Окончание «зимней войны» с разочарованием было встречено в Париже и Лондоне. 19 марта Галифакс констатировал: «Не может быть никаких сомнений в том, что союзники в результате крушения Финляндии потерпели поражение, как психологическое и моральное, так и практическое, ибо лишились возможности установить контроль над железорудным бассейном в Еливаре». А во Франции 20 марта пало правительство Э. Даладье, в том числе и из‑за неудачи с так и не состоявшейся экспедицией в Финляндию.

Московский мирный договор урезал финскую территорию, но сохранил государственную независимость Финляндии. А как развивались бы события, если бы в Хельсинки не согласились на советские условия и продолжили войну? Это покажется невероятным, но один из возможных вариантов дальнейшего развития событий — завершение войны со значительно меньшими территориальными потерями для финнов. Они могли рассчитывать на мир если и не на условиях довоенного статус — кво, то хотя бы на условиях предложенного

Советским Союзом до начала боевых действий обмена территориями. Почему я так думаю? Да есть же ряд явных признаков того, что Сталин в феврале — марте 1940 года торопился как можно скорее закончить войну с Финляндией. Еще 26 февраля нарком Военно- Морского флота Н. Г. Кузнецов направил флотам секретную директиву, согласно которой вероятными противниками предписывалось считать Германию, Италию, Финляндию и Венгрию. Об этом впервые поведал в 1972 году в своих мемуарах бывший командующий Балтийским флотом адмирал В. Ф. Трибуц, а в 1995 году на основе архивных документов это подтвердили составители «Хронологии основных событий жизни, государственной и общественной деятельности Адмирала флота Советского Союза Н. Г. Кузнецова», включенной в посмертно изданную книгу Николая Герасимовича «Крутые повороты». Ясно, что такая директива не могла быть отдана без санкции Сталина. Наверняка эта директива была дана и Красной Армии. А ведь в конце февраля советское руководство знало о планах высадки в Финляндии англо — французских экспедиционных сил, а между тем ни Англия, ни Франция не были включены в число потенциальных противников. Значит, Иосиф Виссарионович либо не верил в серьезность намерений Лондона и Парижа, либо полагал, что даже в случае высадки союзников на Севере до столкновений с Красной Армией дело у них не дойдет. И, как мне кажется, вовсе не угроза англо — фран- цузского десанта заставила Сталина поторопиться с завершением финской кампании. Причина была в другом: в ожидании весной 1940–го наступления Германии на Западе.

Подавляющее большинство освободившихся после войны з Финляндии советских войск спешно перебрасывались к западным границам. Из находившихся на фронте к концу войны 55 стрелковых и 4 кавалерийских и мотокавалерийских дивизий, 8 танковых и 3 авиадесантных бригад на запад с апреля по август 1940 года было переброшено 37 дивизий и 1 бригада, а также бульшая часть из 4 тысяч боевых самолетов. На совещании высшего комсостава РККА в декабре 1940 года тогдашний командующий авиацией Ленинградского военного округа А. А. Новиков отмечал: «В 1940 году боевая подготовка частей ВВС Л ВО проходила в несколько своеобразных условиях: до августа месяца все части ВВС округа были заняты выполнением особых заданий и только к августу месяцу возвратились с Украины…» Неужели перебрасывать туда всю многотысячную армаду самолетов потребовалось только затем, чтобы нейтрализовать слабенькую румынскую авиацию во время очередного «освободительного похода» — в Бессарабию и Северную Буковину? Или они предназначались для возможной борьбы с куда более грозным противником — люфтваффе?

Отмечу также, что 30 из 37 дивизий прибыли к месту назначения уже к началу лета. Немцы же, собираясь обрушиться на Францию, оставили у советских границ всего 12 пехотных дивизий, 9 из которых были второочередными, ландверными и имели очень невысокую боеспособность. Красная Армия в июне 1940–го имела против них в западных приграничных округах 84 стрелковые и 13 кавалерийских и мотокавалерийских дивизий, усиленных 17 танковыми бригадами. Кстати, по числу танков — 200 и более — каждая такая бригада превосходила германскую танковую дивизию. Срок демобилизации 686 тысяч сверхштатных военнослужащих, призванных на финскую войну, в начале мая был отодвинут до 1 июля 1940 года, — вероятно, именно тогда Сталин и планировал начать большой «освободительный поход» в Западную Европу, и прежде всего в Германию.

