* * *

Все хорошо, что хорошо кончается… Если, конечно, это не галлюцинация, а действительно, редкая, невозможная, невероятная удача.

– Да говорил же я – здесь он, – обрадованно воскликнул Инспектор.

– А я что, не верил, что ль? – возмутился в своей привычной манере Степан.

Лаврушин встряхнул головой. Ломило виски. Мысли не могли сложиться в единую цепочку.

Инспектор, видя его состояние, нагнулся над ним и начал делать пассы ладонями около висков. Через минуту Лаврушин почувствовал, что озноб, усталость, головная боль исчезли.

– Дурдом! Что происходит? – воскликнул Лаврушин.

– Ругается. Значит, в порядке, – кивнул Степан.

– Степан, – сказал Инспектор. – Я буду вам очень благодарен, если вы сделаете мне отвар. Как он называется?

– Чай.

– Именно чай.

Степан отправился на кухню и начал там греметь посудой. Он что‑то уронил. Он обожал ронять посуду. В институте ходила поговорка: «как Степан в посудной лавке».

Пока он возился там, Лаврушин полулежал на диване, не решаясь начать разговор. Инспектор тоже не торопился.

Степан вернулся с подносом, заставленном чашками, чайником, розетками с вареньем, и сообщил:

– А одну чашку кокнул.

– Молодец, – кивнул Лаврушин. – Осталось еще две от сервиза.

Он потянулся к чайнику, налил себе немного, пригубил. Инспектор последовал его примеру. Потом осведомился:

– Хотите знать все?

– Нет. Мне это совершенно безразлично.

– Ага, шутите. Уже хорошо… Когда по вашим гипермаякам мы поняли, что вы движетесь по направлению к пустыне, напрашивался вывод – вы нашли путь к «Сокровищу Дзу». Потом поступила спутниковая информация – за вами следуют два десантных гравилета. Когда «тигры» прижали ваших друзей, мы вмешались. Обошлось без жертв. Мы просто усыпили солдат низкочастотным эфирным ударом. А Степана и его соратников подняли на борт.

– Это же явное вмешательство. Вы сами говорили, что оно может привести к непредсказуемым последствиям.

– У нас появились козыри. Мы нашли информацию, что на Джизентаре проводятся эксперименты по тотальному психоконтролю. Мы намекнули не это Кунану. Он страшно боится, что мы добудем доказательства, и тогда Содружество применит силу. Нет, теперь Кунан не будет скандалить.

– А что, на самом деле есть факты психоконтроля?

– Пока лишь намеки на них. Думаю, диктатор теперь свернет эти программы. Надавили мы на него основательно.

– Что с этим «Сокровищем»?

– Хранилище разлетелось в плазму. Склад располагался на глубине восьми километров. Все окончилось легким землетрясением. Основную энергию взрыва мы нейтрализовали.

– А почему я здесь?

– Есть у вас писатель Шекспир. Его слова – есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. В общем, сработали те двадцать процентов успеха.

– Туман.

– Я тоже не все понимаю, – успокоил его Инспектор. – Но имею ряд соображений. Я предупреждал – на Химендзе вы можете встретиться с неожиданностями. Чтобы не терзать вас неопределенностью и не подвергать ваше сознание угрозе нестабильности, подробно ничего не объяснил. Шанс, что вы встретитесь с этим НЕЧТО был невелик. Я ошибся.

– Мы встретились с чудом.

– Наш мир, как и ваш, полон загадок. Одна из них – легендарная предцивилизация. назовем ее цивилизацией умматов.

– Почему?

– Есть основания… Многие мои соплеменники отрицают ее существование, как ваши отрицают, между прочим совершенно напрасно, Атлантиду. Но многие верят в умматов. Это миф нашего времени. Камень преткновения. Кто были умматы, куда ушли? Тайна. Я верю в них. Верю, что они просто освободили дорогу идущим за ними, сейчас живут в каком‑то измерении, о котором мы ничего не знаем. Мы наталкиваемся на грандиозные сооружения, астроинженерные объекты. А еще – на непонятные явления, настолько фантастические и редкие, что в их реальность верится с трудом.

