Я смотрела на размытые от скорости посольства на Массачусетс-авеню, потом мы свернули на Коннектикут-авеню и затормозили перед толпой камер, журналистов и СПИД-активистов.

Р.Г. отложил папку, закрыл глаза, а когда открыл, они были ясными и внимательными.

— Пора за работу, — на удивление бодро сказал он. Минимум, что я могу сделать — ответить в том же духе.

— Совершенно верно, сэр. Это ваш народ.

Р.Г. взялся за ручку двери и покрутил головой, чтобы размять шею.

— Вы хорошо поработали над темами, — добавил он.

Я кивнула. Я знала, что они хороши. Два часа на них потратила.

— И еще, Саманта... — продолжил он.

— Да, сэр?

Он посмотрел прямо на меня, уголки его губ поползли вверх.

— Вам стоит почаще выходить в люди.

И ушел. Сотни рукопожатий и столько же обещаний. Я на секунду задержалась, чтобы собраться с мыслями, но постепенно убедилась, что это невозможно. Наконец я взяла «Блэкберри», бумаги, пакет анаши и последовала за сенатором Гэри в толпу.

Крутой поворот

До сих пор не понимаю, как Лиза уговорила меня составить ей компанию во время «счастливого часа» в ирландском пабе. Лиза — моя лучшая подруга. Она убедила меня отметить двадцать четыре часа воздержания Альфреда Джекмена, но уходить с работы в половине седьмого слишком рано, даже в пятницу. Неважно, что Р.Г. уже улетел на выходные в Огайо, а Жанет отправилась домой пораньше, на ужин в честь дня рожденья сына, я все равно была в ответе перед собой и горой неоконченных дел. И нас было непросто сдвинуть с места.

Мы сошлись на том, что я выпью пару кружек пива за Лизу и Альфреда, после чего вернусь на работу, чтобы слегка под хмельком составить сводку. Так будет хорошо для всех.

— Так, значит, слушание прошло удачно! — радостно заверещала Лиза, обнимая меня у барной стойки.

— О да, еще как, мистер Джекмен справился. — Я все еще не могла в это поверить.

— Хочешь сказать, тысправилась, — преданно настаивала она. Лиза была единственной болельщицей в моей жизни, и ее совсем не напрягала эта неблагодарная, а зачастую и бессмысленная роль. Еще она обожала документальные фильмы о раскаявшихся садомазохистах и болела за «Ред Сокс»[13], поэтому мне не раз приходило в голову, что она просто мазохистка. Она была высокой и угловатой, искусственно стильной и естественно яркой. Мы познакомились на благотворительной акции в Цинциннати — Р.Г. нужно было чем-то покормить, когда он выскочил за дверь после тусовки, и Лиза мне помогла. Через несколько месяцев она перебралась в Вашингтон, работать в отеле «Мэйфлауэр», и мы подружились.

Лиза из тех, кому то завидуешь, то сочувствуешь. Эта добрая и неотразимо привлекательная девушка постоянно влипала в дурацкие истории, в основном из-за сердечных увлечений. Или — довольно часто — исключительно телесных. Она западала на инфантильных жуликоватых бабников. В Вашингтоне таких хватало, особенно на ее долю. Последний как раз лечил колено, которое травмировал, играя в регби на Молле. Он упрямо надевал коленный бандаж перед сексом, а потом и вовсе бросил Лизу ради физиотерапевта — маленькой рыжеволосой женщины, искусной в обращении с повязками и ремнями. Лиза сочла себя неумехой и все еще переживала из-за разрыва. Я же была просто счастлива избавиться от него и его манеры обсуждать со мной преимущества ресторанов «Хутерс»[14] и мужских загородных клубов.

— За Сэмми Джойс и Альфреда Джекмена, сегодняшних звезд Сената! — Лиза чокнулась со мной бутылкой «Будвайзера» и хорошенько приложилась к ней в честь праздника.

Я согласилась. Альфред Джекмен и правда отлично поработал. Он был мрачен из-за ломки, но все решили, что его раздражает система здравоохранения, поэтому список разрешенных наркотиков, необходимых в его состоянии, и их грандиозные цены произвели солидное впечатление на комитет. Сенатор Гэри прочитал небольшую речь, и Альфред Джекмен благополучно отправился восвояси, поэтому пиво пошло хорошо. Точнее, шло — до тех пор, пока Лиза не ткнула меня локтем в бок, так что получился мини-прием Хаймлиха[15].

