Говоря о личных особенностях византийских монархов, я описал лицемерие и честолюбие, тиранию и падение Андроника, который был последним царствовавшим в Константинополе представителем дома Комнинов по мужской линии. Переворот, низвергнувший его с престола, спас жизнь последнего потомка той же династии по женской линии - Исаака Ангела и очистил этому последнему путь к престолу. Преемнику второго Нерона было бы нетрудно снискать уважение и любовь своих подданных; но им нередко приходилось сожалеть об управлении Андроника. Здравый и энергичный ум тирана был способен сознавать, как тесно были связаны его собственные интересы с интересами общественными, и в то время, как он внушал страх тем, кто мог быть для него опасен, не внушавшие ему никаких подозрений подданные и отдаленные провинции благословляли своего государя за его непоколебимое правосудие. Но его преемник чванился верховной властью и заботливо оберегал ее, не будучи в состоянии пользоваться ею по недостатку мужества и дарований; его пороки были пагубны для его подданных, а его добродетели (если у него были какие-нибудь добродетели) были для них бесполезны; греки, приписывавшие все общественные бедствия его небрежности, не ставили ему в заслугу тех временных или случайных выгод, которыми они пользовались в его царствование. Исаак дремал на своем троне и пробуждался лишь по зову наслаждений; в часы досуга его развлекали комедианты и шуты, и даже этим шутам император внушал презрение; его пиршества и его постройки превосходили все, что когда-либо придумывала царская роскошь; число его евнухов и служителей доходило до двадцати тысяч, а на содержание двора и на стол он тратил ежедневно по четыре тысячи фунтов серебра, что составляло ежегодный расход в четыре миллиона фунт, стерл. Свои нужды он удовлетворял путем угнетений, а общее неудовольствие усиливалось и от злоупотреблений при сборе податей и от бесплодной траты государственных доходов. Между тем как греки с нетерпением ожидали конца своего рабства, один льстивый пророк, которого Исаак наградил саном патриарха, предсказал ему продолжительное и увенчанное победами тридцатидвухлетнее царствование, во время которого он распространит свое владычество до Ливанских гор, а свои завоевания на ту сторону Евфрата. Но его единственным шагом к осуществлению этого предсказания была постыдная отправка блестящего посольства к Саладину с требованием уступки гроба Господня и с изъявлением желания вступить в наступательный и оборонительный союз с этим врагом христианского имени. В недостойных руках Исаака и его брата остатки греческой империи рассыпались в прах. Остров Кипр, с именем которого связаны понятия об изяществе и наслаждениях, был захвачен одним принцем из рода Комнинов, носившим одинаковое имя с императором, а вследствие странного сцепления обстоятельств меч английского короля Ричарда доставил это королевство дому Лузиньяна, вознаградив этого короля за утрату Иерусалима.

Восстание болгар и валахов было оскорблением для чести монархии и угрозой для безопасности столицы. Со времени одержанной Василием Вторым победы, эти народы жили под нестеснительным владычеством византийских монархов в течение ста семидесяти с лишним лет ; но для того, чтоб ввести у этих диких племен лучшие нравы и уважение к законам, не было принято никаких действительных мер. Их стада, служившие для них единственным средством существования, были отняты у них по приказанию Исаака для увеличения пышности императорского бракосочетания, а их свирепые воины были оскорблены тем, что на военной службе им не давали одинакового с другими ранга и одинакового жалованья. Два влиятельных вождя Петр и Асен, происходившие от прежних королей, предъявили свои собственные права и вступились за национальную свободу; находившиеся в их распоряжении колдуны-проповедники объявили народу, что их великий покровитель св. Димитрий навсегда отказался от греков, и восстание распространилось от берегов Дуная до гор Македонии и Фракии. После нескольких слабых усилий Исаак Ангел и его брат признали их независимость, а императорские войска упали духом, увидев разбросанные вдоль проходов горы Гема кости своих боевых товарищей. Благодаря военным успехам и политике Иоанна или Иоанникия, новое болгарское королевство прочно утвердилось.

