немилости или почестей?

—Ну-ну, мой мальчик. Я пошутил. Мы с тобой горы свернем! Весь мир окажется у наших ног! Богатства земли, морей и лесов, сказочные сокровища Востока будут нашими! — Круппхим наклонился, и глаза его мечтательно заблестели. — Посуди сам, кому, кроме нас, известны месторождения алмазов, залежи золота, изумрудные копи? И мы не промахнемся, сынок, верно? — Он подмигнул. — Ты будешь моим компаньоном. Объединив мой гений организатора и твой особый талант, мы покорим вселенную!

—Особый талант? Я играю немного на гармошке: обучился, слушая курсы по телевизору…

—Можешь быть со мной откровенен, мой мальчик, я все знаю.

— Круппхим добродушно погрозил пальцем.

—Послушайте, принц, вы зря теряете время. Если леди Андрагорры нет в отведенных ей комнатах, я понятия не имею, где она может быть.

Лафайет поставил локти на колени, закрыл лицо руками и бережно, как переспелую дыню, опустил голову на ладони, глядя на Круппхима сквозь раздвинутые пальцы. Рот принца открылся, потом захлопнулся, и он замер, изумленно глядя на O'Лири.

—Ну конечно, — прошептал Круппхим. — Как я сразу не догадался?

—Что-нибудь померещилось? — резко спросил Лафайет.

—Нет-, ничего не померещилось. Удивительно! Нет, нет, все в порядке, мой мальчик. Не обращай внимания. Мне внезапно пришло в голову, что ты устал, прямо на ногах не стоишь. Уж, наверное, не откажешься сейчас от горячей ванны? Или от девушек, которые потрут тебе спинку, а потом уложат в постель? А когда отдохнешь, мы с тобой поговорим, и ты скажешь, чего тебе еще не хватает. Да? Вот и прекрасно. Эй, вы! — Принц щелкнул пальцами, сзывая слуг. — Приготовить царские покои для почетного гостя! Душистую ванну, моих личных массажисток, придворного врача. И пусть не забудет принести мазь и микстуру для этого благородного дворянина!

Лафайет зевнул во весь рот.

—Ванна, — пробормотал он. — Спать… о, боже… Он почти не помнил, как его провели широким коридором, помогли подняться по лестнице и добраться до большой комнаты, устланной мягкими коврами. Нежные женские ручки сняли с него грязную одежду, бережно опустили в душистую ванну, помыли, насухо вытерли, уложили между двумя накрахмаленными простынями. Свет померк, и O'Лири впал в забытье.

Внезапно он вздрогнул, глаза его сами собой открылись. В комнате было все так же темно.

«Кому, кроме нас, известны месторождения алмазов, залежи золота, изумрудные копи». — зазвучал в его ушах голос Круппхима. — Твой особый талант…»

—О залежах золота и изумрудов может знать человек из высокоразвитого параллельного мира, но никак не коренной житель Меланжа, — пробормотал O'Лири. — Месторождения полезных ископаемых в разных измерениях находятся на пересечении одних и тех же координат, и пришелец не ошибется, отправившись, прямо в Кимберли. А следовательно, принц Круппхим такой же пришелец, как я. — Лафайет уселся на кровати. — И он тоже знает, что я — пришелец. Но тогда мы должны были встречаться раньше, а значит, я не ошибся: принц Круппхим и бывший король Артезии Горубль — одно и то же лицо, способное путешествовать по другим измерениям. А в этом случае он может помочь мне вернуться на Артезию!

Лафайет, сам того не заметив, очутился на ногах. Нащупав выключатель, он зажег лампу, подошел к шкафу и достал одежду, в том числе злополучный плащ— невидимку, выстиранный и отглаженный.

—Но зачем ему леди Андрагорра? — продолжал размышлять он, торопливо одеваясь. — И Свайнхильда? Ну, конечно! Ведь Горубль понимает, что Свайнхильда — двойник принцессы Ацоранны, а леди Андрагорра — Дафны… Впрочем, сейчас это не имеет значения, — строго сказал он, глядя в зеркало. — Прежде всего ты должен помочь Даф… леди Андрагорре. И Свайнхильде. А затем мы отведем их в безопасное место и попытаемся договориться с позиции силы, может, заключим сделку, пообещав не выдавать Горубля Централи, если он поможет нам вернуться домой. Верно? — спросил он, глядя, как отражение согласно кивает головой. — Умница.