— Чего тебе? — прошипела я.

Она едва заметно качнула головой куда-то вправо. Я специально обернулась посмотреть, чем вызвала еще одну локтевую атаку.

— Ой! Да прекрати уже.

Хотя я видела, из-за чего весь сыр-бор. Через стул от нас заказывал выпивку парень, потрясающий не только по вашингтонским меркам, но и по всем мировым стандартам. Поймав мой взгляд, он вопросительно улыбнулся. Я немедленно отвернулась.

Лиза глазела на меня.

— Ты когда-нибудь научишься правильно смотреть?

— Нет, — честно ответила я.

Лиза вздохнула. Она была утонченной и невозмутимой. А я принесла с собой дух чего-то другого. Неутонченного и возмутимого, если хотите.

— Больше не буду, — пообещала я. — Но он все равно не в твоем вкусе. Мне казалось, козлиные бородки давно в черном списке.

Лиза встречалась с тремя козлобородыми, и с ее чувствительной кожи только сошло раздражение. В последнее время она очень красноречиво высказывалась в поддержку своей новой антикозлиной платформы, и я с ней соглашалась, поскольку всегда считала растительность на лице негигиеничной. Однако меня тревожило, что фасон бородки нового соседа наводит на грязные мысли.

— Не этот, — прошептала Лиза. — Этот.

Теперь ее призрачный кивок безошибочно указал на нового бармена, который, наверное, только что заступил на смену. Да, это больше похоже на правду. Он тоже был чертовски хорош, но более мускулист и порочен. Как раз по Лизиной части.

Я уже начала раздумывать, не превратился ли наш «счастливый час» в «час, когда только мужчина может сделать меня счастливой», но Лиза вновь посмотрела на меня.

— На них у нас еще будет время. Расскажи, как прошел день, — улыбнулась она.

И это еще одна прекрасная черта Лизы. Она женственна ровно настолько, насколько необходимо: обращает внимание на парней, но не сходит по ним с ума. У меня есть подруги, которые делают вид, будто хотят вечерком со мной посплетничать, а сами при малейшем намеке на запах мужского лосьона после бритья начинают безудержно хихикать и жеманиться. Они отпускают дурацкие шуточки, размахивают руками, в общем, из кожи вон лезут, лишь бы повысить свою привлекательность, остроумие или размер груди в глазах ночного роя барных самцов. Но Лиза не такая. Она верная и искренняя. Не агрессивная девица, а благоразумная женщина, знающая себе цену.

Целый час мы болтали и смеялись, подогретые еще несколькими кружками пива, и мешало нам только мое мелочное чувство вины из-за того, что я до сих пор не на работе. Ничего страшного, сказала я себе. Заканчивать рабочую неделю куда как веселее, кутаясь в горячительный жар пива. В конце концов, счастливый работник — хороший работник. И, к счастью, пьяный работник не может быть уволен, если его начальство уже уехало домой на выходные.

Едва я убедила Лизу, что мне на самом деле пора обратно, но я непременно встречусь с ней потом, как на глаза мне попался мужчина в инвалидной коляске, который пытался проехать в дверь. Ему мешала ножка стола рядом с дверным проемом — переднее колесо наезжало на нее, как он ни старался. Казалось, никто не замечал его борьбы, и уж точно никто не предлагал помочь. Его мрачная решимость чем-то напомнила трезвого Альфреда Джекмена, я невольно вскочила и поспешила на помощь, пока Лиза пыталась закадрить красавчика-бармена под предлогом заказа еще одного пива.

Я подошла к владельцам стола преткновения — юная нервная парочка, похоже, на первом свидании, — и с вежливой улыбкой обратилась к ним.

— Ребята, мне надо на секунду вас передвинуть, не шевелитесь, — выдохнула я, ухватившись за стол.

Не дожидаясь ответа, я рванула стол и оттащила его с пути инвалидной коляски, опрокинув при этом полный кувшин пива, которое они только что заказали, прямо на облаченную в белую шелковую блузку грудь перепуганной девушки.