Он осторожно провел языком по ее шее, задержался на восхитительной родинке над правой ключицей. А затем его неудержимо потянуло к ее губам, которые послушно приоткрылись ему навстречу. Поцелуй длился так долго, что это казалось почти невероятным. И если он все же закончился, то лишь потому, что Марку показалось несправедливым уделять столько внимания одним губам. Ему хотелось целовать Пилар всюду одновременно.

Правда, его руки давно уже наверстывали упущенное губами и языком. Пилар сладко застонала, когда правая рука Марка проникла ей под ягодицу, а левая очутилась на внутренней стороне бедра.

— О si, si, — прошептала она.

От этих едва различимых слов у Марка кружилась голова, а тело окончательно превратилось в живое пламя. Его язык давно уже действовал по собственной воле, словно устав прислушиваться к лихорадочным, невразумительным сигналам мозга.

Гладкая кожа Пилар напоминала на ощупь даже не бархат, а какую-то еще неизвестную человеку волшебную ткань. Марк не мог, да и не хотел думать об этом, он просто плыл по ее телу, как неутомимый путешественник. И был совершенно ошеломлен той свободой, с какой совершал это плавание. Пилар позволяла ему все и чутко реагировала даже на самое нежное прикосновение. Она уже не могла оставаться безучастной и с каждой секундой все пламеннее отвечала Марку, даря ему несказанное блаженство и отвагу для дальнейших странствий.

Конечно же у Марка был кое-какой опыт общения с женщинами. С некоторыми, как он считал, ему было очень даже хорошо. Но ничто не могло и сравниться с тем, что Марк испытывал сейчас. С другими женщинами он всегда торопился приступить к главному, был нетерпелив и настойчив. Ему казалось, что все эти поцелуи нужны только женщинам. Как же он ошибался! Он и не подозревал, какое блаженство скрыто в неторопливых, изысканных ласках. А ведь он хотел Пилар сильнее, чем всех тех женщин вместе взятых! Просто сейчас ему было обидно упустить хоть одно мгновение.

Но все-таки до чего же приятный аромат исходит от Пилар! Здесь, кажется, гель для душа, и легкие духи… И вдруг в голову ему пришла странная идея.

Чуть отстранившись от возлюбленной, он лукаво поглядел на нее.

— Ты, кажется, говорила, что у тебя есть торт?

Пилар, не отпуская его от себя, чуть слышно произнесла:

— Ну да. А ты что, собираешься сейчас есть? — В голосе ее слышалось разочарование, и причина его была ясна.

Марк улыбнулся.

— Конечно. Только об этом и думаю.

— Вот как?

Пилар поджала губы и сразу стала похожа на маленькую обиженную девочку. В этом она, пожалуй, не отличалась от всех других женщин! Но уж ее-то Марк ни в коем случае не собирался разочаровывать. Совсем наоборот.

— Думаю, вишневый крем покажется мне в тысячу раз вкуснее, если я слижу его с твоего тела, — хитро сказал он.

Пилар изумленно уставилась на него.

— Что? Зачем?

Марк даже растерялся от такой ее реакции. По его мнению, в этой затее не было ничего слишком уж необычного. Хотя он ни разу еще этого не пробовал, но, по крайней мере, подумывал. Он собрался было что-то сказать, но Пилар перебила его:

— Знаешь, ведь сладострастие и чревоугодие причислены к семи смертным грехам, а ты еще собираешься совместить их. Не боишься? — Но тут же воскликнула, противореча себе: — А впрочем, это должно быть восхитительно! — И, опередив Марка, она вскочила и пошла за тортом.

Он проводил ее восхищенным взглядом. Обнаженная, она казалась еще грациознее, чем в одежде. Да и фигурой такой немногие могли бы похвастаться. Особенно Марку нравились ее небольшие крепкие ягодицы. Да, подумал он, если существуют семь грехов, то почему бы не быть и семи соблазнам. Для него же уж точно все они были сосредоточены в этой необыкновенной женщине — чувственной и раскованной.

Ровно через полминуты Пилар вернулась с тарелкой, на которой красовался все тот же кусок. На ее лице было написано совершенно детское радостное удивление, в глазах плясали чертики. Но теперь они не были знаком желания, и вся она из роскошной чувственной женщины вдруг превратилась в задорную девчонку.

