Тем временем Рис выбрал для нее ночную сорочку сиреневого цвета. Она представляла собой небольшой лоскут атласа, отороченный кружевом, едва способный прикрыть бедра.

— Сегодня я хочу видеть тебя в этом.

У Элизабет зарделись щеки.

— Но я не могу…

— Не стоит беспокоиться, любимая. Тебе недолго придется в ней красоваться.

Ее обдала волна смущения. Она не могла представить себя в белье столь непристойном. С другой стороны, она его жена, и раз ему это нравится, то какая разница? Откровенная ночная сорочка и другие вещи, что он купил ей, включая корсет последней моды, действовали на Элизабет возбуждающе при мысли, что все это она наденет для Риса.

Щеки ее все еще горели, когда они вышли из магазина и Рис помог ей сесть в карету. Внизу живота разливалось жидкое тепло. Сегодняшняя ночь обещала быть не страшной, а скорее наоборот — волшебной.

«Скорее бы наступила ночь», — подумала она, когда Рис опустился на сиденье с ней рядом.

Несколько часов спустя Рис сидел в библиотеке за широким резным столом из орехового дерева. Плотные серые облака, видимые сквозь стекла окон под потолком, свидетельствовали о приближении грозы. Далекие вспышки молний то и дело озаряли оконные рамы, хотя грома еще не было слышно.

Перед ним стояла коробка с хрустальной лошадкой — подарок для Джереда. Рис предложил Элизабет самой вручить сыну вещицу, но она отказалась.

— Это твой подарок. Ты и должен его вручить.

Наверное, она права. Мальчику нужен был отец, и он взял на себя эту миссию, хотя никогда об этом не мечтал.

Рядом с коробкой лежали письма из Лондона, полученные после обеда и ожидавшие его возвращения в Холидей-Хаус. Одно было от полковника Томаса, предложившего встретиться в одиннадцать утра следующего дня. Второе — от Ройяла. Брат писал, что вместе с Лили прибыл в Лондон и остановился в городском доме Брэнсфордов.

Рис немедленно известил обоих мужчин, что завтра с утра будет в Лондоне.

От работы его отвлек шум наверху. Рис поднял глаза к потолку, как будто мог видеть, что делается в комнатах второго этажа. Они поужинали, и Элизабет ушла пожелать Джереду спокойной ночи, после чего удалилась к себе в комнату. И теперь Рис мечтал поскорее к ней присоединиться.

Он знал, что Элизабет ждет его и что она готова принять его. Весь день у нее был вид женщины, истосковавшейся по мужчине. И сегодня он намеревался дать ей то, чего ей так не хватало.

И все же Рис нервничал. Он хотел, чтобы она получила удовольствие. Хотел показать, каким должен быть настоящий мужчина.

Неделя прошла, и сегодня он превратит их брак в фактический.

Взяв трость, Рис поднялся, ощущая в ноге некоторую скованность. Каждое утро он с помощью Тимоти разрабатывал ногу, растягивая мышцы и сухожилия. Дела у него продвигались, но очень медленно. Тим вернулся с Воином, и Рис был полон решимости вновь оседлать коня.

А пока его ждали скачки куда более привлекательные. Рис вышел из библиотеки и направился к лестнице. На его губах играла чуть заметная улыбка.

В сиреневой ночной сорочке, которую купил ей Рис, Элизабет стояла в своей спальне перед зеркалом в подвижной раме. Разглядывая себя в полный рост, она не могла не порадоваться, что беременность не испортила ее фигуру. Несколько едва заметных следов растяжек да слегка пополневшая грудь. Талия ее снова была тонкой, а живот — плоским.

В сиреневом наряде, едва скрывающем наготу, она выглядела восхитительной и… бесстыдной, как и хотел Рис. С распущенными по спине черными волосами она чувствовала себя женственной и желанной.

При мысли о его скором визите у нее затвердели соски и чувствительность кожи усилилась. Даже трение о кожу сиреневых кружев при каждом вдохе и выдохе действовало на нее возбуждающе. Скоро придет Рис и возьмет то, в чем она ему раньше отказывала, и ей очень хотелось доставить ему удовольствие, которого он так терпеливо ждал.

Дверь, соединяющая их спальни, открылась. Элизабет повернулась. В комнату вошел Рис в темно-синем халате, V-образный вырез которого обнажал до пояса его широкую грудь. Его голые ступни утопали в высоком ворсе толстого персидского ковра. Из-под халата виднелись длинные ноги.

