ГЛАВА 18

На следующий день Мэтт не позвонил. И через день не позвонил, хотя я весь вечер просидела дома. А когда он не позвонил и в воскресенье, я запаниковала по-настоящему. Уже почти три дня; три дня с тех пор, как мы занимались любовью; три дня, как я решила, что вот он, ответ на мои молитвы (или по крайней мере на вопрос нашего эксперимента); три дня, как он пообещал позвонить. Мне было доподлинно известно, что нет никакого объективного объяснения его молчанию — например, по дороге на работу попал под поезд или с ним случился приступ амнезии. Эмми каждый день общалась с Мэттом по работе. А он обо мне даже словом не обмолвился. И ни под какой поезд, по ее словам, не попадал, вполне себе жив и здоров.

К вечеру субботы до меня дошло, что у Мэтта мой телефон и адрес есть, а я его координатами не располагаю. Ненавижу, когда от меня почти ничего не зависит. Я уже готова была возненавидеть и его за молчание. Нет, вру, конечно, его невозможно ненавидеть. Просто, гадая, почему он не дает о себе знать, я понимала, что скоро сойду с ума.

Эмми предложила руку помощи — поговорить с ним и выяснить, почему он не объявляется. Подумав, я отказалась. Еще не хватало, чтобы Мэтт Джеймс решил, что я за ним бегаю.

В воскресенье, после двух одиноких ночей, двух пачек «Мальборо лайт», бутылки «Бакарди лимон» и кексиков с арахисовым маслом (две упаковки и как минимум два фунта лишнего веса), я решила наконец вылезти из дома, оставив телефон без присмотра. Отправилась на пробежку в Центральный парк и наматывала круги, обливаясь потом на жарком июньском солнышке. Ощущения — врагу не пожелаешь. Ром с кексиками натощак — не лучшая еда перед занятиями спортом. Но мне нужно было привести мысли в порядок.

Через полтора часа мысли в порядок так и не пришли, а вот желудок начал подавать тревожные сигналы. Пыхтя и отдуваясь, я вернулась домой, пытаясь не обращать внимания на бунтующие в желудке кексики с ромом. Никаких больше пробежек в парке после накачивания алкоголем, сигаретами и сластями. Дурацкая затея. Хуже не придумаешь.

Ладно, сейчас примем горячий душ, смоем все горести и усядемся разбираться с документами, надеясь, как обычно, что Мэтт позвонит. Обязательно позвонит. Не может не позвонить. И объяснит, почему до сих пор не объявился. А я тем временем уйду с головой в работу и попробую отвлечься. Никогда еще вид стола, заваленного документами и патентными заявками в почтовых пакетах, не приводил меня в такой восторг.

Выйдя из лифта, я увидела у двери какого-то мужчину, и мое сердце замерло. На мгновение показалось, что это Мэтт — ура, наконец-то. Но тут он обернулся, приветливо улыбаясь, и я чуть не вскрикнула с досады.

— Добрый день, — сказал сантехник Шон. — Я уж думал, вы домой вообще не явитесь и я пущу корни прямо на этом коврике, пока вы веселитесь на свидании.

— Какое там свидание, — устало выдохнула я, глядя на стопку полотенец, из-за которой он, конечно, и пришел.

Шон перехватил мой взгляд.

— Кажется, вы тогда перепутали полотенца. Мне уже сдается, вы нарочно пытаетесь меня сюда заманить, мисс Харпер Робертс.

Я невольно рассмеялась, поворачивая ключ в замке.

— Тогда я постаралась бы выглядеть поприличнее, — ответила я, жестом приглашая его зайти. Он нагнулся за полотенцами, и рыжие волосы упали ему на лицо. — Заходите!

— Иду. — Шон последовал за мной и положил полотенца на стеклянный журнальный столик, на котором, как ни прискорбно, вместо журналов громоздились кипы юридических документов. — Да, гляжу, выходные у вас выдались убойные.

Он обвел рукой горы почтовых пакетов и исписанных блокнотов.

— Хоть не бездельничаю больше, — возразила я.

Впрочем, откуда ему знать, что я две недели моталась по городу в образе глупой блондинки, вешающейся на всех без разбора. Откуда ему знать, что гора документов накопилась только потому, что я на две недели забросила все ради свиданий с незнакомцами.