— А ведь ты совсем еще крошка, — вырвалось у Марка.

Пилар чуть приподняла брови.

— Ты считаешь?

И, не дав ему ответить, обхватила за шею и начала покрывать страстными поцелуями его лицо.

— Ну, теперь даже не знаю, — со смехом ответил Марк.

Он никак не мог предугадать, что придет в голову Пилар в следующую секунду. Но был готов откликнуться на любое ее действие и точно знал, что и она поступит так же. Это-то и давало ощущение пьянящей свободы, которого он прежде не испытывал ни с одной женщиной.

Марк потянулся было к тарелке, но Пилар и тут опередила его.

— Нет уж, я первая!

Указательным пальцем она захватила немного вишневого крема и несмело размазала его по груди Марка.

Густой крем приятно холодил кожу. Однако следующее ощущение тут же затмило предыдущее: наклонившись, Пилар провела языком по темно-розовой дорожке, заставив Марка легонько застонать.

— Ну как? — одними губами спросила она, вновь запуская палец в слой крема на торте.

— Супер! — только и смог ответить Марк и, выбрав момент, ласково потрепал густые волосы Пилар.

Тем временем она уже вовсю размазывала сладкую розовую массу по его груди, животу и не только… Марк прерывисто вздохнул в ожидании наслаждения. И оно не заставило себя ждать. Оставив наконец в покое истерзанный кусок торта, Пилар принялась самозабвенно слизывать крем с тела Марка.

Кончиком языка она едва ощутимо дотрагивалась до его сосков, а затем усиливала нажим, доводя Марка до исступления. Вот уже на груди крема почти не осталось, и язык Пилар неторопливо заскользил вниз. При этом руки ее давно ласкали крепкие, мускулистые бедра Марка, заставляя его то и дело вздрагивать в предвкушении. А потом… Марк зажмурился, из груди его вырвался хриплый стон. Пилар в очередной раз незаметно превратилась в чувственную женщину, и скоро он почувствовал, что ему все труднее сдерживаться.

Тогда Марк осторожно высвободился и на молчаливый вопрос возлюбленной прошептал:

— Иди ко мне, обними меня крепче…

Пилар не нужно было просить дважды. В ту же секунду она прильнула к нему, и он, как пушинку, перевернул ее на спину. Отыскав ее губы, Марк в то же время чуть подался вперед — и вот их разгоряченные, пульсирующие тела стали неотделимы друг от друга.

Они двигались очень слаженно, и каждый чутко улавливал малейшие изменения ритма другого. Постепенно хрипы Марка становились все яростнее, а стоны Пилар все протяжнее. Марку с каждым разом хотелось проникнуть все глубже, и Пилар с готовностью позволяла ему это. Ее ноги все плотнее смыкались у него на спине. Ощутив ее нажим, Марк открыл глаза и увидел, что Пилар изо всех сил закусывает губу, чтобы не закричать.

— Кричи, Пилар, кричи, если хочешь, — задыхаясь, выговорил он.

А спустя несколько секунд сладчайшая судорога сотрясла их тела, и уже не было смысла сдерживаться. Ногти Пилар оставили глубокие бороздки на спине Марка, но тот не почувствовал боли. Он все целовал и целовал ее влажную шею, упивался этим чудесным, неуловимым и неподражаемым ароматом любимой и любящей женщины.

— О, Марк, — выдохнула Пилар несколько мгновений спустя. — Это сон? Ну, скажи, скажи, что это все правда!

От волнения она неправильно произнесла слово, и у Марка почему-то сжалось сердце.

— Счастье мое, — ответил он, целуя Пилар. — Это наяву. Наяву и навсегда.

Они ненадолго замолчали.

— А кстати, теперь твоя очередь мазать меня вишневым кремом, — напомнила ему Пилар, откровенно облизываясь. — И не вздумай увиливать!

— Что ты!

И они продолжили любовную игру, даже не отдохнув. Ведь ночь так коротка, а им еще многое нужно успеть!

Они не знали усталости, вновь и вновь доставляя друг другу немыслимые наслаждения. Когда стрелки часов показали семь утра, Пилар мягко, но решительно оттолкнула возлюбленного, набросила халатик и встала с постели.