Это значит: если ей скажут дурное слово, мне скажут десять. Я наблюдала за ее спектаклем и думала: "Боже, не может быть! Это все происходит не на самом деле - мне просто снится кошмар".

Я меняла пеленки на пеленальном столике, где и произошла эта невероятная сцена. Откуда ни возьмись, появился Муса и, увидев мать в таком состоянии, тоже начал психовать, он разорвал нас себе рубашку, ударил себя в грудь и расцарапал ее до крови - вот где настоящая истерика.

- Я никогда не прощу тебя! Ты делаешь больно моей матери! Ты хочешь ее смерти!

Я распахнула глаза и с любопытством посмотрела на этих двоих - пожилую мегеру и взрослого мужика. Свекровь вскочила и прижала меня к стене.

- Ты забрала у меня сына! Клянусь Кораном, недолго тебе оставаться его женой. Ты его не заслуживаешь!

В свою очередь и я потеряла самообладание. Похоже, эта истерия была заразна.

- Я забрала вашего сына? Кто кого забрал? Кто пришел просить моего согласия на брак? А кто не хотел выходить замуж? Кто вообще не хотел иметь с ним ничего общего? Да подавитесь вы вашим сыном! Ненавижу вас обоих! Никогда не любила этого человека! У нас нет ничего общего, думаете, ваше дитятко такое замечательное, такое незаменимое? Есть на свете люди и получше, и я достойна именно таких мужчин! А вот он меня как раз не достоин!

Еще я могла добавить, что он использовать меня для переезда во Францию, но уже не думала об этом. Я была накалена до предела. Не так-то просто, оказалось, стерпеть слова о том, что я не заслуживаю этого тупицы. Я накинулась на Мусу.

- А ты, кретин безмозглый, все у меня отнял! Абсолютно все!

Они сводили меня с ума. Перед глазами все плыло. В одной футболке и носках я выскочила из квартиры, сбежала вниз по лестнице и оказалась на улице. Шел снег, и я думала о том, где бы укрыться. Будь там балкон, я, бы запрыгнула бы на него. Сломя голову, я пробежала весь район и укрылась в телефонной будке, откуда позвонила матери.

- Знаешь, мама, пропади все пропадом! Пускай все они катятся в ад! Вы потеряли дочь; потеряли навсегда! Прощай! Только позаботься о Риаде, больше ни о чем я не прошу.

Даже сын не существовал для меня в тот момент. Я бежала к центральному шоссе, говоря себе: "Давай, просто покончи с собой раз и навсегда". Я ждала, что сейчас покажется грузовик и собьет меня.

Удивительно, но в момент крайнего отчаяния на моем пути всегда оказывается кто-нибудь. На дороге появилась машина, за рулем которой сидела Джульетта - знакомое нашей семьи, высокая, добродушная "мамочка", с черной как смоль кожей. Эта женщина была великодушной и волевой. Она узнала меня, дрожащей на обочине, увидела, что все мое лицо в крови (я билась о стекло телефонной будки).

- Лейла? Что ты тут делаешь? Что с тобой?

Меня душили слезы, я не могла говорить - слова застревали в горле. Она попыталась усадить меня в машину, но я молча упиралась. Я не желала ни говорить, ни садиться. Мне хотелось только броситься под колеса грузовика, который размажет меня и мою дерьмовую жизнь.

Она видела, что мне грозит опасность.

- Ты все равно сядешь в машину! Если для этого мне нужно будет ударить тебя, я ударю! Садись!

Я оттолкнула ее, но она схватила меня за шиворот и приподняла, как перышко. Я была такой тощей, а она такой сильной, что ей это не составило особого труда. Джульетта пристегнула меня на заднем сиденье.

- Не двигайся! Я отвезу тебя к себе.

Она уложила меня в своей спальне. Я смогла лишь выдавить из себя несколько слов:

- Никому... не говори... одна... одна...

Я была растеряна и хотела остаться совсем одна, мой мозг отказывался работать.