Этот хитрый варвар отправил к Иннокентию Третьему посольство с заявлением, что признает себя римлянином и по происхождению, и по религии, и смиренно принял от папы дозволение чеканить монету, королевский титул и латинского архиепископа или патриарха. Ватикан ликовал по случаю этого духовного завоевания Болгарии, которое сделалось главной причиной раскола, а греки охотно отказались бы от светского преобладания, если бы могли этой ценой сохранить свое верховенство над болгарской церковью.

Болгары были так озлоблены, что молились о продлении жизни Исаака Ангела, которая была самым верным залогом их свободы и благосостояния. Впрочем, их вожди одинаково презирали и семейство императора и его народ. “У всех греков, - говорил Асен своим войскам, - климатические условия, природный характер и воспитание одинаковы и приносят одни и те же плоды. Посмотрите на длинные флаги, развевающиеся на конце моего копья. Они отличаются от греческих только своим цветом, сделаны из такой же шелковой материи руками одних и тех же работников, а те, которые окрашены в пурпуровый цвет, не имеют никаких превосходств по цене или по достоинству”. В царствование Исаака появлялось немало претендентов на престол, не имевших прочного успеха, один из его генералов, отразивший нападение сицилийского флота, был вовлечен в восстание и в гибель неблагодарностью монарха, а спокойствие его роскошной жизни нарушалось тайными заговорами и народными восстаниями. Император оставался невредим или благодаря случайности, или благодаря преданности своих служителей; в конце концов он сделался жертвой честолюбия своего брата, позабывшего долг родства, верноподданства и дружбы в надежде достигнуть непрочной верховной власти. В то время, как Исаак от праздности предавался на фракийских равнинах удовольствиям охоты, Алексей Ангел был облечен в порфиру по единогласному желанию армии; столичное население и духовенство одобрили этот выбор, а новый император из тщеславия отказался от имени своих предков и заменил его более блестящим именем Комнинов. Говоря о низости характера Исаака, я уже истощил все выражения, какие может внушать презрение; к ним я могу присовокупить только то, что в течение своего восьмилетнего царствования еще более достойный презрения Алексей находил опору в мужских пороках своей супруги Евфросинии. Низвергнутый император узнал о своей участи из того, что ему пришлось спасаться от неприязни его бывших телохранителей; он бежал от них до Стагиры, в Македонии, на протяжении пятидесяти с лишним миль; но так как у него не было в виду никакого пристанища и не было никаких приверженцев, то его задержали, отправили обратно в Константинополь, лишили зрения и заперли в уединенной башне, где ему ничего не давали, кроме хлеба и воды. Его сыну Алексею, воспитанному в надежде царствовать, было в момент переворота двенадцать лет. Узурпатор пощадил жизнь ребенка и заставил его фигурировать в своей свите и в мирное и в военное время; но в то время, как армия стояла лагерем вблизи от берегов моря, один итальянский корабль доставил царственному юноше средство бежать; переодевшись простым матросом, он спасся от розысков своих врагов, переправился через Геллеспонт и нашел безопасное убежище на острове Сицилия. Поклонившись раке апостолов и испросив покровительство папы Иннокентия Третьего, Алексей принял приглашение своей сестры Ирины, находившейся в замужестве за королем римлян Филиппом Швабским. Но во время своего переезда через Италию он узнал, что цвет западного рыцарства собрался в Венеции для освобождения Святой Земли, и в нем зародилась искра надежды, что непреодолимый меч этих рыцарей может возвратить его отцу императорский престол.

