А Лейн, испытав облегчение, поспешила вниз по ступенькам в доброжелательные объятия беспристрастной лондонской улицы.

Идея Джона о поездке на Скай постепенно овладела ее сознанием. После смерти Лиззи она провела на острове два месяца и на себе испытала его благотворное оздоровляющее воздействие. Решила провести несколько дней у родителей, которые переехали в Шропшир, а от них уже пуститься в дальнее путешествие на север.

Непосвященным ее отец казался кротким рассеянным человеком, предпочитавшим проводить свободное время, мило ухаживая за садом. На самом деле его по-прежнему отличал острый ум, как в те времена, когда он преподавал математику и бухгалтерское дело. За три года до выхода на пенсию он стал независимым консультантом по финансовым вопросам и открыл дело на коммерческой основе совместно с бывшими коллегами, которые позже приняли на себя бразды правления.

Так что ничего удивительного для Лейн не было, когда Рэй Денхэм, поглядывая из дверей теплицы на заявившуюся наконец-то дочь, взял в руки ножницы, срезал несколько веточек душистого чабреца и сказал:

— Отдай их, пожалуйста, своей матери, пока она не начала снова пилить меня.

Лейн вдохнула пряный аромат травы.

— Мм, как вкусно. — И посмотрела на него, ожидая реакции на свой внешний вид.

— Ты слегка осунулась. Приходилось много работать?

— Все из-за моей писанины! — пожаловалась она и прижалась к отцу, чтобы поцеловать его в щеку. — Ты слишком много копаешь.

— Слишком много земли.

— Попробуй оставить немного травы, — предложила она.

— Ты говоришь, как твоя мать. Отнеси ей траву, а то этому конца не будет.

Понимая, что ее гонят, Лейн пошла к дому.

— Ты так и не ответила на мой вопрос, — услышала она вслед.

Лейн засмеялась и помахала ему веточками чабреца. Только отец способен заметить в ней перемены. Образ жизни ее матери отличала та лихорадочная деятельность, которая не дает человеку возможности сосредоточиться на внешнем. Она всегда с головой уходила в такие дела, как готовка, выпечка, приготовление джемов. Лейн считала, что именно поэтому она так хорошо управлялась с Лиззи. Энн Денхэм была одаренная, изобретательная женщина, которая относилась к жизни как к восхождению на гору, предназначенную лично для нее. Что бы ни происходило на пути к этой вершине, нельзя было заставить ее добровольно повернуть обратно.

Измельчая чабрец, она говорила Лейн:

— Тебе следовало предупредить нас о своем приезде. Управляющий ЖОТ проводит встречу сегодня вечером.

— Что такое ЖОТ?

— Женская Открытая Тюрьма. Будет много народу.

— Слава богу, что народу и без меня хватит, — заявила Лейн. — Буду счастлива остаться с отцом, так что иди и развлекайся. Можно, я почищу картошку?

Мать кивнула на сетку для овощей и принялась укладывать засахаренные вишни на бисквит.

— Ты, кажется, сейчас нарасхват, — заметила она.

— Немного преувеличено.

— Неправда. Знаешь, не стоит рядиться в ложную скромность. Раз твой фильм имеет успех, заказы так и посыпятся.

— Это не мой фильм, а результат коллективных усилий.

— Вот ты снова начинаешь.

— Хотя было бы приятно увидеть успех этого фильма, — призналась Лейн.

— Как там Фергюс Ханн?

— Кто?! — Нож соскользнул, и Лейн порезалась. — О, черт!

Энн Денхэм положила половинку засахаренной вишни в рот и оглянулась.

— Ты уж совсем заработалась, дорогая. Фергюс Ханн, кинозвезда, ты забыла? Мужчина, от которого ты хотела иметь детей.

Лейн ахнула.

— Мам!

— Ты сама об этом говорила, и не только мне. Правда, это было два года назад, но, поскольку с тех пор других кандидатов на пост отца твоих детей не было, я подумала, что ты могла хотя бы упомянуть о нем.

Лейн не выдержала и улыбнулась.

— Ты не изменилась, такая же ужасная, как и была. Если хочешь знать, он очень милый.

— Ты не могла бы рассказать поподробнее? Я сделаю сообщение сегодня нашему ЖБ.

