III. Холод, бедность и привычка к опасностям и к утомительным трудам укрепляют физические силы и мужество варваров. Во все века они угнетали более образованных и миролюбивых жителей Китая, Индии и Персии, которые никогда не старались и до сих пор не стараются восполнить недостаток этих природных сил ресурсами военного искусства. Древние воинственные государства - Греция, Македония и Рим воспитывали воинов, развивали их физические способности, подчиняли их храбрость требованиям дисциплины, умножали их военные силы правильными военными эволюциями и превращали находившееся в их распоряжении железо в могущественное и удобное оборонительное оружие. Но эти превосходства мало-помалу исчезали по мере того, как портились законы и нравы, а малодушная политика Константина и его преемников научила варварских наемников, на гибель империи, владеть оружием и подчинять свою дикую храбрость требованиям дисциплины. Военное искусство совершенно изменилось с изобретением пороха, которое дает человеку возможность подчинять своей воле две самые могущественные силы природы - воздух и огонь. К способу ведения войн были применены открытия, сделанные в математике, химии, механике и архитектуре, и борющиеся стороны стали противопоставлять одна другой самые сложные способы нападения и обороны. Историк может с негодованием заметить, что приготовления, которых требует осада, были бы достаточны для основания и поддержания цветущей колонии; тем не менее нельзя быть недовольным тем, что взятие города есть дело и дорого стоящее, и трудное, или тем, что деятельный народ находит для себя охрану в таких искусствах, которые переживают утрату воинских доблестей и восполняют их отсутствие. Пушки и укрепления составляют в настоящее время непреодолимую преграду для татарской конницы, и Европа не может опасаться нового нашествия варваров, так как, чтобы победить, им пришлось бы перестать быть варварами. Их успехи в военном искусстве непременно сопровождались бы - как это видно на примере России - соответствующими улучшениями в мирных занятиях и в делах гражданского управления, а тогда они сами сделались бы достойными занимать место наряду с теми образованными народами, которых они подчинили бы своей власти.
Если бы эти соображения показались сомнительными или ошибочными, то у нас все-таки остался бы более скромный источник утешения и надежд. Открытия, сделанные древними и новейшими мореплавателями, равно как внутренняя история или традиция самых образованных народов, представляют дикого человека с умом таким же голым, как голо его тело, и лишенным законов, искусства, идей и почти умения говорить. Из этого низкого положения, которое, вероятно, было первобытным положением всего человечества, дикарь мало-помалу возвысился до того, что подчинил своей власти животных, стал возделывать землю, переезжать через океан и измерять небесные пространства. Его успехи в развитии и применении умственных и физических способностей были и беспорядочны, и не везде одинаковы; вначале они были чрезвычайно медленны, а затем увеличивались с постоянно усиливавшейся быстротой; за веками успешных усилий следовали минуты быстрого упадка, и почти каждая из стран земного шара попеременно то озарялась светом просвещения, то погружалась во мрак. Тем не менее опыт четырех тысяч лет должен укреплять в нас надежду и уменьшать наши опасения; мы не в состоянии решить, до какой высоты может достигнуть человечество в своем стремлении к совершенствованию, но можно основательно предполагать, что если внешний вид природы не изменится, то ни один народ не возвратится в свое первобытное варварство. На общественные улучшения можно смотреть с трех точек зрения. 1. Поэт или философ озаряет свой век и свою страну своим личным гением; но эти высшие способности ума или фантазии принадлежат к явлениям редким и случайным; гениальные дарования Гомера, Цицерона и Ньютона возбуждали бы в нас менее удивления, если бы их могли создавать приказания монарха или уроки воспитателя. 2. Выгоды, доставляемые законами и хорошей системой государственного управления, торговлей и промышленностью, искусствами и науками, более существенны и более прочны, и есть немало таких личностей, которые по своему образованию и воспитанию способны трудиться на общую пользу в различных сферах своей деятельности. Но такой порядок вещей есть результат искусства и труда, и вся эта сложная машина может с течением времени испортиться или пострадать от внешнего насилия. 3. К счастью для человеческого рода, самые полезные или по меньшей мере самые необходимые искусства не требуют ни высших дарований, ни общей субординации - ни гениальных дарований одного человека, ни совокупных усилий многих людей. Каждая деревня, каждое семейство, каждое отдельное лицо обладает и способностью, и желанием поддерживать употребление огня и металлов, размножение и употребление в дело домашних животных, умение охотиться и ловить рыбу, основные приемы мореплавания, разведение зерновых хлебов или других питательных растений и безыскусственное применение механических ремесел. И личная гениальность, и общественная предприимчивость могут исчезнуть, но эти полные жизни семена переживают всякую бурю и пускают вечные корни в самой неблагоприятной почве. Туман невежества омрачил блестящие дни Августа и Траяна, а варвары ниспровергли и римские законы, и римские дворцы. Но коса - это изобретение или эмблематическое изображение Сатурна - не переставала ежегодно косить жатву в Италии, а на берегах Кампании уже никогда не возобновлялись пиры, на которых лестригоны питались человеческим мясом.
