– Служанка?
– Да, из дворца. Она говорит, что вас хочет видеть одна знатная дама.
– М-м?
Не сказать, чтобы венецианца так уж сильно удивили эти слова. Он давно обнаружил, что женщины во всех частях света весьма схожи. Они все падки на драгоценности и новшества. Жены монгольской аристократии – не исключение. Пришелец из далеких земель казался им диковинкой, которую обидно было бы пропустить, не попробовав. А так как Марко был самым молодым из троих купцов, то и внимания ему доставалось больше всех. Правда, в последнее время интерес жен и дочерей царских сановников несколько поутих. Но вот вам – опять кого-то разобрало.
Марко отложил кинжал и постарался проснуться и сосредоточиться.
– А что за дама? – спросил он.
– Не говорит.
– Приведи служанку, – велел он.
В несколько минут одиночества венецианец попытался сообразить, кого из дам он мог заинтересовать на этот раз. Женщины монголов ему не очень нравились. Плоские маловыразительные лица, привычка разговаривать громко и грубо, а также отсутствие всякой изысканности сильно портили первое впечатление. Довольно быстро Марко убедился, что монголки не столь искусны в любви, как индианки или китаянки. А еще они были жестоки и властолюбивы, хоть и старались держаться в тени мужей и отцов.
Так ничего и не придумав, он просто сидел и ждал, прислушиваясь. Вот послышались негромкие шаги, и Лучано втолкнул в комнату невысокую женщину. Слуга остался у двери, держа в руках плошку с огарком. При свете свечи Марко разглядел плоское морщинистое лицо – не китаянка, из монголов, и похожа на самую доверенную служанку дома.
– Кто твоя госпожа? – спросил он на вполне приличном монгольском.
– Принцесса Сарнай.
– Дочь самого хана Хубилая? – Марко едва удержался, чтобы не схватиться за голову. Вот не было печали! Ладно бы дама замужняя, но дочь хана, да еще та, что он прочит замуж!
– У госпожи к вам дело, – прошептала служанка.
– Да-да, конечно, но, видишь ли… я нездоров. Это такая болезнь, которая может навредить принцессе…
– Госпожа хочет поговорить с вами.
– Поговорить? – с сомнением спросил Марко.
Кто знает, почему он решил рискнуть. Впрочем, если бы Марко не привык за время путешествия доверять своей интуиции, он не добился бы своего нынешнего высокого положения и дела его не шли бы так успешно. Хотя успех вещь относительная. Дядя Маффео и отец не перестают сокрушаться, что миссия, возложенная на них Папой Григорием, оказалась фактически невыполненной. Но Господь – свидетель, не их в том вина. Так сложились обстоятельства.
Когда братья Маффео и Никколо Поло первый раз прибыли на Восток с товарами, то допущены были предстать перед монгольским ханом Берке, чья ставка располагалась на Волге. Братья выгодно продали товары и хотели вернуться в Константинополь, где не так давно открыли торговый дом. Но опять шла война, дороги стали непроезжими и они двинулись дальше в глубь завоеванных территорий, что свидетельствовало о недюжинной смелости венецианцев.
Их привезли в Каракорум, ставку хана Хубилая, покорившего Северный Китай и готовившего вторжение в южную его часть (завоевание коей он завершит в 1279 году). Внук Чингисхана, Хубилай, разделил с другими братьями наследие своих предшественников. Монголы заняли Туркестан, Персию, Афганистан, регулярно совершали набеги на Валахию и наводили ужас на города и государства Европы. Любые сведения о столь грозном противнике были важны для европейских государей, и потому любая миссия в те времена – торговая или проводимая под эгидой церкви – неизбежно имела и разведывательное значение.
Хан принял братьев Поло весьма милостиво, расспрашивал про их страну, про веру, про то, где побывали и что видели почтенные купцы. Проникновенный рассказ братьев о красоте и богатстве церкви, про славу небесную Господа нашего заинтересовал хана. И передал он с купцами письмо к папе как к наместнику Бога на Земле, чтобы прислал папа к его двору сто мудрецов, и чтобы они объяснили христианское учение.