Рис замер в дверном проеме, окидывая горящим взглядом сиреневый ночной наряд, едва прикрывавший ее наготу. Не просто томление, но жаркое пламя желания ощутила Элизабет при виде своего мужа.

— Какая ты красивая! — сказал он хрипло. — Господи, как я хочу тебя!..

Слегка прихрамывая, Рис приблизился к ней и притянул к себе.

Нашел ртом ее губы. Его прикосновение было сначала нежным, но едва сдерживаемый огонь скоро вырвался наружу. Поцелуй стал жарким и неистовым, требовательным и всепоглощающим. У нее закружилась голова.

Чтобы не упасть, Элизабет вцепилась в лацканы его халата. Мысли в голове смешались. Тело горело огнем.

— Рис… — прошептала она, когда, откинув в сторону ее волосы, он начал покрывать поцелуями ее шею.

Потом опустил длинные пальцы под грубое кружево сорочки и взял в руки ее грудь. Вспыхнувшее мгновенно желание бросило Элизабет к нему.

— Рис… — Она удивилась отчаянию, прозвучавшему в ее голосе.

— Спокойно, — шепнул он между дразнящими поцелуями. — Мы не будем торопиться, даже если это убьет меня.

Напряжение как будто немного отпустило ее, когда он стянул сорочку вниз, когда губы его прижались к округлости груди, ее тело снова напряглось. Она припала к нему, выгибая спину, открывая доступ ко всем местечкам, до которых ему захотелось бы дотянуться.

Продолжая ласки, Рис целовал ее и нежно теребил зубами ее соски, распаляя все сильнее бушующий в ней пожар.

Элизабет охватило нестерпимое желание ощутить под руками его кожу. Развязав его халат, она провела ладонями по твердому рельефу его мышц, пробежала пальцами по черной курчавой поросли груди.

Когда и как исчезла ее ночная сорочка, Элизабет даже не заметила, осознав это лишь тогда, когда, обхватив ее за ягодицы, Рис прижал ее к своим бедрам, давая ощутить твердость его плоти. Потом он снова прильнул к ее губам в глубоком, страстном поцелуе.

Затвердевшие соски отозвались ноющей болью. Погрузив пальцы в его волосы, Элизабет нетерпеливо потерлась грудью о его нагую грудь. Ее тело было горячим и напряженным. Сердце бешено стучало. Ощутив внизу его ладонь, она не оттолкнула ее, но беспомощно прижалась к ней, желая продолжения и чего-то еще… недоступного.

Рис гладил и ласкал ее, и целовал, целовал, целовал. Элизабет не заметила, когда он поднял ее и перенес на кровать. Уложив ее на матрас, он продолжал свои огненные ласки, сводившие ее с ума.

Осыпая ее пьянящими поцелуями, он лег на нее, опустил одну руку ей на грудь, а другой заскользил вниз. Она чувствовала на себе тяжесть его могучего тела, мощь и твердость его плоти, когда, раздвинув ее ноги, он собирался овладеть ею.

У Элизабет участилось дыхание, но вдруг, обдав ледяным страхом, в памяти всплыл образ Эдмунда.

«Это Рис, это Рис!» — напомнила она себе, но видела Эдмунда, придавившего ее своим толстым телом и принуждавшего к совокуплению.

К горлу подступил крик. Чтобы не закричать, Элизабет прикусила губу. Во рту появился медный привкус крови, и глаза наполнились слезами.

А он еще шире раздвинул ей ноги, и она ощутила твердое прикосновение его плоти, которая вот-вот должна была войти в нее, сделать ее настоящей женой своего мужа. Но ей не удалось сдержать рвавшийся из груди крик. Тяжелое тело на ней вздрогнуло, и Рис в ужасе откатился к краю кровати.

— Элизабет! Бога ради!

Она прикусила губу, чтобы снова не закричать. Ее била дрожь, она тщетно пыталась овладеть собой.

— Прости, — прошептала Элизабет потерянно. — Прости…

Прошлое медленно угасало, уступая место настоящему. Рис встал с кровати и нагой подошел к окну. Гроза наконец вплотную приблизилась к дому, и вспышка молнии озарила его широкую спину и узкий таз, покрытые потом.

— Прости, — снова произнесла она. — Я хотела… Я так этого хотела! Я пыталась предупредить тебя… Я боялась, что все так и будет…