С подготовкой к этому походу связана и трагическая судьба пленных польских офицеров, захваченных Красной Армией в западных районах Украины и Белоруссии. Вплоть до конца февраля 1940 года их планировали отправить в лагеря на Камчатку по приговорам Особого совещания и держать там, по крайней мере, до окончания мировой войны. Однако 5 марта, вскоре после того, когда в директивах армии и флоту Германия была названа главным вероятным противником Советского Союза, на заседании Политбюро было принято решение об уничтожении 14,7 тысячи польских офицеров и 11 тысяч гражданских лиц польской национальности. Около 22 тысяч несчастных были спешно расстреляны без суда и следствия в апреле и первой половине мая 1940 года.

Почему же так спешно расстреляли поляков? Да потому что в случае начала советско — германской войны эмигрантское польское правительство в Лондоне тотчас становилось союзником Москвы, польских военнопленных пришлось бы освободить и направить на формирование новой польской армии, и эта армия, разумеется, уже не питала бы ни малейших симпатий ни к Советскому Союзу, ни к коммунизму вообще. Такая армия Сталину была бы вредна. Выходит, польских офицеров надо было уничтожить до войны с Германией. Это и было сделано.

Однако крах французской армии произошел гораздо раньше, чем этого ожидал Сталин. Хрущев вспоминал: «Наблюдал я за Сталиным, и на меня он производил плохое впечатление. Он находился в таком состоянии, которое не вносило бодрости и уверенности в то, что наша армия достойно встретит врага. Он как- то опустил руки после разгрома Гитлером французских войск и оккупации Франции. Я был как раз у него во время капитуляции Франции. Тогда он выругался сочно, по — русски, узнав об этом, говорил: видите, столкнули нас лбами. Гитлер развязал себе руки на Западе. Пусть он не говорил это столь прямо, но мы все это понимали».

Иосиф Виссарионович не ожидал столь быстрого падения Франции. Теперь против Красной Армии~могли быть брошены основные силы вермахта, но, с другой стороны, в случае удачи советские войска могли бы мыть сапоги в Атлантическом океане… И Сталин отложил «освободительный поход» на 1941 год. На плане стратегического развертывания Красной Армии на Западе, составленном в марте 1941–го, заместитель начальника Генерального штаба генерал — лейтенант Н. Ф. Ватутин написал: «Наступление начать 12.6». Но потом срок начала вторжения в Западную Европу был перенесен на июль. И вот, сам того не ведая, Гитлер упредил этот план своим неожиданным нападением. Хочу, однако, подчеркнуть, что оба диктатора планировали отнюдь не превентивные удары, ибо о планах друг друга не знали. Нет, они собирались осуществить свои грандиозные захватнические планы в Европе, а для этого необходимо было сокрушить могущественного соседа.

Но не исключен и другой вариант. Сталин решил бы все‑таки добить Финляндию, даже при вмешательстве в боевые действия англо — французских войск. Тогда события развивались бы следующим образом. Весенняя распутица и высадка союзного экспедиционного корпуса позволили бы финской армии сопротивляться еще в течение нескольких недель. Но после германского прорыва в Арденнах и капитуляции французской армии союзный экспедиционный корпус уже в июне 1940 года был бы эвакуирован, и Финляндия вряд ли смогла бы долго противостоять Советскому Союзу, и пришлось бы стране Суоми все- таки стать шестнадцатой советской республикой. А вот тогда Красной Армии в Великой Отечественной войне пришлось бы полегче. Не было бы у Гитлера еще одного сильного союзника, не было бы, наверное, и блокады Ленинграда. Ну а в 1991–м году Финляндия, конечно же, одной из первых отделилась бы от нас вместе с республиками Прибалтики, а заодно, не исключено, прихватила бы и Карелию. Напомню, что по договору с «Финляндской демократической республикой» Куусинена к ней была присоединена Карельская АССР. Кто‑то при таком раскладе может даже подумать: нам еще повезло, что весной 1940–го Сталин не продолжил поход на Хельсинки. Да, но лучше бы он его не начинал…