Братья Маффео и Никколо вернулись домой и отправились к папскому двору. Но дорога от Каракорума заняла три года, папа к тому времени умер, а избрания нового пришлось ждать почти год. И все же в конце концов новоизбранный наместник отослал с братьями нескольких монахов-доминиканцев, написал письмо к хану, а еще имел с братьями беседу приватную. Марко по молодости лет на аудиенцию к папе допущен не был, но он всегда имел талант слушать и делать выводы. В пути дядя и отец говорили меж собой о миссии, которую возложил на них папа. Миссия эта была важна и обременительна – собрать сколь можно больше сведений о татарах (так тогда называли монголов и остальных представителей родственных племен) и по возможности склонить их к союзу с христианским миром.
В этот раз путешествие длилось три с половиной года и монахи-доминиканцы не вынесли тягот и опасностей пути. Так что перед темные и весьма проницательные очи хана Хубилая опять предстали те же неугомонные венецианские купцы, которые, по сути, не привезли ему ничего нового – письмо от папы, смысл коего хану, кажется, остался неясен. Да еще рассказы о странствиях – их хан слушал с удовольствием. Особенно красноречив оказался молодой Марко. Хан не раз звал к себе юношу и беседовал с ним.
Марко спешил за расторопной служанкой, пробираясь по темным узким проходам меж домов, подскальзываясь на вылитых накануне вечером помоях и раздумывая о том, что ждет чужестранца, если стража поймает его в покоях принцессы. Мысль об этом пугала, и он не раз готов был повернуть назад.
И все же они благополучно добрались до дворца; служанка привела купца в комнату, освещенную лишь лунным светом, и закутанная в шелковую ткань принцесса сверкнула на него глазами из-под темных бровей.
– Я наслышана о твоих талантах, чужеземец, – сказала принцесса Сарнай. – Мой отец, великий хан, не стал бы отправлять глупца с важными поручениями в Индию и Кинсаи. Теперь я хочу, чтобы ты употребил силы своего разума и свою хитрость для меня. Я хочу, чтобы ты помог мне, чужеземец, – сказала она. – Я заплачу тебе щедро.
– Помочь? Но чем же я могу помочь? – растерялся Марко.
– Отец хочет выдать меня замуж за ильхана Аргуна, что правит Персией. Хан прислал послов и просил моей руки. Я стану его женой, и у меня будет власть. Дочь хана – игрушка, а жена хана может стать вторым человеком в государстве. Но отец все откладывает мой отъезд из-за того, что Персия далеко, и дорога туда лежит через неспокойные районы. Один раз мы даже тронулись было в путь… караван пришлось повернуть обратно, и я чудом осталась жива. Но я хочу уехать! Я хочу царствовать! – Сарнай повысила было голос и даже ножкой топнула, но тут же одумалась. Некоторое время она и Марко молчали, прислушиваясь. Но ничто не нарушало сонную тишину дворца, и принцесса продолжала вполголоса: – Мне известно, что ты, твой отец и дядя тоже мечтаете вернуться туда, откуда вы родом. Но хан не отпустит вас просто потому, что вы соскучились. Он не любит разбрасываться ценным имуществом, а вы ценны для него своими знаниями.
Марко смотрел на принцессу в немом восхищении. Она ведь совсем юная – лет четырнадцать-пятнадцать, не больше. Но какой разум! Сарнай по-монгольски значит Роза, и он ясно видел, сколько шипов на этом красивом и горделиво прямом стебле.
– Госпожа затмевает разумом многих государственных мужей, окружающих хана, – почтительно сказал он. – Но я все еще не понимаю, как я, ничтожный, могу быть полезен принцессе…
– Предложи отцу сопровождать меня в пути, – продолжала принцесса.
– Но с чего вы взяли, госпожа, что мы сможем защитить вас лучше, чем отряд стражников?
– Сможете, если мы будем путешествовать по морю.
Марко, еще раз восхвалив разумность принцессы, сделал все, чтобы не сказать ни да, ни нет. Предложение сие требовалось обдумать тщательно и посоветоваться с отцом и дядей. Некоторое время они шепотом препирались; Сарнай все пыталась получить с купца клятву верности, но Марко, как истинный венецианец, умел искусно играть словами и всячески избегал прямых обязательств. Он вздохнул с облегчением, когда в дверях показалась служанка и замахала руками. Сарнай тут же исчезла за дверью, а Марко через некоторое время также тайно был выпровожен из дворца.
