Их охотник не поймает,

Так свободны и вольны,

Так привольны и сильны.

Как это господину Кеплеру не нравятся такие слова? И мелодия? Песня разносилась по тихой улице. Анна присоединилась ко второму куплету. Как и папа, она пела во всю мочь, стараясь, чтобы каждое слово было отчётливо слышно.

Мои мысли так свободны,

Неподвластны, благородны,

С чистой совестью в согласье,

Право мыслить — моё счастье.

Тут Анна услышала, что они приближаются — Руди мчится, перескакивая через ступеньки, за ним торопится Гретхен, близнецы катятся с лестницы вслед за старшими. И вот уже все четверо подхватывают:

Мои мысли мне подвластны,

С диктатурой не согласны,

Королю не подчинятся,

Никому не покорятся.

— Папа, папа, Анна тебе сказала?.. — перебила пение Гретхен. Но папа продолжал подниматься по лестнице и петь. Они следовали за ним, словно за Гамельнским Крысоловом, голоса слились в последней, самой лучшей строфе.

Даже если я в темнице,

Моим мыслям нет границы.

Как цветам в широком поле,

Моим мыслям — вольна воля.

И оковы все падут,

И темницы все прейдут,

Счастлив люд со всей страны,

Наши мысли так вольны.

Они закончили песню на середине лестницы. Мама перегнулась сверху через перила и уставилась на них.

— Эрнст, ты что, с ума сошёл? Малышка Труди Гросман больна, Минне только-только удалось её уложить. И вообще, о чем ты думаешь, поднимая такой шум?

Но они уже были наверху. Папа обхватил маму за талию и поцеловал, да так, что она вся вспыхнула. Он смеялся, хотя ему было жалко малышку Труди — он совсем не хотел её будить. Но из квартиры внизу не доносилось хныканья разбуженного младенца, значит, всё в порядке.

— Последний разочек, Клара, — объяснил он. — Всего одна песня для господина Кеплера, который пока не может мне запретить петь с моими детьми.

— Что за чепуху ты городишь? — рассмеялась мама, высвобождаясь из объятий.

— Анна тебе всё рассказала! — завопила Гретхен.

Анна не подымала глаз, но всё равно была ужасно счастлива, что папа узнал новости от неё.

— Да, Анна мне рассказала, — папин голос внезапно зазвучал грустно и устало. Веселье закончилось.

— Но это ведь ничего не значит, папа? — спросил Руди. Уверенность в его голосе куда-то пропала.

— Говорила я тебе, всё совсем непросто, — Гретхен, всегда такая спокойная, казалось, готова была расплакаться. — И дело не только в том, как он со мной разговаривал. Ты же заметил, как он посмотрел на фрейлейн Браун. У той даже руки затряслись. Я сама видела. Я думала, она даже не сможет играть гимн.

— А я вам всё пытаюсь сказать, что сегодня случилось и кое-что похуже, — прервал сестру Фриц. — Вернее, даже не сегодня. Знаете — отец Макса Хоффмана исчез! Испарился! Его уже три дня дома не было.

Фриц ждал, пока все усвоят эту новость, но на самом деле не слишком беспокоился. Он сам с Максом не разговаривал, ему всё рассказал другой мальчик в школе. Но Анна говорила с Гердой, сестрой Макса. Ей сразу вспомнилось зарёванное, распухшее лицо Герды.

— О каких Хоффманах ты говоришь? — спросила мама, отвернувшись к плите. — Никто из тех, с кем мы знакомы, так со своей семьёй не поступил бы. Это просто позор.

— Но он не… — на минуту Анна забыла, что она младшая, и помнила только несчастные глаза Герды. — Это вовсе не то, что ты думаешь. Мне Герда сказала.

— Анна Зольтен, посмотри на свои волосы, — прервала её мама.

Мысли Анны по-прежнему были заняты Гердой, и она не обратила внимания на мамины слова. Они должны понять, что случилось. Может, папа сумеет помочь.

— Хоффманы готовы были уже сесть за стол. Всё было накрыто к ужину. Они ждали и ждали, а господин Хоффман не пришел. И когда фрау Хоффман пошла в полицию, они её даже слушать не стали. Так Герда сказала. Велели ей идти домой и не болтать об этом.

Папа слушал внимательно. Похоже, он тоже забеспокоился. Но мама только рассмеялась.

— Такое нередко случается, полиция знает. Положим, она не первая жена, которая пришла в полицию искать сбежавшего мужа. Ну что могло с ним случиться? Он бы вернулся домой, если бы захотел — если только это не несчастный случай или сердечный припадок. Они, наверно, проверили больницы?

— Наверно, — пробормотала Анна. Она больше ничего не знала. — Его уже три дня нет, — добавила она.

— Я это уже сказал, — перебил Фриц.

— Тогда вряд ли несчастный случай, — мама больше не желала обсуждать эту тему и поставила дымящееся блюдо, которое держала в руках, на стол.

— Садитесь поскорее. Давайте-ка забудем про господина Хоффмана, пока ужин не простыл. Он тоже, наверно, где-то сейчас ужинает, и неплохо, надеюсь. Перестань теребить бант, Анна, я тебе его потом перевяжу.

Папа уселся в большое кресло. Все головы склонились в ожидании молитвы. Произнеся обычное благословение, папа не остановился, а внезапно добавил: "Отец наш Небесный, будь милостив к семье Хоффманов, и к нашей несчастной стране… и ко всем детям, во имя Христа. Аминь".

Все изумлённо уставились на него.

Мама первая открыла рот.

— Что ты такое говоришь, Эрнст? Многие сейчас без работы, правда, времена трудные, и всё так дорого. Но трудные времена скоро пройдут, это всем известно.

Анна взглянула на папу. Он-то точно знает. Он сейчас развеет все её страхи. Каково было бы сидеть на подоконнике, ждать, когда папа придёт, и никогда его больше не увидеть? Эта ужасная мысль преследовала девочку весь день. Папа медленно поднял вилку.

— Трудные времена… — повторил он. — Боюсь, они только начинаются. Нам пока виден только краешек той тьмы, что надвигается на нас.

— Эрнст! — воскликнула мама, устрашённая его словами и выражением лица. Как и Анна, она понятия не имела, о чем он говорит.

— Забудь об этом, Клара. — отозвался папа. — Сейчас не время разговаривать.

Анна была потрясена до глубины души. Папа и сам боится. Как же он тогда её успокоит? А она даже не всё рассказала!

— Фрау Хоффман хотела, чтобы Герда попросила помощи у господина Кеплера. Но Макс не пойдёт к нему, и Герда тоже не хочет. Как ты думаешь, папа, стоит им пойти?

— Господин Кеплер не поможет, — в папином голосе звучала та же печаль, что прежде мелькнула на лице. Он улыбнулся дочери, это была улыбка любви, но надежды в ней не было.

— Я схожу к фрау Хоффман, посмотрю, что можно сделать, — пообещал он.

Но в его голосе опять прозвучал страх. Анна не знала, откуда у неё такая уверенность. Может, дело в том, что она сама напугана. Как бы утешить папу?!

Она жевала и сосредоточено размышляла. Тут ей кое-что пришло в голову, непонятно только, хорошая ли это мысль. Папа тоже ел. Она тихонько потянулась и дотронулась до него, чтобы привлечь внимание. Девочка не хотела, чтобы остальные слышали. Они будут смеяться. Руди и так часто повторяет, что она сумасшедшая.