– Угольный человек? – кивнул Лаврушин.

– Пусть будет угольный человек. Таинственное свечение, деформации предметов – что это? Откуда берутся темные фантомы? Я уверен, что это детища умматов.

– Есть основания думать?

– У меня есть. Но такие, которые не убеждают никого.

– Что такое Угольные люди?

– Разведчики. Отходы деятельности умматов. Раз и навсегда заведенные механизмы… Не знаю. Знаю, что подобные явления встречаются на немногих планетах. И локализуются вокруг каких‑то людей.

– Они прилипли к нам?

– К вам, Лаврушин. Лично к вам.

Лаврушин перевел дыхание. Ну что же, просто прибавился еще один удар дубиной по голове – теперь их и считать смысла нет.

– Ну а как я все‑таки сижу здесь?

– Если бы Сокровище располагалось в хранилище, сооруженном грандаггорами, мы бы обнаружили его давно. Я считал, что они приспособили под склад заброшенную базу умматов. А вот ее засечь невозможно. Это техника, на сотни тысяч лет, если не на миллионы, обогнавшая нашу.

– Ничего себе.

– Естественно, уровень безопасности у нее куда выше нашего уровня. База умматов – это сложная информационная система. Когда взрыв в двадцать мегатонн превратил склад в плазму, то сработала система безопасности. Было спасено самое ценное на базе – человек.

– А как я оказался здесь?

– Вы оказались там, где мечтали оказаться.

– И сработало двадцать процентов удачи.

– Сработало. Вас перекинуло за десятки световых лет и на несколько дней вперед.

Лаврушин издал смешок. Затем, не в силах больше сдерживаться, нервно расхохотался.

– А вообще вы отлично сработали, – сказал Инспектор.

– Мы? Сработали? – скривился Лаврушин. – Мы же ничего не сделали сами. Нас как щепки носило океанскими волнами. Против нашей воли.

– Именно. И в той ситуации такая позиция была самой лучшей.

Лаврушин встряхнул головой. Он на миг взглянул со стороны на происшедшее. На то, что им, обычным ученым, выстаивающим очереди за мясом и колбасой, выбивающим путевки на юг, пришлось пережить. Как здорово быть снова дома.

– Господи, я дома.

– Дома, дома, – забормотал Мозг. – Лаврушин, а я рад, что ты вернулся.

Уж от кого, а от Мозга подобных нежностей он не ожидал. Он улыбнулся и подмигнул ему.

Книга вторая

ПЯТАЯ ЦИТАДЕЛЬ

Часть первая

Палачи из телевизора

Земля. Москва. Год 1989.

Степан зашел в поросший деревьями дворик. Лаврушина он увидел сразу.

Завлабораторией уж два дня не отзывался на телефонные звонки, не обращал внимания на стук в дверь. Официально он уже неделю числился больным, на что имел «отмазный» лист – проштемпелеванный, выписанный по всем правилам больничный, во всяком случае по телефону он говорил, что дело обстоит именно так. Надо же случиться – именно в это время директор собрался в срочную командировку, и не куда‑нибудь в филиал в Орловской губернии, а в Данию. Тамошние ученые что‑то твердили насчет новых времен, перестройки, о «милом Горби», а потому предлагали русским объединить усилия и грызть вместе гранит науки. Лучшего консультанта и сопровождающего, чем Лаврушин, директору не найти. Завлаб должен появиться в институте и цепляться из о всех сил в представившуюся возможность. Загранкомандировка – предел мечтаний советского человека. Чтобы упустить такую возможность, надо быть дураком. Притом дураком круглым. А упустить это счастье можно очень просто – вокруг директора уже вились, нашептывали, науськивали, умасливали желающие хоть краешком глаза глянуть на Копенгагенскую вольницу.