— Значит, вы ни черта не смыслите в пиве.

Я закатила глаза.

— Конечно, сейчас вы начнете петь хвалу «Гиннесу»!

Он с озорной улыбкой помотал головой.

— Не-а, «Гиннес» тоже отстой. Лучше всего «Мерфи». Если вы не пробовали «Мерфи», считайте, пива не пили.

— Никогда не слышала, — протянула я.

— Тогда я прав, вы не знаете, что такое пиво, — тут же отозвался молодой человек. — Лучше «Мерфи» не бывает. В жизни на другое не променяю. Ну что, вы меня впустите? Или мне так и стоять на пороге с горой полотенец?

— Ой! — Я отступила на шаг, чувствуя, что щеки опять заливает непрошеный румянец. — Извините, пожалуйста. Спасибо за полотенца.

— Не за что, — улыбнулся он. Я закрыла дверь, и мы двинулись в спальню. — Правда, мой приятель вряд ли обрадуется, когда узнает, что ими вытирали пол, но если их постирать и высушить, он нипочем не догадается.

Я согласно кивнула, и Шон передал мне половину стопки. Мы молча приступили к работе — я собирала воду в спальне, он — в ванной. Мне было неловко от того, что приходится просить его о помощи, и я лихорадочно подыскивала тему для беседы.

— А как вы очутились в Штатах? — наконец спросила я.

Мастер посмотрел на меня с улыбкой, высокие скулы обозначились четче, а в уголках глаз лучиками разбежались морщинки.

— Хотите узнать, каким ветром меня сюда занесло? Что ж, слушайте. — Раскладывая полотенца, он повернулся ко мне спиной. — Я сам из Корка, это на юго-западе Ирландии, второй по величине город в нашей замечательной стране, а если считать Белфаст (по мне, так надо), то третий. После школы я остался в городе, не мог бросить мать одну. У нее, кроме меня, никого не было.

Рассказывая, он ни на секунду не отрывался от работы. Я стала вытирать медленнее, внимательно слушая.

— На жизнь мы не жаловались. Сидели с приятелями по ночам в пабе, общались... Но для полного счастья мне всегда чего-то не хватало. Я редко куда ездил, лишних денег у нас с матерью не было.

— Вот как, — сказала я, не придумав ничего получше.

Шон, пожав плечами, продолжил, по-прежнему стоя ко мне спиной:

— А в прошлом году мамуля серьезно заболела. — Его плечи вдруг поникли. — Рак, понимаете. Дом пришлось продать, чтобы платить сиделкам. Весной ее не стало, и я понял, что жить там не смогу. Слишком много воспоминаний, а семьи нет, нет ничего, что связывало бы меня с Ирландией. Решил посмотреть мир. Два месяца назад купил билет в Штаты, в один конец. Вот так и вышло.

— Соболезную. Мне очень жаль, что вашей мамы не стало, — выпрямившись, проговорила я.

— Ничего не поделаешь. Такова жизнь. Хотя мне ее очень не хватает, главное, что ее боль ушла. Пока я жив, она в моем сердце. Знаете, в Корке я все равно не нашел бы себя. Я это понял только недавно. Но как бы я оттуда уехал, бросив маму? А она всегда желала мне счастья, вот я его и ищу.

— Работая сантехником? — не удержалась я и тут же хлопнула рукой по губам.

Опять сморозила глупость. Однако Шон только добродушно рассмеялся:

— Как сказать. Пока приходится.

Я пристыженно кивнула. Продолжать расспросы я боялась — как бы еще чего не ляпнуть. Что со мной сегодня такое? Где меня воспитывали? Хватит, а то неизвестно, каких дров я еще наломаю.

— Еще раз соболезную по поводу вашей мамы, — тихо сказала я.

— Спасибо. — Шон вновь занялся полотенцами и ванной, которая теперь выглядела почти сухой. — Расскажите тогда о себе. Вы живете одна в этой квартирище?

Я ответила не сразу. Здравый смысл предостерегал: одинокой женщине не стоит выкладывать случайному знакомому, что она живет одна. Но Шону почему-то врать не хотелось.

— Да. Вот здесь я живу.

— Ух ты, здорово! Рад за вас. А где это столько платят, что хватает на роскошные хоромы?

Я вздохнула. Ну вот, начинается. Если уж биржевые маклеры и доктора бегут от меня так, что пятки сверкают, сантехник, услышав про юридическую фирму, установит в спринте олимпийский рекорд. Хотя мы же не на свидании — какое свидание ранним утром рядом со сломанным унитазом? Да и с чего бы мне встречаться с мастером по вызову, который чинит бачки? Даже если человек он замечательный?