Лет через десять или двенадцать после утраты Иерусалима французское дворянство было снова призвано к участию в священной войне третьим пророком, который, быть может, и не мог равняться по сумасбродству с Петром Пустынником, но как оратор и политик был много ниже святого Бернарда. Один невежественный священник из находящегося в окрестностях Парижа Нейи, по имени Фульк, отказался от исполнения своих приходских обязанностей и принял на себя более лестную роль народного проповедника и странствующего миссионера. Молва о его святости и о его чудесах распространилась по окрестностям; он строго и горячо нападал на пороки того времени, а проповеди, которые он произносил в парижских улицах, обращали на путь истины разбойников, ростовщиков, проституток и даже университетских профессоров и студентов. Немедленно после своего вступления на папский престол Иннокентий Третий объявил в Италии, Германии и Франции об обязанности предпринять новый Крестовый поход. Красноречивый первосвященник говорил о разорении Иерусалима, о торжестве язычников и о позоре христиан; он великодушно предлагал средство искупать грехи и полную индульгенцию всякому, кто прослужит в Палестине один год лично или два года через заместителя, а между его легатами и проповедниками, трубившими в священную трубу, всех звучнее и всех успешнее действовал Фульк из Нейи. Положение, в котором находились самые могущественные монархи, не дозволяло им отозваться на благочестивый призыв. Император Фридрих Второй был еще ребенком, а его владения в Германии были предметом спора между домами Брауншвейгским и Швабским, между знаменитыми партиями Гвельфов и Гибелинов. Король Франции Филипп Август уже исполнил свой опасный обет и не соглашался возобновить его; но так как похвалы соблазняли его столько же, сколько и усиление могущества, то он охотно учредил вечный фонд на нужды Святой Земли. Ричард Английский был пресыщен славой и несчастиями, которые были плодом его первой экспедиции, и позволил себе насмеяться над увещаниями Фулька, который не смущался даже в присутствии коронованных особ. “Вы советуете мне, - сказал Плантагенет, - расстаться с моими тремя дочерьми - Гордостью, Алчностью и Невоздержностью; я отказываю их по завещанию тем, кто всех более их достоин, - мою Гордость я завещаю тамплиерам, мою Алчность монахам монастыря Сито, а мою Невоздержность прелатам”. Но проповеднику внимали и повиновались крупные вассалы и второстепенные князья, а самым выдающимся из всех, кто выступил на священную арену, был граф Шампани Теобальд. Этот храбрый юноша, которому было только двадцать два года, был воодушевлен примером своего отца, участвовавшего во втором Крестовом походе, и примером своего старшего брата, окончившего свою жизнь в Палестине с титулом короля Иерусалимского; две тысячи двести рыцарей были обязаны нести по его требованию военную службу и признавали свою вассальную от него зависимость; дворянство Шампани отличалось во всех военных упражнениях, а благодаря своей женитьбе на наследнице Наварры Теобальд мог собрать отряд отважных гасконцев, навербованных по обеим сторонам Пиренеев. Его товарищем по оружию был граф Блуа и Шартра Людовик, который также был царского происхождения, так как эти оба принца были племянниками и короля Франции и короля Англии. В толпе последовавших их примеру прелатов и баронов выдавались по своему происхождению и личным достоинствам Матвей Монморенси, знаменитый бич альбигойцев Симон Монфор и храбрый маршал Шампани Готфрид Виллардуэн, написавший или продиктовавший на грубом языке своего времени и своего отечества оригинальное описание совещаний и экспедиций, в которых он принимал деятельное участие. Женатый на сестре Теобальда, граф Фландрский Балдуин в то же время поступил в городе Брюгге в число крестоносцев вместе со своим братом Генрихом и с главными рыцарями и гражданами этой богатой и промышленной провинции. Обет, произнесенный вождями в церквах, был подтвержден на турнирах; ведение военных действий обсуждалось на общих собраниях, и было решено напасть для освобождения Палестины на Египет, который пришел после смерти Саладина в совершенный упадок от голода и от междоусобиц. Но гибель стольких громадных армий доказала, как трудны и опасны сухопутные экспедиции, а если на стороне фламандцев была та выгода, что они жили на берегах океана, зато французские бароны не имели флота и были совершенно несведущи в мореплавании. Они приняли благоразумное решение выбрать шесть депутатов или представителей (в число которых попал и Виллегардуин) и предоставили этим депутатам неограниченное право руководить всеми действиями конфедерации и заключать от ее имени договоры. Только приморские итальянские государства располагали достаточными средствами для перевозки священных воинов вместе с их оружием и лошадьми, и потому шестеро депутатов отправились в Венецию с целью склонить эту могущественную республику к участию в предприятии из благочестия или из выгоды.