После того как были впервые изобретены механические искусства, эти неоценимые дары были распространены между дикарями Старого и Нового Света при помощи войн, торговли и религиозного усердия; затем они постоянно все более и более распространялись, и не могут быть никогда утрачены. Поэтому мы можем прийти к тому приятному заключению, что с каждым веком увеличивались и до сих пор увеличиваются материальные богатства, благосостояние, знания и, может быть, добродетели человеческого рода.
ГЛАВА XXXIX
Восточные императоры Зенон и Анастасий. — Происхождение, воспитание и первые подвиги остгота Теодориха. — Он нападает на Италию и завоевывает ее. — Готское королевство в Италии. — Положение Запада. — Военное и гражданское управление. — Сенатор Боэций. — Последние дела и смерть Теодориха. 455-526 г.н.э.
Пятидесятилетний промежуток времени между падением римского владычества на Западе и достопамятным царствованием Юстиниана лишь слегка отмечен негромкими именами и неполными летописями Зенона, Анастасия и Юстина, вступавших один за другим на константинопольский престол. В тот же период времени Италия ожила и расцвела под управлением готского короля, который был бы достоин того, чтобы ему поставили статую наряду с лучшими и самыми благородными из древних римлян.
Остгот Теодорих, происходивший в четырнадцатом колене от царственного рода Амалиев, родился неподалеку от Вены, через два года после смерти Аттилы. Победа, одержанная незадолго перед тем остготами, восстановила их независимость, и три брата Валамир, Феодемир и Видимир, сообща управлявшие этим воинственным народом, жили отдельно друг от друга в плодородной, хотя и опустошенной, Паннонийской провинции. Гунны все еще искали случая наказать этих возмутившихся подданных, но их опрометчивое нападение было отражено военными силами одного Валамира, а известие об этой победе было получено в отдаленном лагере Феодемира в ту счастливую для него минуту, когда его любимая наложница разрешилась от бремени сыном, который должен был наследовать своему отцу. Когда Теодориху было восемь лет, его отец неохотно расстался с ним ради общей пользы, отдав его в качестве заложника за соблюдение мирного договора, который был куплен восточным императором Львом ценой ежегодной субсидии в триста фунтов золота. Царственный заложник был воспитан в Константинополе с нежной заботливостью. Его тело было приучено ко всем военным упражнениям, а его ум развился от привычки проводить время в обществе образованных людей; он посещал школы самых искусных преподавателей, но гнушался или пренебрегал греческими искусствами и до такой степени всегда оставался несведущим в начальных основах знания, что подпись безграмотного короля Италии обозначалась лишь грубыми условными знаками. Когда он достиг восемнадцатилетнего возраста, император возвратил его остготам в надежде, что этим актом великодушия и доверия приобретет их расположение. Валамир пал в сражении; младший из трех братьев, Видимир, направился во главе варварской армии в Италию и в Галлию, и весь народ признал своим королем Теодорихова отца. Его свирепые подданные восхищались физической силой и осанкой своего юного принца, который скоро доказал им, что он не утратил мужества своих предков. Он тайно вышел из лагеря во главе шести тысяч волонтеров и отправился искать приключений; спустившись по Дунаю до Сингидуна или Белграда, он скоро возвратился к отцу с добычей, собранной во владениях одного сарматского короля, которого он победил и убил. Впрочем, триумфы этого рода доставляли лишь славу, а непобедимые остготы были доведены до крайне стесненного положения тем, что нуждались и в одежде, и в пище. Они единодушно решились покинуть свои лагерные стоянки в Паннонии и смело проникнуть в теплые и богатые страны, окружавшие Византию, которая уже содержала в чести и в достатке несколько отрядов союзных готов. Когда неприязненные действия остготов убедили императора, что эти варвары могут быть опасными или по меньшей мере беспокойными врагами, он купил дорогой ценой их преданность; они приняли в подарок земли и деньги, и им была поручена защита Нижнего Дуная под начальством Теодориха, вступившего после смерти отца на наследственный престол Амалиев.