— Я юрист, — наконец призналась я, отмахнувшись от дурацких мыслей и внутренне напрягшись в ожидании реакции Шона.

— Здорово! — воскликнул тот. Я в изумлении уставилась на него. — Молодцом! Законы, право — это, наверное, очень интересно.

Невероятно, Шон совсем не испугался. И, кажется, не заметил моей отвисшей челюсти и настороженного взгляда.

— Ну вот, с ванной управились. — Положив полотенца в корзину, молодой человек вышел в спальню. — Все сухо. А как у вас дела со спальней?

— Н-ничего, — выдавила я.

Шон помог насухо вытереть паркет, потом лег на пол и внимательно осмотрел деревянную поверхность.

— Все в порядке, — объявил он, поднимаясь на ноги. — Похоже, покоробиться не успело. Пусть денек-другой посохнет, а там покроете воском, и будет как новенький.

— Спасибо.

— Не за что. Хотя пол надо будет хорошенько вымыть. Водичка-то как-никак из туалета, помните? Кто ее знает, что в ней плавало.

Я, рассмеявшись, кивнула.

— Обязательно сегодня вымою.

— Ладно, мне пора. Теперь вы точно сами закончите.

Я взглянула на ванную.

— Тогда я постираю ваши полотенца и высушу.

Надо было как-то отблагодарить его.

Шон начал отказываться:

— Да нет, не стоит. Я сам постираю, дома.

— Давайте уж я. Это меньшее, что я могу сделать. И потом, свои я все равно буду стирать. Оставьте, завтра возьмете чистыми. Могу даже занести их вам домой.

Шон рассмеялся.

— Теперь и вы ходите по квартирам? Ладно, раз вы настаиваете, спасибо. Но заберу я их сам, если вы не против. Часиков в шесть пойдет? Зачем вам ходить туда-сюда?

Я согласно кивнула, думая, что он действительно вряд ли захочет приглашать случайного человека в квартиру приятеля.

— Еще раз спасибо.

Шон нырнул в ванную, вымыл руки с мылом. Потом потянулся было за полотенцем, но, вспомнив, что полотенца кончились, просто вытер руки о джинсы.

— Ничего страшного. Приятно было познакомиться, мисс Харпер Робертс. Если еще что случится, звоните, мы всегда к вашим услугам.

— Обязательно, — пообещала я, втайне надеясь, что впредь буду умнее и разберусь с домашними приборами сама.

Глупо по каждому пустяку вызывать мастера за несколько сотен. Хотя, в общем и целом, сегодняшнее утро оказалось не самым ужасным.

— Еще раз спасибо.

— Не за что, — ответил Шон.

Мы дошли до входной двери, и он взял ящик с инструментами.

— Еще увидимся. Слан.

— Что? — не поняла я.

— Слан. По-ирландски «до свидания и удачи». Стало быть, я желаю вам удачи.

— Вот оно как... Тогда вам тоже слан.

Шон, улыбаясь, помахал мне на прощание рукой, и я закрыла дверь. Если б я только знала, как мне будет не хватать этой самой удачи все оставшиеся до конца эксперимента полторы недели!

Погрузившись в невеселые мысли, я медленно побрела в ванную собирать в корзину мокрые полотенца, чтобы отнести в подвальную прачечную. Этим утром я проявила себя с самой худшей стороны — беспомощная идиотка, которая не в состоянии справиться с простейшей проблемой. Я казалась самой себе слабой и жалкой.

А самое ужасное, что, ползая на коленях по мокрому полу в обществе сантехника, мне было приятнее, чем на любом свидании за последние три года. Приплыли. Куда катится моя личная жизнь? Пора бросить все силы на операцию «Блондинка». Похоже, это мой последний шанс что-то наладить.

ГЛАВА 9

Вечером после работы пришлось потратить полчаса, чтобы оттереть пол в спальне, но к восьми я уже была у входа в «Семану» — модный испанский ресторан в нескольких кварталах от моего дома, упомянутый в рейтинговом обозрении Загата. Каждую неделю там готовили новое меню — с соблюдением сезонности. Днем мне позвонил Колин Уайт, первый из кандидатов с сайта знакомств, поинтересоваться, как я отношусь к испанской кухне. Молодец, одобрила я. Вот Скотту Джейкоби (простите, доктору Скотту Джейкоби) даже в голову не пришло бы выяснять подобные вопросы. Колин заказал для нас столик на восемь, и мы договорились встретиться у входа.