Я в отчаянии окинула взглядом погребенный под ворохом бумаг стол. Столько времени даром пропало с этим экспериментом! На работе завал, а что взамен? Узнала, что 95 процентов мужчин в барах и на сайте знакомств предпочитают дурочку умнице? Можно было и не экспериментировать, и так понятно, просто теперь горькая правда стала очевиднее. Эксперимент лишь укрепил мои подозрения, зародившиеся после того, как от меня три года назад ушел Питер. Правда в том, что, добившись успеха в компании, я автоматически лишалась шансов на сколько-нибудь долговременные отношения. Исключением мог стать разве что Мэтт, который, похоже, действительно ценил меня такой, какая я есть. Выходит, сейчас все еще хуже, чем две недели назад, до эксперимента. Приходится разгребать завал на работе, а в мыслях разброд и шатание — осталась одна-единственная: «Почему же Мэтт до сих пор не позвонил?»

Тут мой взгляд упал на автоответчик, и я чуть не вскрикнула, увидев, что на нем мигает лампочка. Я кинулась к нему через всю комнату, чуть не сбив с ног Шона, и нажала на кнопку воспроизведения.

— Харпер? Привет, это я, Мэтт, — раздался знакомый бархатистый баритон, чуть смазанный шуршанием пленки автоответчика. Я расплылась в улыбке и не пустилась в дикий пляс по комнате только потому, что у меня гостях был едва знакомый человек. — Просто хочу сказать «привет» и извиниться, что не появлялся. Дикий замот на студии, да и помимо работы тоже как-то сразу все навалилось. Перезвоню позже, а сейчас только еще раз поблагодарю за восхитительную ночь. Все время думаю о тебе. Ладно, услышимся.

Автоответчик отключился, а я так и осталась стоять с блаженной улыбкой. Хотела прокрутить запись сначала (а потом еще разик, и еще раз), но не стала — все-таки рядом посторонний, чего доброго примет меня за маньячку.

— Ваш молодой человек? — поинтересовался Шон, наверное удивляясь, почему это нормальная с виду женщина застыла посреди комнаты, до ушей растянув рот в улыбке.

— Нет-нет, — поспешно ответила я. Потом, задумчиво склонив голову набок, попробовала слова на вкус. «Мой молодой человек. Это Мэтт, мой молодой человек». Мне нравится. — То есть, пожалуй, да. Я с ним встречаюсь.

— Повезло парню, — сказал Шон.

Я резко обернулась. Он что, воображает, что я парня завести не могу?

— Мэтт — замечательный человек, — обиженно возразила я. — Нам хорошо вместе. И я нравлюсь ему такой, какая я есть.

— Что ж, рад слышать, — не переставая улыбаться, ответил Шон. — Я не хотел вас обидеть. Правда. Ему повезло. Вы тоже очень милая.

— Да? — только и сказала я. И замолчала, не зная, верить ему или нет. Ладно, поверю. — Спасибо.

Я отправилась в ванную за полотенцами, а вернувшись, обнаружила, что Шон, как у себя дома, развалился на моей плюшевой кушетке. Хотела уже рассердиться, но не стала — в конце концов, кто перепутал полотенца? А он не поленился за ними прийти. Но мне было не до светских бесед с сантехниками. Больше всего на свете я мечтала залезть в душ, вытереться наконец своим собственным полотенцем, переодеться и сделать вид, что с превеликим удовольствием разбираю накопившиеся патентные заявки, тогда как на самом деле буду дожидаться, пока перезвонит Мэтт. Странно только, что он не оставил свой номер на автоответчике — наверное, не подумал. Ничего, скоро перезвонит.

Мне стало неловко, что Шону пришлось столько мотаться туда-сюда. Нужно было срочно как-то загладить свою оплошность, как-то его отблагодарить.

— Может быть, выпьете что-нибудь? — спросила я, плюхая стопку полотенец прямо на заваленный документами журнальный столик.

— А у вас водится разливной «Мерфи»? — кивнул Шон в сторону кухни, где моей особой гордостью были «кухонный островок» и купленная в прошлом году плита со стеклокерамической поверхностью.

Рассмеявшись, я покачала головой.

— Нет, разве что бутылка-другая «Ньюкасла».

Я знала, что пить он не будет. Сам ведь в прошлый раз назвал мое любимое пиво отстоем.