- Ладно, оставлю тебя пока, но дверь запру на ключ. Я буду в соседней комнате и никуда не уйду. Плачь, кричи, но даже если тебе придется провести тут весь день, ты никуда не уйдешь, пока не начнешь говорить четко и мыслить ясно.

Она ушла, а я забралась в кресло и стала плакать, уставившись в пространство. Слезы мешали мне нормально дышать, они не иссякали.

Между тем мать успела всех оповестить и отправила братьев разыскивать меня. Они кружили между домами. Один из них позвонил в дверь Джульетты.

- Нет, я ее не видела. А что? Что-то случилось?

- Моя сестра пропала... если увидишь ее, сообщи нам.

Джульетта сомневалась, говорить ли ему, поскольку не знала, кто довел меня до такого состояния. Она думала, я сбежала. Джульетта не поняла, что я пыталась броситься под машину.

Весь день я провела в ее квартире. Ко мне постепенно вернулась способность мыслить. Я не могла принять такую жизнь, но другие девушки, выданные замуж, как и я, мирились с этим, они не использовали свою возможность жить свободно в свободной стране. Я казалось себе жалкой в своих безумных порывах от приступов отчаяния к побегам, от тетании - к суицидальным депрессиям. Я не переставала бороться, но никогда и не побеждала. Те, кто привык разглагольствовать об интеграции, никогда не помогут вам - у них недостаточно информации. Нас, девочек, будут бить, а мы ни за что не признаемся в этом. Мы не пожалуемся, что нас против воли выдали замуж за какого-то иммигранта из Северной Африки. Нас сковала система. Наши дочери будут страдать так же. В чем же загадка? Обычаи мусульман во Франции не развивались с самого моего рождения - мы только пятились назад: учась в школе, я не встречала девочек в платках, а сейчас вижу их на каждом шагу.

Что нужно предпринять, чтобы люди восприняли новое и стали развиваться дальше? Стоит ли позволять им обществе с более свободными нравами держать дочерей взаперти? Конечно, нет. Единственным местом, где девушки могут вздохнуть свободно, является школа или колледж. Знание - вот что позволяет раздвигать рамки древних традиций и развиваться.

Когда я вижу девушек, которые по своему желанию ходят в школу в платках, меня одолевают сомнения. Одни, таким образом, пытаются найти свою индивидуальность, но большинство поступают так только затем, чтобы братья оставили их в покое. Если сестра носит платок, можно быть спокойным за нее. Одна девушка говорила мне по секрету: "С тех пор, как я стала носить платок, мои родственники отстали от меня. Теперь я могу ходить куда хочу и делать что хочу. Я встречаюсь с парнями, курю без проблем, потому что никто не заподозрит, - ведь я ношу платок!"

Более того, если во Франции примут закон, позволяющий ходить в школу в платках, то родители будут заставлять своих дочерей носить хиджаб. Некоторых девушек и теперь заставляют носить платок, потому что так легче выдать замуж - всегда найдутся мужчины, которые это оценят.

Зажатая между мужем и свекровью, я ползла вперед как муравей. Я будто снова оказалась в подростковом возрасте. Как только удавалось добиться чего-нибудь от родителей или Мусы, муравей делал шажок вперед. Но сейчас муравьишку чуть было не раздавили башмачком. Я бросила сына, оставила своего малыша с двумя истеричными людьми! И зачем? Чтобы прикончить себя и навсегда оставить его одного? Я заслуживала наказания.

Когда мой младший брат снова позвонил, Джульетта позволила ему войти. Он плакал в прихожей. Мать забрала Риада, корзинку с которым моя свекровь уронила на пол. Едва приоткрыв дверь, она закатила скандал.

- Ах, вы пришли защищать свою дочь? Вы хоть знаете, что она вытворяла?

Свекровь пожаловалась на то, что я отказалась мыть ей зад и как я бессовестным образом показала ей живот. Моей матери проблема показалась надуманной.

- Оставьте их. Моя дочь сделала все возможное, чтобы наладить отношения с Мусой, но тут объявились вы и разрушили их жизнь. Моя дочь здесь не в гостях - это ее дом. Но если она захочет переехать к нам, то заберет сына с собой.

А вот Муса действительно получит по шее.