– Папа, знаешь. – Леша, стоя на табуретке, повернулся к стене спиной и застыл с кистью в руке. – Я не хочу, чтобы ты уезжал один, без нас. Но ехать в Сектор я тоже не хочу.

На глаза Никиты так быстро навернулись слезы, что он просто не успел взять себя в руки.

– Это важное задание, Леша. Я профессионал, там тоже живут люди, и они без меня не справятся. А вы, когда приедете, поможете мне. Вместе мы сделаем все быстро-быстро, потом домой, соберем вещички, возьмем у дяди Вити двух прекрасных лошадок – и в Крым!

– А чего же ты тогда плачешь?

– Да я радуюсь, сынок. Крым – это не шутка. Я там десять лет не был.

– Маша говорит, там очень красиво, – сказал Леша.

– Да, очень, – ответил Чагин и прижал Лешу к себе.

– Ну, давай закончим нашу картину и спать, – сказал он через секунду. – Нам всем нужно набираться сил.

Еще с вечера Чагин собрал вещи в старую, потрепанную сумку NIKE. Белье, бритву, тапочки, полотенце, фонарик (он слышал, что в Секторе плохо освещаются улицы и подъезды). Утром, умывшись и сделав зарядку, добавил к вещам бледно-коричневый резиновый бинт для силовых упражнений, блокнот, ручку и карандаши и задумался у книжных шкафов.

Ему показалось уместным взять с собой «Записки о Галльской войне» Юлия Цезаря, но это чтобы нагрузить голову, а вот что взять для отдыха? Он долго ходил вдоль полок, пока не нашел книгу, которую никогда не читал. «Остров сокровищ». Прекрасно! Раз в пять лет Чагин вспоминал, что не читал самую известную из книг Стивенсона, после чего откладывал чтение назавтра или на неопределенный срок, а потом забывал. Отлично! Вот и повод. Чагин бережно положил Стивенсона поверх полотенца, и вдруг ему пришло в голову, что и эта книга уместна в сегодняшних обстоятельствах. Он, как и все, кто вырос в эпоху кино и телевидения, знал содержание. Пираты, сокровища, сражения, взаимный обман и кто кого перехитрит.

«Очень кстати», – подумал Никита.

Без пяти десять внизу в открытое окно стал слышен нарастающий гул мощного автомобильного электродвигателя. Затем шум прекратился, хлопнула дверца автомобиля, и спустя минуту раздался звонок в дверь.

На пороге, возвышаясь на несколько сантиметров над дверным проемом, стоял Виталий в сером костюме с отливом. Чагин машинально осмотрел пуговицы – на этот раз все были пришиты как надо. Пахло все теми же духами.

Чагин впустил гиганта в прихожую, но пройти в дом не пригласил.

– Еду один, – сказал он. – Это вас устраивает? Поговорили с президентом?

– Поговорил, – ответил Виталий своим низким хрипловатым голосом. – Она согласилась.

– «Она»? – спросил Чагин.

– А что?

– Да так, ничего.

В коридоре появилась Вика и поздоровалась с Виталием, залившись счастливой краской.

– Зря жену сразу с собой не берешь, – сказал Виталий. – А вы не боитесь его одного к нам отпускать? – улыбнулся он Вике.

– Но это же ненадолго. – Вика вопросительно посмотрела на мужа. – Он скоро нас заберет. Обживется и заберет.

– А где сынок? – спросил Виталий сладеньким голосом.

– В школе, – быстро ответил Никита. – Вопрос. Если все действительно окажется, как вы рассказывали, как я сообщу жене, что она может ехать ко мне?

– Да мы сами заедем за ними, и всё.

– Нет, так не пойдет. Она поедет только после того, как я лично сообщу ей, что ехать можно. Кроме того, им нужно будет собраться, так что предупредить придется заранее.

– Хорошо. – Виталий улыбнулся, но зло. – Напишешь письмо. У нас каждый день экспедиторы ездят к вам за продуктами, попрошу, чтобы заскочили.

– Ладно, договорились. Вы не возражаете, я тут с женой попрощаюсь, – сказал Чагин, подталкивая гиганта к двери.

– Конечно, конечно, – ответил Виталий и, пригнув голову, вышел.

Как только за ним закрылась дверь, Чагин схватил Вику за руку и потащил ее подальше от прихожей.