— Только не о Фергюсе Ханне. Постой, ты говорила, что сегодня заседание ЖОТ.

Бисквит был торжественно водружен в центре стола.

— ЖБ — это Женское Братство, и все в нем обожают сплетни.

Лейн вымыла, порезала картошку и вывалила ее на сковородку.

— Он был внимателен ко мне, когда я подхватила вирус, — призналась она.

— Вирус? Какой вирус? — Энн Денхэм в первый раз с момента приезда дочери внимательно пригляделась к ней.

— Вирус, который передался мне от няни его дочери.

Брови матери полезли на лоб.

— От няни дочери?

— У него есть дочь, а у нее есть... была... нянюшка. Няня заболела, а я заразилась.

— Чем это ты занималась с няней Фергюса Ханна?

— Его дочери...

— Какая разница?

— Ничем противоестественным, если ты об этом подумала. Я заняла ее комнату... Или она заняла мою комнату? Не помню точно.

— Очень странно. Ты не упоминала об этом в своей открытке.

— На открытке много не напишешь. Что дальше делать?

Но миссис Денхэм сейчас интересовало другое.

— А с чего это он был внимательным?

Лейн пожала плечами.

— А почему бы ему не быть? Я же сказала тебе, он очень милый.

— Нет, но почему он был внимателен к тебе?

Дочь громко рассмеялась.

— А что, это кажется таким невероятным?

— Ты понимаешь, что я имею в виду.

— Ну, почему, почему... Вероятно, он вообще добрый. А тут я заболела.

Мать с подозрением смотрела на нее, прищурив глаза.

— А он не заболел этим вирусом? — спросила она.

— Что ты выдумываешь? — набросилась Лейн на мать.

— Мне просто интересно, — обиделась та.

Лейн забросила назад волосы и сжала ладони.

— Хорошо! Если тебе и в самом деле так нужна скандальная хроника для твоей ЖОТ, расскажи им, что это была любовь с первого взгляда, мы тут же рухнули в постель и теперь меня выворачивает по утрам!

— Ты беременна?

Лейн похлопала ладонью по животу и встала боком.

— Разве не заметно?

— Ты морочишь мне голову!

И все-таки в глазах Энн Денхэм вспыхнула искра надежды.

Лейн покачала головой и вздохнула.

— Сдаюсь!

И вышла из кухни.

И только когда отец включил девятичасовые новости, эта тема всплыла вновь.

— Твоя мать вела себя странно, пока собиралась на выход.

Лейн не удивилась, но виду не подала.

— В каком смысле?

— Да все бормотала о тебе и каком-то Ангюсе, о няне его дочери, что-то в этом роде. Может, мне заставить ее помолчать?

Лейн ухмыльнулась.

— Что бы ты без нее делал?

— Все, что мне захочется. — Он вздохнул, довольный.

— Ты так не думаешь.

— Пожалуй, я бы скучал по старому паровому катку. Так ты собираешься рассказать своему отцу или пусть он занимается своими делами?

Последовал долгий вздох Лейн, и она села в кресло.

— Боюсь, ты не захочешь меня понять.

— Ну, я постараюсь.

— Беда в том, что я, кажется, сама себя не понимаю. Я собираюсь на Скай, чтобы разобраться в себе, па.

— На Скай?! — Лицо его радостно просияло. — Мне бы хотелось поехать с тобой.

— Поедем, — предложила она.

— Нет-нет, это нереально. Тут сад... и жена заскучает без меня. Так что можешь не беспокоиться, — заключил он.

Лейн встала.

— Как насчет чашечки чая?

— Это всегда кстати, — согласился отец, но этим не ограничился. — Ты слишком похудела, у тебя ноги стали тонкими. Ты что, потеряла аппетит?

— Конечно нет, я болела, когда находилась в Греции, и еще не совсем оправилась.

— А тот мужчина?

— Отец! — Она с упреком посмотрела на него, уперев руки в боки и склонив голову.

— Раз ты стоишь в такой позе, значит, я попал в точку. Значит, он и есть Ангус?

— Отец, его зовут Фергюс Ханн, и только ты никогда не слышал о нем.

— Сомневаюсь. Он достоин моей дочери?

— Он женат, и у него есть дочь, — доверительно сообщила она.

— О-о-о...