– Слушай, – сказал он быстрым шепотом, когда они оказались в гостиной. – Слушай внимательно. Вы поедете в Сектор только тогда, когда тебе передадут письмо, написанное моей рукой. Поняла?

– Ладно. А что может быть?

– Тише, прошу тебя. Просто слушай. Помнишь, как мы с тобой переписывались, когда я был в СИЗО? Помнишь?

– Ну, помню.

– В самом начале письма должно быть «Викуля». Поняла? Если этого слова не будет, значит что-то не так, и ты никуда не едешь. Повтори.

– Если не будет «Викули», я никуда не еду. А что делать-то?

– Не будем загадывать. Думаю, что все будет хорошо. Береги Лешу.

Чагин обнял Вику и, попрощавшись, с сумкой через плечо пошел догонять Виталия.

Внутри белый «Range Rover» был обшит светлой кожей. Чагин бросил свою старую сумку с эмблемой «NIKE» на заднее сиденье и сел справа от Виталия.

– Попрощался? – спросил верзила, устраиваясь за рулем.

– Попрощался.

– Можешь ручкой помахать. – Виталий опустил стекло со стороны Чагина. – Они наверняка с балкона смотрят.

– Поехали, – сказал Чагин.

– Ну как хочешь.

Джип тронулся и очень хорошо принял с места, а когда обогнули дом и выехали на дорогу, помчался просто с невероятной скоростью, километров под сто двадцать. У Никиты с непривычки даже засосало под ложечкой. Он не встречал еще таких быстрых электромобилей.

– Нравится? – спросил Виталий. – Спецзаказ. Гудит, правда, как троллейбус. Помнишь, как троллейбусы гудели? А? На Садовом. Зимним утром. Вокруг темно, все синее, снег, троллейбус светится изнутри, как цветочный павильон на колесах. И гудит, даже подвывает. Где теперь Садовое кольцо? На куски порезали… Какую страну потеряли! Козлы.

– Почему «козлы»? И кто? Разве кто-то виноват в том, что случилось?

– Всегда кто-то виноват, дружище. Всегда.

После этих слов Виталий замолчал с таким видом, словно перебирал в памяти вероятных виновников произошедшего, и, судя по его сопению и суженным зрачкам, этим гипотетическим врагам лучше было держаться от него как можно дальше.

Автомобиль двигался по-прежнему быстро, очень быстро. Вскоре подъехали к Северной Просеке и повернули вправо, чтобы объехать Просеку с внешней стороны, с той, где раньше был МКАД. Объездная дорога была гладкая, крытая бледно-фиолетовым свежим асфальтом, и Чагин подумал о том, как быстро люди привыкают к новым значениям слов. Еще не так давно «просека» означала полосу вырубленного леса, а теперь наоборот – прорубили широкую полосу в теле города, снесли дома и высадили густой лес.

В Просеке, то есть в лесу, который с необычной скоростью поднялся на месте бывшей городской застройки, никаких дорог не было, и, чтобы попасть в следующую городскую Часть, нужно было сделать немалый крюк. Чагину, когда объезжали вокруг, показалось, что за те несколько месяцев, что он не покидал пределов Северо-Восточной Части, лес разросся в стороны, и Просека стала даже еще шире. Возможно, снесли еще ряд домов вдоль ее края, а возможно, он просто забыл, каким был лес.

Изредка на дороге попадались электромобили, «Range Rover» легко обходил их всех. В обе стороны ехали многочисленные велосипедисты. Девушка в мини-юбке, которая катила на велосипеде с большим багажником-корзиной, помахала высунувшемуся в окно Чагину рукой. В металлической корзине ее багажника лежали тяжелые стопки свежих газет. Проскочили повозку, которую довольно резво катили две серые лошадки с красиво заплетенными гривами. На облучке повозки мужчина в черной джинсовой куртке держал на коленях мальчика лет восьми, который с серьезным лицом учился править лошадьми.

Северная и Северо-Западная Части почти ничем не отличались от Северо-Восточной, в которой жил Чагин. Те же просторные весенние улицы, широкие площади и многочисленные скверы. Много ярко одетых детей, играющих без всякого надзора. Разноцветные секции домов. Велосипедисты в костюмах и в рабочих комбинезонах, упряжки. Красивые женщины. Блеск вымытых окон. Цветущие фруктовые деревья. Чистые троллейбусы.

– Вот и троллейбусы, – сказал Никита. – Чем они вам не нравятся?